Чёрное Солнце Таши Лунпо

Вена, 20 ноября

Хайнц Тольмайн стучал по клавишам его компьютера. Если бы кто-то наблюдал за ним, то у него было бы впечатление, что у Тольмайна какие-то нарушенные отношения с его устройством. Было похоже, что он хочет наказать его, как настоятельница своих рабов. Чем более озорным он был и чем большему количеству команд он возражал, тем жестче Тольмайн нажимал на клавиатуру. Современный человек в нем знал, что это обращение не будет увенчано успехом. Архаичный гомо сапиенс напротив требовал подчинения силой. Он маршировал, как теперь, в глазах Тольмайна, вперед и назад и ликовал из-за своего существования.

Вайгерт распахнул дверь кабинета и упал в свое кресло. Тольмайн прервал борьбу человека против машины.

— И? Что выдал Лёзер?

— Полную фигню.

— Ну, в этом-то как раз ничего нового. Но судя по твоему выражению лица, это было не очень благоприятно.

Вайгерт вытаскивал свои записи из папки.

— Внимание: этот знак, который был на лбу у Фолькера…

— Ну и что с ним?

— Лёзер утверждает, что ничего такого вообще не было!

Тольмайн присвистнул сквозь зубы.

— Это может оказаться неприятным.

— Что ты имеешь в виду?

— Если Лёзер или полиция лжет и можно будет их в этом уличить, тогда у них будут серьезные проблемы. Если нет, тогда мы окажемся дураками.

— Тебе нужно было бы однажды подробнее объяснить значение словечка «мы». Это я окажусь в дураках!

— Косвенно. Но сначала наш «Листок». Тогда шеф закрутится. И потом он примется за тебя.

Логика Тольмайна была неподкупной.

— Что ты планируешь теперь?

— Сначала я разыщу кого-то, кто может подтвердить мои сведения. В конце концов, я не был единственным, кто видел труп Фолькера. И потом я должен узнать, в чем тут дело с этой штукой на лбу Фолькера.

— С первой задачей это будет очень нелегко. Если Лёзер знает об этом, то он примет все меры, чтобы никто не проболтался. В конце концов, он министр. Для него в полной мере открыты некоторые возможности. Но если его неправильно проинформировали его люди, то для тебя это несколько проще.

— Ты забываешь третью возможность.

— Какую?

— Вероятно, они не хотят, чтобы их расследованию мешали. Якобы они преследуют конкретный след.

— И какой же след?

— Лёзер заявил, что сегодня утром пришло заявление с признанием Исламского народного фронта. Он говорит, что письмо подлинное.

— Зачем ему тогда умалчивать об уродовании Фолькера?

— Понятия не имею.

Мучитель Тольмайн снова обратился к объекту своего желания. Всегда, когда он был в этом настроении, Вайгерт думал, что клавиатура развалится. Но до сих пор она выдержала Тольмайна.

— Я иду к Хилльгруберу, чтобы обсудить это дело с ним. Вероятно, он захочет написать свой комментарий.

— Хилльгрубера еще нет.

Когда Тольмайн говорил это, он не глядел вверх. Его черты лица были сдержаны. Пальцы последовательно лупили по клавишам.

Вайгерт зажег сигарету. Кто-то должен был подтвердить ему то, что он видел. Ему был нужен свидетель, которого он — даже не называя имени — мог бы про-цитировать. Вальтер Мюллер позволил ему взглянуть на труп Фолькера. Мюллер тоже видел это. И он был его бывшим школьным приятелем и другом.

Вайгерт потянулся к своей электронной записной книжке, чтобы узнать телефонный номер. Сначала он попробовал найти Мюллера у него на службе. Там его не было. Он дежурил прошлой ночью, и поэтому сегодня у него выходной. Значит, он дома.

— Мюллер слушает…

Голос звучал заспанно.

— Это Ганс Вайгерт. Извини, что разбудил тебя. Но мне, к сожалению, нужно за-дать тебе несколько вопросов по делу Фолькера.

— И даже если ты позволишь обыграть себя на бильярде следующие сто раз, эта история табу.

Голос Мюллера стал внезапно бодр. — Но ты же это не всерьез!?

— Как раз всерьез.

— Можно спросить, почему?

— Нет, нельзя. Или ты хочешь, чтобы я потерял работу?

Это прозвучало довольно серьезно.

— Послушай внимательно, Вальтер. Я клянусь всеми святыми, что я никому не назову твое имя в этой связи. Оно не появится в газете, и я также не назову его никому в редакции. Ясно?

— Ты заведешь меня в дьявольскую кухню, Ганс.

— Но ты же знаешь, что мы оба видели. Я имею в виду этот странный знак на лбу Фолькера. Лёзер час назад утверждал, что его не было. Если он продолжит настаивать на этом, все будут думать, что я это придумал. Мой шеф разорвет меня на куски, так же как конкуренты сделают это с «Листком». Разве ты этого не понимаешь!?

— Я действительно ничего не могу сказать тебе, и тем более ничего, что случилось с трупом Фолькера.

— Вальтер, старина. Но ты же не оставишь просто так в беде своего старого школьного приятеля?

На другом конце линии было тихо.

— И? Что?

— О трупе Фолькера ты ничего не услышишь от меня.

Вайгерт был уже готов повесить трубку. Вот засранец! Но потом Мюллер заговорил.

— Я ничего не могу говорить. Вчера два парня из секретной службы ООН были у меня. Насколько мне известно, они тщательно допросили не только меня, а всех, кто видел труп Фолькера. И потом они потребовали от каждого обещание никому об этом не рассказывать. Ни о трупе, ни о допросе. Если нет, то будут очень серьезные последствия, говорили они.

— Посмотри-ка! Это уже много.

— Обещай мне, Ганс, что ты никакому не расскажешь об этом. И не пиши об этом в газете, даже и без моего имени. Круг людей, кто видел труп, слишком мал. Эти хвастливые Джеймсы Бонды из ООН легко узнают, от кого ты получил та-кую информацию.

Вайгерт знал, что Мюллер не любил говорить о секретной службе Объединен-ных Наций. Она была основана несколько лет назад. Ее создание было последствием большого роста значимости ООН, которая брала на себя все больше международных задач. Давно миновало время Холодной войны, когда сверх-державы в значительной мере блокировали всемирную организацию, используя свое право вето. Теперь Объединенные Нации все сильнее действовали по всему земному шару.

Секретная служба ООН все больше опережала во многих странах национальные спецслужбы, а также и полицию. Ее права были очень обширны. Так в Вене часто доходило до конфликтов между людьми ООН и австрийскими властями, а также Европейской полицией. И Мюллер уже несколько раз оказывался в центре этих разборок.

Но если Вайгерт пообещал бы теперь своему школьному другу, что он ничего не будет писать или рассказывать об этом, то что он бы выиграл этим?

— Ты должен пообещать мне это, Ганс!

Что ему оставалось? Во-первых, Вальтер Мюллер был его другом, а, во-вторых, каждый журналист, который выдавал своего информатора, потом не получал хороших консультаций. Потому что ему никогда больше не будут доверять.

— Хорошо, обещаю.

— Смотри, может быть, ты что-то сможешь узнать в другом месте. Я был бы очень рад, если бы этим надменным космополитам врезали по первое число. И Лёзеру тоже. Потому что, как известно, рыба гниет с головы.

— Я постараюсь. Спасибо тебе, Вальтер. Следующее пиво, когда будем играть в бильярд, за мой счет.

— Я это запомню.

Вайгерт повесил трубку.

— Ну, как?

Тольмайн вновь начал действовать ему на нервы.

— Ничего важного.

— Но звучало это совсем по-другому.

— Может быть, ты бы лучше писал свою статью?

— Хорошо.

Коллега замолчал и продолжил свою борьбу против техники.

Мюллер был прав. Рыба воняла. То, что секретная служба ООН включилась в дело, само по себе не было удивительным. Бернхард Фолькер был весьма важной личностью международной экономической и политической жизни. Как за президента Европейского центрального банка, т. е. учреждения Политического союза, за него собственно должны были бы отвечать еврокопы. Но после при-знания Исламского народного фронта все это вышло за пределы Европы. Итак, было только логично, что подключились Объединенные Нации.

Тем не менее, было явно не логично, что секретная служба ООН хотела утаить определенную деталь убийства Фолькера. Какой смысл был в этом?

И, прежде всего: как Вайгерт должен был защищаться от критики, которая без сомнения обрушится на него? Хилльгрубер и шеф потребовали бы доказательства его рассказа. Наконец, на карту была поставлена репутация «Листка» как серьезной газеты. Для него не было никаких хороших перспектив.

Вайгерт решал сначала продолжить свои поиски значения этого сомнительного знака. Вероятно, это продвинуло бы его вперед. Он начал копаться в нагроможденных на его письменном столе газетных вырезках. При этом он нашел книгу, которую получил вчера из архива: «Мировая империя аллаха — Исламский террор в Европе и США». Вайгерт перелистал ее.

Шум, который вызывали Тольмайн, его пальцы на клавиатуре, умолк.

— Вчера ты здесь сидел до полуночи и смотрел все эти материалы.

Коллега указал рукой в направлении заваленного письменного стола Вайгерта.

— И даже если я прочитаю все это еще десять раз, не все равно ли тебе!?

Не мог ли Тольмайн со своим ворчанием хотя бы на часок пощадить его?

— Ну, ну! Не волнуйся так. Ты ищешь значение знака, который ты видел на Фолькере.

— Спасибо, я сам знаю, что я делаю.

Тольмайн проигнорировал раздражение Вайгерта.

— И ты думаешь, что раз это было политическим покушением, ты должен пробовать свое счастье при поиске террористических групп. Правильно?

— В высшей степени остроумно.

— И при этом ты установил, что Исламский народный фронт, который должен стоять за покушением согласно словам Лёзера, никогда еще не использовал этот знак. Их знак выглядит абсолютно другим.

— Да.

Вайгерт вздохнул. Когда, наконец, этот Тольмайн оставит его в покое?

— Я могу вспомнить кое о чем, что могло бы помочь, вероятно, тебе и вместе с тем также «Листку».

— И что же это?

Он не был так уж заинтересован в болтовне своего коллеги.

— Несколько месяцев назад мы в одном приложении напечатали специальную страницу о политической символике. Для ее написания мы пригласили автора со стороны. Я думаю, это был профессор или доцент в Венском университете. Ты мог бы поискать эту страницу в архиве.

Все же, иногда и Тольмайн мог быть полезен.

— У тебя сегодня хороший день.

— Что значит «сегодня»?

— Я в архиве, если меня кто-то будет искать.

— Кто должен был бы искать тебя?

— Профессор Мечиар?

— Да, слушаю вас.

Вайгерт сразу нашел в архиве то, что искал. Вацлав Мечиар был профессором из Словакии, который преподавал историю в университете в Вене. Это он написал ту статью. Вайгерт сразу позвонил ему.

— Это Ганс Вайгерт из газеты «Листок».

— Что я могу сделать для вас, господин Вайгерт?

Голос с несомненным акцентом звенел любезно и участливо.

— Вы написали для нас несколько месяцев назад статью о политических символах. Теперь я как раз стою перед проблемой, в которой я думаю, вы могли бы мне, вероятно, помочь.

— Пожалуйста. О чем все же идет речь?

— Как вы, конечно, читали или слышали, президент Европейского центрального банка был убит в Вене. Теперь несколько человек утверждают, на его лбу вы-жгли какой-то знак.

— О, да. Я прочитал вашу статью, господин Вайгерт. Плохое дело.