Дорога из пепла и стекла

* * *

Одежду, которая была на них в тот день, когда встретили Рифата, разумеется, осмотрели, но одежда эта не говорила ни о чём. Ткань — дешевый синт, который мог быть произведен где угодно. В любом мире, от четвертого уровня, и выше. Модель бесшовная, по сути — отливка, которую может натянуть на себя человек, да и не человек тоже. Подходит для практически любого размера, и для любой расы. Серый неброский цвет, полное отсутствие какой бы то ни было маркировки. Одноразовые вещи, которые обычно носят сутки, ну, двое, а потом отправляют в утилизатор. Следов носки нет, значит, вещи новые.

— То есть нас сначала кто-то избил, потом на нас нацепили эти шмотки, и выкинули на тот берег, так? — рассуждал Скрипач. — Кто и зачем?

— И когда, — добавил Ит. — Ничего не понятно. Вообще ничего.

Рифат снова куда-то ушел, и они остались на час, как минимум, предоставлены сами себе.

— Абсурд какой-то, — покачал головой Скрипач. — Рифат сказал, что нас таким образом пытались убить. Десант. Что за десант? Зачем им таким странным образом кого-то убивать? И как мы вообще оказались здесь?

— А так же — где это «здесь», — закончил за него Ит. — Ох, рыжий, что-то мне подсказывает, что мы сейчас очень далеко.

— Далеко — от чего именно? — спросил Скрипач.

— От мест, где мы бывали раньше, — Ит вздохнул. — Помнишь, Пятый выдал версию о том, что Слепой Стрелок работает по экстерриториальному принципу, в той же модели, что и Контроль Мадженты? Если это действительно так, то представить себе невозможно, где мы находимся в результате. Ты обратил внимание, насколько сильно искажен всеобщий, на котором вы говорили в первые дни?

— Обратил, — Скрипач нахмурился. — Сейчас я понимаю, что это он для нас искаженный. Мы его так слышим. А для Рифата это нормальная форма языка.

— Рифат знает всеобщий, — добавил Ит. — Пусть в этой форме, но знает. Тебя не смущает, что он, зная всеобщий, собирает плавник, чтобы топить им чугунную печку?

— Издеваешься? — спросил Скрипач. — Меня смущает вообще всё. И то, что мы остались живы, и Рифат, и плавник, и каша из танели, и десант, и этот проклятый скиб. Чихать от пыли, когда болит рука, больно, между прочим. А чихаю я в этой тряпке постоянно.

— Придется потерпеть, — Ит примирительно улыбнулся. — Помнишь? Терпение — главная добродетель. Вот и думай.

— Да я-то думаю, — Скрипач обреченно вздохнул. — Надо сварить кашу. И, замечу, это не очень удобно делать одной рукой.

— Рыжий, вот даже не знаю, что хуже — варить кашу одной рукой, или лежать, как бревно, два месяца кряду, — Ит вздохнул. — Бронхит ещё этот, будь он неладен. Кашлять тоже больно. Тебе чихать, мне кашлять.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Скрипач. — Я же так… в шутку сказал. Давай я тебя чуть повыше подниму, чтобы было лучше видно, и буду варить.

— Да, кашу мы заварили преизрядную, — кивнул Ит. — И, кажется, мы действительно продолжаем варить её дальше…