Объект контроля

— Игнат, есть ведь и третий вариант, который ты пока не назвал, — я внимательно слежу за реакцией старшего караванщика и вижу в его глазах совсем не наигранное удивление.

— Вот как? — Игнат смотрит на меня с любопытством. — Ну, излагай, я с интересом послушаю.

— Сначала небольшой вопрос. Кто вообще покупает такие артефакты? Я сейчас не о торговцах, а о конечных покупателях. Кому они вообще нужны?

— Всё-таки хочешь попробовать сам его продать? — Игнат явно разочарован. — Я думал, ты умнее.

— Не хочу. Я твои аргументы услышал и полностью с ними согласен.

— Тогда зачем тебе такая информация?

— Потому что я кое-что знаю о возможностях этого конструкта и о том, как продать его в разы дороже, чем ты собираешься это сделать.

— Ладно, допустим, что я тебе поверил. Артефакты скупают наши новые аристократы, из тех, кто пытается вкладывать деньги в науку. Изучение конструктов тайкунов и устройств кибов — их давняя страсть. Идея проникнуть в секреты этих изделий и поставить их себе на службу очень многим не дает покоя со времен завершения Чужой войны. Подробностей я не знаю, но говорят, что у некоторых даже что-то получается. Вряд ли они продвинулись далеко, но какие-то результаты наверняка есть, иначе эти люди не продолжали бы вкладывать такие суммы в скупку редких артефактов.

— Игнат, а как ты думаешь, что будет стоить дороже, просто редкий артефакт или редкий артефакт вместе с человеком, который знает, как заставить его работать?

— Ты думаешь, что лазутчик….

— Послушай, Игнат, вот ты стал бы брать с собой в рискованный рейд штуковину стоимостью в несколько десятков тысяч, если бы она не была тебе в этой операции крайне необходима? Скажу больше, я видел, как шпион работал с артефактом и знаю, на что этот шар способен. Именно с помощью него лазутчик наблюдал за нашим караваном с достаточно большого расстояния, но это далеко не все его возможности, вот только информация — это тоже товар, поэтому извини, но все подробности я расскажу только реальному покупателю.

— Не говори об этом больше никому, слышишь⁉ — лицо старшего караванщика внезапно оказывается совсем рядом с моим. — Молчи! Ты не понимаешь. То, что ты сейчас рассказал — это наша скорая и очень болезненная смерть. Мы, сами того не желая, влезли в дела таких людей, для которых наши жизни не просто разменная монета, а жалкая пыль под ногами. Мне самому не давал покоя вопрос, зачем лазутчик потащил с собой такой дорогой конструкт. Я под угрозой пыток пытался получить у него ответ, но он упорно стоит на том, что добыл артефакт случайно, когда шел сюда через Змеиный лес, и понятия не имеет, ценный это трофей или никчемная безделушка. Врет, конечно, вот только серьезно им заниматься я пока опасался, нам ведь его ещё людям барона сдавать. Ну, по крайней мере, в тот момент я считал, что мы отдадим пленного именно им.

— Думай, Игнат. Ты в таких делах разбираешься на порядок лучше меня. Должен быть вариант пристроить артефакт вместе с нашим пленником и при этом самим остаться в живых. В конце концов, есть барон. До него, конечно, добраться очень непросто, но такой товар даже его может заинтересовать.

— Иди, Белов, — из Игната как будто выдернули невидимый стержень, на котором держалась вся его бодрость и сила. — Привал скоро закончится, а у меня ещё куча нерешенных вопросов. По поводу твоих слов мне нужно очень серьезно подумать, и помни, любое твое неосторожное высказывание может очень быстро стать для нас обоих смертным приговором.

— Я помню.

— Очень на это надеюсь. И последнее: премию за пойманного лазутчика тебе минут через двадцать выдаст Антон, перед строем и в торжественной обстановке. Всё, свободен.