Род Корневых будет жить!

Глава 12

Я поднялся и, пряча за торжественностью мандраж, сказал:

— Я сегодня сюда пришёл не как барин, а учиться. Я здесь сегодня младший из младших. Поэтому обращение к Роду пусть скажет тот, кого здесь все уважают и слушаются. Дед Радим…

Я видел: мужикам мои слова понравились. Но мне было немного не до этого — я был рад, что нашёл выход из создавшегося положения. Уж если мои расспросы про Фёдора и других погибших вызвали в ответ вопросы у Богдана, то что произошло бы, начни я нести околесицу, я даже представить не могу. А ведь по логике я должен знать все эти слова! Владелец тела ведь слышал их каждый день да в день по несколько раз… Ну почему мне не осталось его памяти?!

Дед Радим тем временем поднялся и поклонился мне.

И снова я отметил, что он помолодел со вчерашнего.

— Спасибо, Владимир Дмитриевич, за доверие, — сказал дед Радим.

Я кивнул, мол, говори!

Дед Радим взял в руки миску, и все тут же подняли свои миски со щами.

Я само собой присоединился ко всем.

— Великий Род! — начал дед Радим. — Благодарим тебя за то, что у нас есть эти щи и эти пироги. А также за то, что мы можем все вместе сидеть за одним столом!

— Благодарим! — поддержали его все, кто был в избе.

— Мы помним тех, кто сидел за этим столом, — продолжал дед Радим. — А сейчас они пируют за твоим столом, Род!

— Помним! — снова поддержали его присутствующие.

— И мы позаботимся, чтобы те, кто придёт после нас, могли сесть за этот стол…

— Позаботимся!

— А теперь ешьте! — дед Радим завершил молитву и сел.

Все взялись за ложки, и я тоже поднял свою — деревянную. Немного непривычную, очень лёгкую и круглую, а не лодочкой. И глубокую. Но я быстро с ней освоился.

Щи были наваристые и очень вкусные.

Я хлебал и никак не мог определить, на каком мясе они сварены. Не свинина, не курица и не говядина. Какая-то дичь. Какая? Я пока егерем работал много разной дичины попробовал — зайцев, кабанов, лосей, косуль… Даже медведей ел. А тут не смог распознать. Хотя, я никогда из дичины щи не варил… Может способ приготовления наложил отпечаток?

— Что-то не так, барин? — спросила Дуня.

Она следила, чтобы у каждого была добавка, если кто захочет.

— Всё так! — отозвался я. — Всё очень вкусно.

Про мясо я решил не спрашивать. Наверняка не экзотика на этом столе. А значит, мои вопросы вызовут в ответ другие вопросы.

Из-за того, что я многое не понимал, был момент, когда я пожалел, что остался на обед в деревне, а не пошёл в усадьбу, как хотел. А потом вспомнил тренировку и слова деда Радима про чужие проблемы и успокоился. Чего я гружусь? Какая разница из какого мяса приготовлено? Главное, съедобно, вкусно и сытно.

— Зайчишка молодой был, — улыбнулась Дуня. — К тому же девочка, а у них мясо вкуснее…

— Зайчишка? — непроизвольно переспросил я.

— Ну да. Богдан с утра петли проверил, двух зайцев принёс. Вот щи и с мясом теперь, — пояснила Дуня. — А что не так-то?

— Всё так, — успокоил я молодую женщину. — Мясо мягкое очень. Для дичины.

— Ой, да что вы! — засмущалась Дуня. — Куда мне против Прасковьи-то?! Уж как она готовит, никто так вкусно не умеет!

— Не скромничай! — строго сказал я. — Раз вкусно, то вкусно! Зря говорить не буду!

Дуня совсем раскраснелась. И пискнув:

— Спасибо! — поспешила кому-то долить добавки.

Когда она отошла, я повернулся к Богдану.

— А что, зайцы прямо сюда, в деревню ходят? — негромко спросил я у него.

— Зачем в деревню? — пожал он плечами. — Мы с моим Дозором на заре в согру смотались. Я там петли ставил, рядом с жировкой.

Я растерялся.

— В согру?! А как же волколаки и лютые мертвецы?

— Так с собакой-то надёжнее. Да и сам по сторонам смотрел, — усмехнулся Богдан. — Да и вообще! Что теперь, запереться в четырёх стенах что ли? Так в таком разе они нас ещё быстрее достанут, обессилевших и изголодавшихся.

Сама собой вспомнилась девчушка, которая предупредила вчера о нападении волколаков и лютых мертвецов. Она с подружками ходила к ручью за диким луком. И раз увидела тварей, то была за частоколом.

Блин! Она не боялась, а я дрожал вчера, пока до усадьбы шёл. Да и сегодня тоже прислушивался, приглядывался!

Хотя, мне простительно, я их вчера в первый раз в жизни видел. А девчонка выросла тут!

И всё-таки мне было немного стыдно за свой страх. Хоть я и понимал умом: не боятся только дураки.

Богдан тем временем продолжал:

— Если знать их повадки, то легко можно избежать встречи.

— А у них есть повадки? — удивился я.

— Конечно! Любят в дождь ходить, по сырому. Любят, когда ветра нет. В основном во второй половине дня, но до темноты. Или по полной луне — но это редко.

Я слушал Богдана и удивлялся — он говорил об этих тварях, как о тех же зайцах — тут жировка, тут горячий след, а тут след уже остыл. А здесь заяц лежал плотно, потому как погода ветренная.

Получалось, для него волколаки и лютые мертвецы, как животные — опасные, но с ними вполне можно совладать.

Да, собственно, вчера и совладали. И без жертв могли бы обойтись, если бы я помогать не полез.

Я вздохнул. История не знает сослагательного наклонения. Сделанного не воротишь. Так что, остаётся принять к сведению и жить дальше.

— Что вздыхаешь, барин? — спросил дед Радим.

— Вспомнил вчерашнее, — не стал юлить я.

Понимая, что девчонка с подружками к ручью за луком под дождём пошли. И какая такая надобность была посылать детей в опасное время?..

За столом ненадолго повисло молчание. Потом дед Радим сказал:

— Кто старое помянет, тому глаз вон.

— А кто забудет, тому оба, — добавил Савелий.

Дед Радим одобрительно кивнул и сказал, поднимаясь:

— Ну всё! Перекусили и будет! Оставьте место для праздничных пирогов! — И повернувшись ко мне, добавил: — Владимир Дмитриевич, вы же останетесь с нами на величание Рода?

Я растеряно оглянулся на сидящего рядом китайца.

Он едва заметно кивнул.

— Да, конечно, — ответил я.

А растерянность моя проистекала из того, что я понятия не имел, что это за праздник и какая роль в нём отводится мне.

Щи с пирогами были очень вкусными. Причём, когда я понял, что вся начинка — это дары леса, то совершенно иначе посмотрел на это кулинарное произведение. Потому что и щавель, и брусника, и грибы явно росли не на огородной грядке, и собирать их ходили явно не воины, а бабы и дети.

В общем, вышел на улицу я хоть и сытый, но немного подавленный. И почему-то уставший. Хотелось присесть где-нибудь, отдохнуть. Как будто я не обедал, а вагон разгружал.

Я прошёл чуть вперёд и начал осматриваться, где бы присесть. Скамейка около ворот была далековато. К тому же занята. Земля от растаявшего снега влажная, а по крыльцу ходили люди — не хотелось создавать им проблемы.

Пока я оглядывался, ко мне подбежал чёрно-белый пёс с задранным к верху хвостом и тут же сунулся носом мне в руку.

Я погладил пса, почесал ему за ухом.

— Дозор! — раздался позади голос Богдана. — Не приставай к барину!

Парень вышел чуть позже меня. В руке у него была миска.

Хвост пса взметнулся ещё выше и заходил ходуном, а губы раздвинулись в улыбке, оголив ровный ряд крепких белых клыков.

Пёс метнулся к Богдану и начал ластиться. Причём, хвостом вилял так, что вся задняя часть тела ходила из стороны в сторону.

Богдан поставил на землю миску, в которой были щи, и сел рядом на крыльцо. А пёс принялся с аппетитом есть.

Я оглянулся в поисках двух собак, что сопровождали меня от тренировочной площадки до избы, но их нигде не было видно.

Ко мне из-за спины подошёл китаец и встал чуть позади.

Я повернулся к нему и спросил:

— Что-то случилось?

Китаец, выставив руки кольцом, поклонился.

— Молодой господин, вам нужно ненадолго вернуться в усадьбу, — вежливо произнёс он.

— Хорошо, пойдём! — сказал ему я. И махнув Богдану: — Я скоро вернусь! — направился к воротам.

Ждать пришлось недолго. На этот раз на воротах дежурили улыбчивый Вадим с выбитым зубом и ещё один парень. Они быстренько открыли ворота, выпустили нас и снова закрыли за нашими спинами.

Как бы я ни храбрился внутри частокола, как бы ни убеждал себя, что деревенские тут живут с рождения и ничего, но как только за нами закрылись ворота, мне стало не по себе.

— Нам нужно поспешить! — сказал Мо Сянь.

И я с ужасом обнаружил, что он держит в руках меч.

Без лишних слов я зашагал в сторону усадьбы. Хотелось побежать, но я сдерживал себя. После всего, что я сегодня узнал, я просто не мог бежать.

Понятно, что утренняя пробежка — это была часть тренировки, но вот сейчас… Сейчас мне хотелось сохранить достоинство. И не важно, смотрят нам в спину деревенские или нет. Главное, что я сам про себя знаю.

Чтобы отвлечься от разных мыслей, я спросил у китайца:

— Что случилось, Мо Сянь? Почему нам нужно в усадьбу?

— Молодому господину не нужно долго находиться в деревне, — ответил китаец.

— Почему? — спросил я.

— Потому что это губительно для молодого господина.

Он явно не хотел сейчас что-то объяснять мне, но от меня было не так просто отделаться.

— Почему? — снова спросил я.

— Молодой господин не обладает силой. Поэтому вся жизненная энергий молодого господина беспрепятственно уходит к старейшине Радиму, — с неохотой проговорил китаец.

— Охренеть! — только и смог сказать я.

А китаец, оглядываясь по сторонам, негромко продолжил:

— Вчера молодой господин отдал кровь для защитного амулета. Старейшина Радим напитал амулет и зарядил его. Амулет теперь работает в полную силу. Теперь деревня под защитой. Но как только молодой господин оказывается рядом со старейшиной, амулет начинает вытягивать жизненные силы молодого господина. А магической силы, чтобы защититься, у молодого господина нет.

— И что теперь делать? — растеряно спросил я. — Как я буду учиться бою на рогатине?

Оглянувшись в очередной раз, Мо Сянь вдруг перехватил меч поудобнее и рявкнул:

— Бегом за барьер!

Я не видел опасности и не чувствовал её. Но китаец был убедителен, и я рванул — только пятки засверкали.

Да, утром бежать мне было легче. Поэтому слова Мо Сяня о том, что защитный медальон вытягивает мои силы, врезались мне в голову и стучали там, вместе с кровью, которая билась в висках. И вместе с воздухом, который я жадно глотал…

Я уже увидел то место, где всегда взлетали голубые мотыльки, когда услышал позади, как Мо Сянь, бегущий следом за мной, достал меч из ножен.

Я оглянулся на звук, и китаец крикнул мне:

— Быстрее!

Я не успел заметить ни волколаков, ни лютых мертвецов, ни Волковских всадников. Но я видел, что бегущий позади меня китаец готов к бою. И я видел, что он очень встревожен.

А ещё я увидел позади нас несколько небольших снежных завихрений, которые двигались в нашу сторону и явно пытались взять нас в кольцо.

Если бы была метель, это ещё можно было бы как-то объяснить, но ветра не было. А снег был подтаявший. Такой снег напитан водой. Он тяжёлый. Ветер его не поднимет.

И тем не менее, к нам с разных сторон приближались несколько смерчиков.

И парочка заходили сбоку, пытаясь отрезать нас от барьера.

— Быстрее! — заорал китаец, опуская меч на догнавший его снежный вихрь.