Академия 2

— Я все равно уеду.

Няка вздохнула и махнула рукой.

— Делай что хочешь.

***

“Делай что хочешь”, хех. Наверное, было слишком смело давать мне столько свободы. Хотя, я бы все равно сделал то, что собирался.

— Полировка! Я требую полировку!

— Успокойся, Регалия.

— Полировку и полную замену обивки! Это возмутительно, капитан! Я многое готова стерпеть, но это уже перебор!

— Ничего ведь страшного не случилось.

— Ничего страшного?! Когда вы сегодня запустили мой двигатель, я с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться от счастья. Наконец-то! Только капитан, я, дорога и ветер в решетке радиатора! Но зачем… Скажите мне, зачем вы засунули в салон ЭТО?! И оно… о, нет. О, нет-нет-нет! Оно насрало на заднем сидении. Просто навалило огромную кучу. Это катастрофа, капитан. Катастрофа!

Ну… да-а-а… Возможно, возить козлопоня на заднем сидении было не такой уж хорошей идеей… Зверьку то не объяснишь сколько стоит транспорт, на котором его перевозят.

Пришлось открыть окно, а то, судя по запаху, куча действительно не маленькая.

***

До храма удалось добраться без пробок и происшествий. Все-таки многие отсюда съехали после недавнего катаклизма. Но чувствовалось это не только на дорогах, ведь сами улицы стали довольно безлюдными.

Приоткрыв дверь, я зашел внутрь. Храм, как и прежде, впечатлял своим видом. Огромные колонны, расписные потолки, лозы, что поднимались из небольших ниш вдоль стен и опутывали статуи вместе с остальной лепниной.

Козлопоню было похер. Его вообще похоже ничего не заботило.

В отличии от предыдущего моего визита, сейчас здесь было тихо. Только тройка монашек в белых одеяниях сидели напротив алтаря и, судя по всему, молились.

— Извините, но сюда с животными нельзя, — из-за спины послышался приятный мягкий голос.

— Мне можно, — я обернулся.

Передо мной стояла типичная “святая Мария”. Ну, знаете, такая блондинка с голубыми глазами, в которые сложно смотреть из-за огромных, как сраные гималаи, сисек. В общем, фигурка и лицо самый сок, но при этом невинная настолько, что скорее всего даже не целовалась ни разу.

Девушка была облачена в белоснежную тунику, на которой присутствовало золотистое обрамление. Сразу видно — служительница храма.

— Ой, простите, я не сразу поняла, что это вы, ваше преосвященство, — жрица сложила руки на животе и поклонилась.

Ну нихуяжсебе.

— Эм, мы знакомы?

— Конечно! Вас знает каждая, кто служит на благо богини Фелиции. Каждый раз, когда девушка приносит клятву служения, в следующие тридцать дней ей будет снится ваш светлый образ в лучах восходящего солнца и на белом коне.

Я на секунду завис.

— Хотя бы в одежде?

Девушка все еще находилась в состоянии поклона, но я заметил на ее лице скромную улыбку.

— Нет. И в эти тридцать дней молодым жрицам не возбраняется удовлетворять потребности своего тела.

Кек.

Вот тут узнаю почерк Фелиции. Все возвышенно с долькой подъеба. И все же заставлять своих последователей дрочить на мой “светлый лик” целый месяц мне кажется уже лишним.

— А-а-а… Вы мужчин тоже принимаете? В жрецы…

Девушка наконец выпрямилась, но добрую и теплую улыбку сохранила.

— Однажды пробовали… Однако он не справился с испытанием и ушел спустя одну неделю после клятвы.

Спасибо тебе, господи, как бы это сейчас странно не звучало.

— Кстати, как вас зовут?

— Простите, я не представилась. Меня зовут Мария, — ха-ха. — И я являюсь настоятельницей этого храма. Так, что вас привело к нам и зачем вам это милое животное?

— О, как раз об этом. Мне нужно кое-что сделать…

Десять минут спустя.

Храм наполнился девичьими визгами и животным воем.

Как же это тупо. А ведь сегодня утром я проснулся с мыслью, что собираюсь сделать нечто серьезное…

— Не-е-е-е-ет! Это недопустимо!

— П-прекратите!

— М-мы не можем! Девочки, тяните изо всех сил!

Что мы делаем? Перетягиваем козлопоня. Вернее я пытаюсь отобрать его у монашек. Им почему-то не понравилась идея с жертвоприношением и они всем табуном вцепились в бедное животное. Даже мой авторитет первожреца не помог. Я тянул в свою сторону, они визжали и тянули в другую. Козлопонь… Козлопонь истошно орал на своем зверином. Не факт, что от ужаса, вполне возможно просто за кого-то болел. Скорее всего за себя. Ему, похоже, вообще все это не по душе.

— Так! Стоп! — ватага из монашек резко замерла и, хлопая глазами, уставилась на меня. — Хорошо, я понял ваше нежелание причинять вред этому животному. — все быстро закивали головами в ответ. — Предлагаю компромисс. Мария.

— Да, п-первожрец Джек.

— Сейчас мы все вместе садимся и молимся. Нужно вызвать сюда богиню для разговора. Если она не придет, тогда я беру козлопоня и режу на этом алтаре, — тишина. Против ничего не говорят, но и не соглашаются. — Иначе я отсюда не уйду.

— А мы и не про-отив… — тихонько протянула одна из жриц, но на нее тут же шикнула настоятельница Мария.

— Хорошо, — блондинка поднялась. — Да будет так.

В общем, я и уже семь монашек во главе с Марией уселись перед алтарем и, сложив руки, принялись молиться.

Сложно сказать сколько мы так просидели, но когда я осознал полную бесполезность наших действий, солнце уже коснулось горизонта.

Я вздохнул и открыл глаза.

— Думаю, иного выхода у нас нет, — обернулся и взглянул на жриц.

— Я чувствую, что богиня слышит нас, но она как будто очень далеко… Понимаю ваше желание с ней поговорить, однако, является ли выходом то, что вы собираетесь сотворить с этим животным?

Честно говоря нет. Мне вообще кажется, что я творю какую-то дичь. А глядя на лица этих девушек, ощущения только усиливались.

— Знаете, — Мария подошла ближе и присела рядом, вплотную. — У нас за храмом есть небольшая пристройка. Вы можете оставить козлопоня нам. Мы будем ухаживать за этим животным, кормить и оберегать. Однако, я так понимаю, причина вашего беспокойства связана не с этим животным. Что вас гнетет? Расскажите мне.

Я некоторое время молчал. У меня не было желания исповедоваться, но и отказывать Марии в ее чистом стремлении помочь тоже не хотелось.

— Все сложно. Раньше у меня не было сил, чтобы справляться с трудностями, но я это делал. Сейчас они есть, но это нисколько не помогает справиться ни с одной возникшей передо мной проблемой.

Мария перевела взгляд на огромный витраж, собранный из разноцветных стеклышек и задумалась.

— Мир… очень сложный организм. Он разнообразен. В нем есть как плохое, так и хорошее. Вы когда-нибудь задумывались о том, как должен выглядеть идеальный мир? Такой, где нет зла, нет ничего плохого и даже черный цвет в нем не такой черный… Знаете к какому выводу я пришла? — девушка усмехнулась. — Это был бы ужасный мир, который населен только слабыми людьми, неспособными не только защитить себя, но и двигаться дальше. Ведь зачем что-то делать если и так все хорошо? Зачем чего-то добиваться или придумывать, если у тебя уже все есть. Смешно, мистер Джек, но я сама бы не захотела оказаться в своем же идеальном мире. Что касается вас, то могу предположить, что ваше время еще не пришло. Вы нужны для чего-то другого. В другом месте и в другое время. Просто дождитесь этого и, когда момент наступит, покажите все что умеете. А пока, чтобы поднять себе настроение, — ее голос стал настолько хитрым, что заставил меня взглянуть на нее. Однако, ничего пошлого не случилось. Она просто сунулу мне горсть конфет в карман. — Съешьте одну. Или две. Когда мне очень-очень грустно, они мне помогают.

Закончив речь, Мария еще раз улыбнулась своей доброй солнечной улыбкой, а затем добавила.

— Однако резать козлопоня я вам все-равно не позволю.

— Спасибо, настоятельница Мария. Я подумаю над вашими словами и… так уж и быть, не стану никого приносить в жертву.

— О, это сложно описать, как обрадовались мои ушки, услышав эти слова. — девушка задорно хихикнула, отчего ее грудь очень вызывающе подпрыгнула. — Приходите к нам в любое время. Мы всегда будем рады вас выслушать… Особенно другие жрицы, — Мария покосилась в сторону групки девушек, которые собрались в кучу и сейчас, поглядывая в нашу сторону, что-то бурно обсуждали.

Сиськи-катастрафиськи, блин.

В общем, я так ничего не добился.

Выйдя за двери храма, уселся на ступеньки. Солнце почти село, и на улицы города постепенно опускался вечер. Мой взгляд скользнул по Регалии.

Надо будет ее в мойку свозить. Не ехать же обратно с обгаженным салоном. Да и запах такой, что глаза слезиться начинают.

Я вновь тяжело вздохнул. Голова от мыслей стала казаться непомерно тяжелой. И похоже, что погрузился я в них настолько глубоко, что даже не заметил, как привычный мне мир внезапно стал черно белым, а затем прозвучал знакомый голос.

— Н̴̡̙̝͇̾̍̈́̋̕а̵͎̯̗̭̃͝р̴̠̤͠у̴̨̭̗̽͋̾ш̴̨̾и̵̼̬̎͑̄т̵̗̣̘͚̯̇е̸̖̲͇̃͐̀л̸̟̂̈͋̑̈́ь!