Баллада о Звездной Республике - II

* * *

Запертая в боксе, Женька долго не могла успокоиться, хотя время уже перевалило за полночь. Мартынов тоже не спал. Разделявшая их тонкая перегородка отлично пропускала звуки — доппельгангер мерил свой бокс шагами.

— Эй, Андрей, ты не болен?

— Нет. А ты как, Эухенита?

— В порядке, только заснуть не могу. Усталость и бессонница одновременно.

— Почитай книжку с планшета.

— Не получается сосредоточиться. Давая, лучше поговорим о чем-нибудь.

— Ладно, как скажешь.

— Что делать будешь, когда «Алконост» вернется на Землю? Вернешься в Аргентину?

— Нет. Это ни к чему.

— Ты мог бы остаться в Космофлоте.

Демиург замолчал и ходить перестал, словно собираясь с мыслями.

— Понимаешь, Эухенита… — начал он осторожно. — Хотелось бы, конечно, остаться, и Вечеров говорил, что формально такое возможно, но, наверное, не получится.

— Это почему?

— Пока я лежал в госпитале, читал книгу Марковича «Структура времени».Он пишет, что в чужом универсуме нельзя остаться навсегда. Рано или поздно, этот мир меня вытолкнет. Немного неприятно, но ничего не поделать.

— Как вытолкнет? Куда? — спросила ошарашенная Женька.

— Не знаю. Это непроверенная гипотеза. Вытолкнуть может в мой собственный мир или… в никуда.

— Марковича я тоже читала, он просто фантазер. Поговори лучше с Петровским. Петровский — ученый. Ну или с Ингусей. Ингуся — гений.

— А зачем? — доппельгангер хмыкнул. — Гарантий никто не даст. Лучше не слишком надеяться, тогда и разочарований не будет.

'Ну, вот и поговорили, — Женька приуныла. — интересно, что он имел в виду, когда сказал — в никуда. Может, пространственно-временную аномалию, а, может, опять умирать собрался.

— В «свой» мир ты точно не попадешь, потому что тебя там больше нет, — сказала она, прислонившись к перегородке, чтобы слышно было получше. — Элфорд отправил тебя в прошлое, и из прошлого к нему ты не вернулся. Логично?

— Логично.

— Прошлое бывает раньше будущего, значит, твой настоящий мир — этот, а не тот, где ты познакомился с Элфордом.

— Но родился-то я не здесь.

— А какая разница? Неодушевленные предметы вообще не рождаются, но законы пространства-времени и на них действуют.

— И что?

— Ничего. Ничего не случится.

После таких рассуждений доппельгангер «завис» и замолчал, видимо, запутался в темпоральной логике, а Женька испытала нечто очень похожее на легкое злорадство. «А вот не надо было выпендриваться».

— Эй, Андрей, ты обиделся, что ли? — спросила она после долгой паузы, но Мартынов ответить не успел — их голоса заглушила сирена тревоги.