Сын рыбака

8

Хотя Бангер и сослался на дела, но это была только отговорка. Обстоятельства, заставившие хитрого лавочника уйти домой, были совсем иного порядка. Правление кооператива решило уволить коптильщицу, которая прошлой весной приехала в Чешуи откуда-то с курземского побережья. Постановление было принято без ведома Оскара. Бангер тоже был замешан в этом деле, поэтому ему не хотелось выступать в открытую против зятя. Оскар без сомнения будет противиться, потому что эту коптильщицу он сам пригласил на работу.

Что заставило рыбаков-хозяев пойти на это? Жадность и зависть. Осис и старый Дунис с самого начала ворчали, что вот приходится отваливать такую уйму денег чужой женщине, когда ее работу может выполнять кто-нибудь из своих, и это обошлось бы гораздо дешевле. А главное, у Кристапа Лиепниека завязалась слишком тесная дружба с коптильщицей, в то время как у его семьи были на этот счет совсем иные намерения: ведь Вильма Осис была почти обручена с Кристапом. Соседи, друзья детства — чем не пара?

Поэтому Бангер и удрал. Вскоре после его ухода в рыбокоптильню пришли члены правления — Лиепниек и Осис. Присутствовали тут и другие, Фред тоже остался. Старики предпочли бы обойтись без Оскара, но раз он не уходил… Они потоптались, закурили, незаметно подтолкнули друг друга в знак одобрения. Осис оказался смелее всех.

— Сегодня последнее число месяца, — начал он.

— Как будто, — равнодушно ответил Оскар. — Есть какие новости?

— Нет, ничего нового, только вот думаем, что мы уже довольно на нее насмотрелись, сами теперь справимся… С какой стати транжирить деньги на чужого человека? Сможет и из наших кто-нибудь…

— Да вы о ком говорите? — Оскар внимательно посмотрел на стариков.

— Ну, об этой мастерице-коптильщице. Мы постановили рассчитаться с ней за прошлое, и пусть ее уезжает обратно в Курземе.

— Вот как! — Оскар сразу помрачнел. — Хотите ее уволить? Да вы рехнулись! Опять чтобы портить товар, как вначале?

— Велика хитрость коптить салаку! — перебил его Лиепниек.

— Ну, а как быть с угрем, камбалой, лососем?

— Если у других духу не хватает, я могу взяться за это, — вызвался вдруг Фред.

— Вспомните, как обстояло дело первый год, — продолжал Оскар. — Первые партии нашей копчушки никто брать не хотел — то слишком сырая, то очень сухая, то нет блеска. Наконец мы своим товаром завоевали рынок, могли бы работать да работать, и вдруг — на тебе! Чего вы дурака валяете?

— Никто здесь дурака не валяет, — пробурчал Осис. — Ну, поразмысли сам, во что нам обходится эта мастерица? Будто инженер какой. Екаб Аболтынь был бы рад на этой же работе получать вдвое меньше.

— Пусть он лучше играет на гармонике да бреет бороды, — вскипел Оскар. — То, что мы тратим на коптильщицу, возвращается нам сторицей. Разве можно в таком большом предприятии обойтись без опытного мастера? Подумайте сначала, а потом будем разговаривать.

— Ну, какой тебе интерес отстаивать так чужого человека? — пытался уговорить его Лиепниек.

— Как сказать, — засмеялся Фред, — а вдруг ему кое-что от нее перепадает!

Оскар густо покраснел и презрительно посмотрел на него.

— Не паясничай, — ответил он тихо и вышел. В дверях он обернулся. — Делайте, как вам нравится, за дальнейшее я больше не отвечаю.

Мастерицу-коптильщицу уволили, на ее место взяли Екаба Аболтыня. Это был первый случай, когда старики хозяева пошли против Оскара, — первая его неудача со дня основания кооператива.

В тот же день мадам Бангер побывала у Аниты и объявила ей хорошенькую новость: Оскару представилась возможность стать депутатом, зарабатывать семьсот латов в месяц, а позже получать пенсию, но он отказался.

— Ну, не безрассудство ли это, — возмущалась мадам. — Молодой человек, вся жизнь у него впереди, а он хочет закопаться здесь до скончания века. Сидит, как прикованный, у этого моря…

Да, уж этого она не могла одобрить. Ей хотелось видеть образованную дочь совсем в иной обстановке. Не велика радость — остаться всю жизнь женой простого рыбака, ради этого не стоило кончать среднюю школу. Представив себе Аниту супругой известного государственного деятеля, она нашла дочь вполне достойной этой роли.

Анита даже не захотела ее слушать.

— Оскару лучше знать, что ему надо, — ответила она матери.

Но, оставшись вдвоем с сынишкой, который только еще начинал говорить, она задумалась. Одна за другой возникали перед глазами женщины заманчивые картины: интересное общество, шумная столичная жизнь. Воспоминания о школьных годах в Риге обрели прежнюю остроту, и ей вдруг взгрустнулось. Это чувство Анита испытывала не впервые… Мужа она любила. В простом рыбаке, вечном труженике Анита увидела настоящего человека, выделяющегося в любой обстановке несколько грубоватым, но сильным характером, героя будней, великого в тяжелых повседневных трудах. Именно поэтому она его и полюбила. И все же…

Когда Оскар вернулся домой, Анита подала обед и подсела к окну. Маленький Эдзит подбегал то к одному, то к другому, забавляя растроганных родителей лепетом. Как бы невзначай Анита передала мужу слова матери. Вспомнив о предложении Питериса, Оскар рассмеялся и пересказал разговор с «другом рыбаков». Но Анита не смеялась. Когда Оскар замолчал, она сказала задумчиво:

— Почему же это не по тебе? Разве ты этого не стоишь? Нет, Оскар, тебе не следовало отказываться.

Оскар с улыбкой махнул рукой.

— Мое место — здесь, у моря.

Оскар посадил к себе на колени сына и стал играть с ним. Анита молча мыла посуду. Покончив с уборкой, она присела на прежнее место и тихо сказала:

— Нельзя ли еще как-нибудь это… исправить?

— Анита, неужели ты еще не забыла об этих пустяках? — И такое удивление, такой ласковый упрек послышались в голосе Оскара, что Аните осталось только замолчать. В конце концов вся история была обращена в шутку, над которой оба они от души посмеялись. Сынишка резвился возле них, и им приятно было наблюдать за малышом, слушать милый лепет.

И все же где-то в углах светлого нового домика затаилась грусть, выжидая подходящего момента, чтобы снова овладеть душой молодой женщины.