Святые Спасения

Эксплуатационная дистанционка выдвинула для него небольшую лесенку, Деллиан забрался наверх и, неуклюже извиваясь, залез внутрь скафандра. Сунул ноги в «штанины» с губчатой подкладкой, напоминающей на ощупь промасленную кожу, и прочно уселся на амортизирующую подушку. Затем наступил неприятный момент подсоединения трубок для удаления отходов, сопровождающийся, как обычно, глубокомысленными гримасами. И наконец, он просунул руки в рукава. Скафандр активировал первый уровень, и мягкая подкладка обрела упругость, прижавшись к коже и крепко стиснув руки и ноги. Отдельного шлема не было — шею и голову полностью закрывал верх торса, что значительно снижало уязвимость. Верхняя секция опускалась и запиралась, вызывая короткое, но неприятное ощущение того, что ты оказался внутри средневековой «железной девы».

На оптике теснились графики и выгрузки с камер; инфопочка подтвердила полную интеграцию. Системные данные окрасились зеленым. Быстрая двойная проверка ультрафиолетовых рецепторов — и он инициировал полное удержание, что позволяло ему управлять движениями скафандра при помощи собственной физической силы. Итак… обзор прицельных ручных станков, бег на месте, разворот, нырок, наклон — танец дурацкий, но без него никак. От клаустрофобии, охватившей его секунду назад, он уже избавился и, невесомый, грациозно поплыл по проходу.

Все дисплеи оставались зелеными.

Он проверил свой взвод, заканчивающий разминочную гимнастику, подтвердил телеметрию и слабо улыбнулся, отметив, что когорты каждого держатся на расстоянии, словно не вполне верят тому, что видят.

Деллиан активировал иконку связи:

— Элличи, Тиллиана, проверка. Переключение на множественное резервное соединение.

— Мы слышим тебя, Дел, — откликнулась Элличи. — Усиленное шифрование, как общее, так и направленное, плюс множественные завихрения запутывания. Готовьтесь. Час до выхода из червоточины.

«Если все будет нормально», — мысленно добавил он.

— Спасибо, тактик. — Он поднял руки, словно благословляя кого–то. — Так, взвод, давайте–ка спустимся в арсенал и вооружимся. Даю двадцать минут.

Он двинулся к порталу в дальнем конце прохода, втайне довольный тем, что выглядит как настоящий крутой демон — тем паче что сопровождала его рьяная свора адских псов.

Этим утром «Морган» ощутимо тревожил Иреллу. Корабельные помещения были большими — специально чтобы дать людям пространство. Обычно сложно было сказать, сколько вокруг тебя человек, сотня или ни одного. Но сейчас, шагая по извилистому коридору, она знала, что осталась одна. Если ты — часть экипажа «Моргана», то ты либо член взвода, либо сидишь в одной из тактических командных кают. Никаких исключений — кроме нее. Даже Александре находилось сейчас, в преддверии конца червоточины, с Элличи и Тиллианой.

Расставание с Делом тоже не улучшило ее настроения. Она думала, что поступила правильно, рассказав ему все о тахионном детекторе, перспективе уничтожить Бога у Конца Времен в этой эре, об интригующей сложности квантовой темпоральной теории. Но все пошло не так, как ей представлялось: он не увлекся, не загорелся энтузиазмом. И, конечно, не восхитился ее предприимчивостью и решимостью, на что она втайне надеялась.

«Эгоистичная идиотка», — выругала она себя.

Ему предстояло сражение куда страшней и серьезней, чем в прошлый раз, — и это если они вообще пройдут через врата и попадут в анклав. И меньше всего ему сейчас нужны неопределенности и сложности.

«Но это же был мой прощальный подарок! Дурак!»

Он улыбался и был ласков этим утром во время завтрака, к которому едва притронулся. Конечно, она уловила тревогу, омрачавшую его мысли. И потребовалось все ее самообладание, чтобы не давить на него по этому поводу: «Что ты думаешь? Что ты чувствуешь?» Ему это не нужно, хватит с него ее диких амбиций. Так что, может, она и помогла.

— Да черт возьми! — выкрикнула она в пустоту коридора. — Причем тут ты?

«Мне нужно к тактикам. Я могу пойти к тактикам. Я способна на выбор. Много разных выборов!

Но мой выбор привел нас сюда».

Когда она вошла в столовую тридцать третьей палубы, силы покинули ее. Тут было приятно тепло, воздух благоухал кофе и корицей. За окнами просыпался весенним утром бульвар Сен–Жермен. Корзины с яркими цветами украшали фасады других баров и кафе, дорога блестела после освежающего ночного дождя, мимо проезжали радостно улыбающиеся велосипедисты.

Ирелла поймала в стекле свое отражение. Сгорбленные плечи, выглядящие при ее росте просто жалко; лицо несчастного, сломленного человека. Она сердито уставилась на себя:

— Соберись. Ты нужна ему.

Пищевые принтеры выдали ей парочку круассанов, и она сварила себе кофе. Колумбийский: черный, крепкий, горький. Сжав бока чашки обеими руками, она откинулась на спинку стула, полуприкрыла глаза и запела:

— Когда Земля возродится,
Возьмите меня туда.
Не буду в пути томиться,
Пускай пролетают года.
Возьмите меня на Землю,
Откуда мы родом все,
Возьмите меня на Землю,
Где жизнь цветет по весне,
Где…

— Не возражаешь, если я присоединюсь?

Ирелла взвизгнула и дернулась всем телом, выплеснув кофе на стол и собственные штаны.

— Святые! Я не знала, что тут есть еще кто–то.

И не кто–то, а оне!

— Извини, не хотело тебя напугать. — Кенельм торопливо подхватило горсть салфеток и принялось промокать сырые брюки Иреллы. Стало только хуже.

— Дай сюда.

Нахмурившись, Ирелла начала нормально вытираться. Смущенное Кенельм занялось лужей на столе.

— Я никогда раньше не слышало этой песни. Теперь смутилась Ирелла:

— Она из тех времен, когда мы были еще детьми.

Ничего, сойдет и такое объяснение; ни к чему рассказывать о большой фазе музыкальной терапии в ее лечении. Стихосложение занимало разум и отвлекало от проблем, из–за которых она оказалась взаперти.

— Хорошо. — Кенельм с потерянным видом застыло у стола. Оне было в простой сине–зеленой тунике, которую по ошибке легко можно было принять за форму.

Кое–кому трудно привыкнуть к потере статуса.

Ирелла сдалась:

— Садись уж. День будет долгим.

— Спасибо.

Дистанционка подобрала комок мокрых салфеток, и оне опустилось на стул — через один от Иреллы.

— Я ждало этого две тысячи лет, но знаю, что на мостике меня будут опасаться.

— Вот ты говоришь — «на мостике», а я говорю — в комфортном главном зале консультативного совета. Иногда мне кажется, что наши баснословные ресурсы толкнули нас на ложный путь. Может, нам следовало придерживаться тех структур, что существовали у наших предков. Вы знали, что отправляетесь на войну на старых военно–морских линкорах.

— Вы тоже знали, что ваши шансы выжить не слишком велики, — возразило оне. — Те дни чересчур романтизированы.

— Наверное, ты право.

— Другая эпоха, другие требования. Большинство сражений ведут гендесы.

— Но окончательное решение все равно принимают люди, и это обнадеживает, — настаивала Ирелла. — Когда встречаешься лицом к лицу с врагом, нужно верить в свои силы — но не грешить высокомерием.

— Мне кажется, засада у Ваяна излечила нас от высокомерия, — заметило Кенельм.

— Да. Но я беспокоюсь о Деле.

— Это естественно. И это хорошо.

— Правда? Возможно, перед его уходом я сказала кое–что не то. Мне следовало быть более… чуткой.

— Ох, пожалуйста. Никогда не видело более гармоничной пары, чем вы двое. Как будто вы мунки друг друга. Знаешь, вы, когда разговариваете, в половине случаев даже не заканчиваете предложения. Вам это не нужно.

Ирелла нахмурилась:

— Неужели?

— Ну да. Это забавно и мило. Нам, остальным, остается только наверстывать.

— О.

— Один разум, два тела. Или квинта без трех.

— Не говори так.

— Извини. Скверная шутка.

— Какой она была? — внезапно спросила Ирелла. — Я имею в виду Эмилью. Поверить не могу, что ты знало ее. Она для меня история, а не кто–то, с кем можно запросто пообщаться.

— Честно говоря, я с трудом вспоминаю столь далекое прошлое. Иногда мне кажется, что моя жизнь до Джулосса была сном. Но… она была усталой, вот что засело у меня в голове. Дело не в недосыпе, нет, просто она вымоталась. Исход не работал просто как концепция, и она вложила всё, что имела, чтобы он случился. И восемь тысяч лет наблюдала, как он терпит неудачу. Представляешь? Восемь тысяч лет, век за веком, видеть, как угасает надежда. Мы отправили в галактику столько кораблей Удара и кораблей поколений, а в ответ получили лишь тишину. Но она выдержала это, хотя и попала в ловушку собственного представления.

— Поэтому она и собрала вашу группу?

— Да. Она понимала, что мы неизбежно изменимся, но наша собственная жесткая духовная стабильность это затрудняла.

— Так ты на самом деле мятежник?

— Да. — Кенельм криво улыбнулось. — Можно сказать и так. По–своему. Я ничего не имею против тебя, Ирелла. Просто ты хотела перемен — так много и так быстро. Это было рискованно.

— И все же мы здесь. С армадой комплексов, готовые к Последнему Удару. Первые люди, зашедшие так далеко.

— Да. Фантастическое достижение. Но задумывалась ли ты когда–нибудь, что бы случилось, если бы что–то пошло не так? Ты поставила под удар целую человеческую цивилизацию. Однажды ты спросила, что дало мне право уводить «Морган» от Удара. А это ведь очень скромная реорганизация по сравнению с твоей затеей.

— Но ведь сработало!

— Мы получили шанс. Но — сработало? Надеюсь, так и будет, потому что не думаю, что последует еще одна человеческая атака на анклав. За десять тысяч лет эта — единственная.

— Не знаю. — Ирелла бездумно поигрывала кофейной чашкой. — Если стратегия вашей группы сработала, там, во тьме космоса, много людей — и они в безопасности. Но не могут же они прятаться вечно. Это не в нашей природе. Как вы уже выяснили.

— Туше.

— Если мы потерпим неудачу, найдутся другие. Корабли Фабрики дадут оставшимся передышку для перегруппировки.

— Возможно, — сказало Кенельм. — Но, как бы то ни было, я считаю, что лучшего шанса у нас не будет. — Оне недоверчиво ухмыльнулось. — Проклятая нейтронная звезда!

— Да. — Ирелла заказала принтерам новую порцию кофе и круассанов. — Десять минут.

Никакая сила воли не смогла изгнать нервную дрожь из ее голоса.

— Давай посмотрим.

Через интерфейс Ирелла активировала в окнах кафе тактические дисплеи. Уютный мираж бульвара Сен–Жермен сменился яркими схемами. Часть данных поступала напрямую в сознание.

Червоточина представлялась белым туннелем с едва заметными неоднородностями стен — как будто они неслись сквозь глаз урагана и лишь эти дефекты позволяли отслеживать продвижение. Ведущий корабль — Энсли — медленно вращался на лету. За ним шли семь специализированных кораблей с генераторами отрицательной энергии, в чью задачу входило взять на себя контроль над червоточиной сразу по прибытии в систему врат. Дальше двигались больше тысячи боевых кораблей и ракетоносцев — чтобы защищать терминал червоточины. Ведь армаде нужно будет уйти после завершения Последнего Удара, а значит, червоточина подвергнется яростным атакам оликсов.