Пробуждение Ваирагии

Глава 3

Вирсин приходит в себя и морщится от тупой ноющей боли в затылке.

— Проклятье… — процеживает он сквозь стон, злобно шипит, когда прикасается пальцами к здоровенному желваку на голове. — Как же больно!

Вирсин медленно поднимается, принимая сидячее положение на койке, покрытой гнилой соломой. Холодно, сыро и темно, но глаза кадира прекрасно видят в темноте. Видят, как копошатся да пищат мыши в дальнем углу тюремной камеры. Как подрагивают под потолком от лёгких дуновений холодного ветра лоскуты паутины. Как вихрится пыль в бледном свете Рилин, который изредка проливается в камеру сквозь зарешечённое оконце, когда лик одной из лун появляется в прорехах средь облаков. Вирсин ёжится от холода, по телу пробегают мурашки. Одежду с него не сняли, даже сапоги оставили. И что более удивительно — не приковали, хотя вот она цепь, висит на стене, а челюсти кандалов раскрыты, слово пасть нападающей на добычу змеи.

Вирсин прижимает к себе ноги, обнимает колени и опускает на них лоб. Так ему легче думается, да и теплее, вроде как, в такой позе. Жаль, укрыться нечем… Кадир пытается вспомнить, где и когда его оглушили. И главное — кто да зачем.

Он был сначала у одного из капитанов городской стражи Трасота — столицы Эриоса, а затем Вирсина отвели к начальнику безопасности королевства, посчитав, что сведения, коими владеет посланник кадиров, не для лишних ушей. Чем меньше людей знает о когтях Даррата, тем меньше волнений и тревоги средь подданных Эриоса. Так ему сказал господин Имлор — начальник дворцовой стражи, хотя сам Вирсин считал, что чем больше людей узнает о культистах, тем сложнее тем будет действовать в королевстве. Но Тьма разберёт этих людей… В любом случае, делом Вирсина было передать сведения о фанатиках доверенным лицам его величества Элато Дан-Альнайда. А что дальше с этими сведениями будут делать люди, уже не его дело. Старейшая приказала передать, Вирсин передал, приказ выполнен.

Теперь надо выбираться отсюда и двигать к своим. Благо сбежать из подобной тюрьмы для Вирсина, как и для многих кадиров, кто достиг второй ступени силы, не сложно. Просто дождись, когда луна скроется за облаками, тогда Тьма явит себя во всей своей красе. И пленник стал ждать.

Свет луны тускнеет, а затем и вовсе гаснет. Кадир сидит, замерев, будто каменное изваяние. Явит ли Рилин свой лик снова? Вирсин дышит спокойно, размеренно, ощущая потоки тёмной силы в пространстве. Он ждёт ещё некоторое время, но свет луны так и не проявляет себя больше.

— Благодарю, Тёмная Матерь, — шепчет Вирсин и тянет к себе потоки силы, но… ничего… пусто… узник должен был развоплотиться, заструиться чёрными клубами дыма и выбраться наружу через оконце, однако Тьма словно не увидела одного из своих детей. Но ведь раньше всегда получалось! Как же так?! Что он сделал не так? Неужели Тёмная Матерь отвернулась от кадира? Такого быть не может! Райшенис ведь всегда откликается на зов своих детей, если они стоят в Её тени! Но… Вирсин не сделал ничего такого, чем могу бы заслужить немилость Тёмной Матери!

Скрежещет в замке ключ, заставляя пленника вздрогнуть. С громким стуком отодвигается засов, и дверь отворяется во внутрь с пронзительным скрипом проржавевших петель. В камеру входит человек в чёрной расшитой серебром мантии. На его голове шлем с опущенной маской-забралом. Визитёр делает два шага, опираясь на посох, сделанный из тёмного матового дерева, и останавливается.

— Я знал, что вы, полукровки, не так уж и просты, — звучит чуть хрипловатый приглушённый из-под маски голос. — Поэтому принял меры. Здесь, — он обводит рукой камеру, — не сработает ваша хвалёная ваирагия.

Вирсин вздрагивает, услышав это слово из уст человека. Люди ничего не знают о ваирагии! Они потеряли с ней связь после войны с Дарратом.

— Кто вы такой? — кадир еле сдерживает предательскую дрожь в голосе.

— О… поверь, это совсем не важно. Куда важнее, куда твои сородичи дели ребёнка?

— Какого ребёнка? — удивляется Вирсин.

— Не прикидывайся, что не знаешь, — качает головой незнакомец. — Вы, полукровки, ведь делитесь меж собой сведениями. Мне нужно знать. Куда. Вы. Дели. Ребёнка? — визитёр отчеканил каждое слово, и в этот раз в его властном голосе не было ни намёка на хрип. — Отвечай…

— Я… я не знаю… — Вирсин пятится, так как незнакомец направил посох в грудь кадира; пленник упёрся спиной в стену, сквозь одежду почувствовал холод камня.

— Что ж… пусть будет по-плохому, — с набалдашника посоха к Вирсину устремляются струи чёрного дыма…