Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

* * *

— Подожди, пусть отмокнет до конца.

— Ага, а ты за это время кровью истечёшь.

— Если будешь дёргать по сухому, я точно истеку. Путь лучше только верхняя часть коросты отойдёт, чем с мясом выдерешь.

Михаил лежал на полке в бане, сняв всё, кроме разорванной куртки. Её уже удалось спустить с руки, намочив рану. Руку перевязали по-быстрому и занялись порванным боком.

Иру мутило от вида крови и жути, какой представлялась рана. Михаил тоже не мог видеть, как течёт кровь, но только своя. Много раз он перевязывал других, но стоило порезать собственный палец, как перед глазами начинали плавать чёрные круги. Окружающий мир постепенно растворяться в них, пока дело не заканчивалось полным отключением. Потому и пришлось просить девушку. На старшую жену надежды в этом плане гораздо больше. Именно она перевязывала его несколько раз. Вспомнить хотя бы, как он попал топором по ноге или наступил на гвоздь и залил кровью сапог.

Но не сможет сейчас Ольга здесь находиться. Ей голову надо беречь. А здесь, несмотря на открытые занавески, стоял парёш, и жарило прилично. Поливать рану сырой водой опасались, её вскипятили тут же, на каменке. Потом поливали тряпки кипятком и оставляли остывать на полке и скамье. И только немного остывшие тряпки прикладывали к коросте, пока они не высохли окончательно.

Наконец, удалось полностью снять куртку. К этому моменту на Михаила стало действовать обезболивающее. Нормального, конечно, не было. Но полпачки анальгина, растёртые в порошок и запитые водкой, неплохо сработали после двух месяцев, проведённых вообще без колёс и другой химии. Полного обезболивания не получилось, просто немного ватное ощущение в боку.

Уже не соотнося себя с раной, удалось самому обследовать повреждения. Мясо содрано, конечно. Но самое опасное, что может оказаться — это повреждение межрёберных сосудов. Но они, вроде, целы. Иначе крови натекло бы немерено. Древки у копий относительно гладкие и нанесли повреждения только за счёт скорости. К тому же, направление удара пришлось не вдоль рёбер, а под углом.

Именно это уберегло от глубоких ран.

— Ира… И-и-ира-а!

— А?!

— Очнулась? Самое сложное для тебя. Надо обрезать клочки, которые висят. Я их даже не вижу. Но вполне представляю. Сейчас там внизу всё висит, как тряпочки. Всё это не заживёт. Только гнить будет. Давай, девочка моя, приготовься. Ну?

— Да. Начинаю.

Ирина кивнула и осторожно вытащила ножницы из горячей воды. Самые удобные в доме ножницы, как и лучший нож, а также фото-пинцет, ещё в самом начале залили кипятком. Вода немного остыла, но температура пока чувствовалась. Ира подула на ручки и подступилась к самому ужасу. Снова накатила тошнота. Пришлось несколько раз сглатывать вязкую слюну. Попить бы. Но руки уже заняты. Закончит — тогда и попьёт. Прихватывая пинцетом край кожаного лоскута, отхватывала его ножницами. Инструмент действовал великолепно. Теперь понятно, почему Миша требовал найти именно их. Как будто мягкую резину режешь.

— Самые мелкие я не смогу. Там ухватить не за что.

— Оставь. Теперь сложи самую просохшую тряпку в четыре слоя. Полей водкой.

Жара быстро разнесла ядрёный запах пролитого самогона.

— Готово.

— Прикладывай. Нет, стоп! Сначала сяду… Давай!

Михаил зашипел и часто задышал сквозь зубы от боли. Привыкнув, перехватил тряпку под мышкой.

— Я держу, а ты приматывай. Бинтуй туже. Не бойся придавить. Куда хуже, если повязка станет елозить.

Через пять минут Ира завязала аккуратный бантик. На перевязку груди ушла вся упаковка бинта. Повязали, как смог вспомнить Михаил картинки из старой инструкции: кроме простой намотки вдоль рёбер, делаются ещё и петли, захватывая шею. Так повязка не будет сползать вниз. Странно, что в советское время обучали такому, а сейчас все инструкции по медицинской помощи оканчиваются фразой «после остановки кровотечения дождаться врача». Сколько эта скорая будет ехать? Даже в городе полчаса ожидания — не предел. В деревню скорая тоже из города едет. И что, сидеть так с тампоном на ране и ждать?

Кое-как, хватаясь за каждый столбик, добрели до комнаты. Ира, хоть у самой ранений не имелось, вымоталась так, что тоже брела, как зомби. На лестнице Михаилу пришлось тянуть себя здоровой рукой — ноги ещё сколько-то держали, но вверх уже поднять не могли. Только с помощью Иры и взобрался.

В комнате их встретил специфический кисло-горький запах. Ольга сидела с виноватым видом, откинувшись на спинку дивана.

— Прости, я ничего не успела. Накатило очень быстро. Да и в ногах слабость — до туалета не дойти.

— Это я виноват. Не подумал о тазике.

Ира посмотрела на лужицу совершенно без эмоций — выгорела уже, обрабатывая рану Михаила. Здесь ведь не кровь. Ну, чуть воняет.

— Это не проблема, сейчас приберу. Тебе уже просто нечем блевать, так что работы немного.

Через полчаса она полностью закончила. Больные, попив чаю, дремали на диване в полуоткинутом положении. У ног Ольги стоял тазик. Сама Ира вырубилась, едва положила голову на подушку.

Утром Михаил уже не проснулся.