СССР
- Автор: Дмитрий Дашко
- Жанр: Попаданцы
Читать книгу "СССР"
Я велел бородачу заморозить труп Кузнецова, сам помог отнести его тело на лёд и пулей выскочил из подвала, чтобы как можно быстрее сообщить новости нашим.
За время моего отсутствия на работу подтянулись остальные ребята из отдела, поэтому недостатка в слушателях не было.
Я рассказал о своей находке.
Трепалов нахмурился.
— Это что — выходит доктор схалтурил? А то и вовсе получил на лапу и закрыл глаза?
— Вряд ли. Скорее всего, не хватило опыта, — предположил я, категорически не желая умножать сущности.
Хватит с нас и одной крысы.
— А у тебя, выходит, хватило? — удивился Максимыч.
— У меня были хорошие учителя, — туманно пояснил я, не вдаваясь в подробности. — Спецы ещё той, старой школы. Они меня хорошо натаскали.
— Ну да. Мне говорили, что ты к себе в Рудановск много бывших полицейских кадров переманил, кое-кого, включая твоего тестя, я даже на свадьбе видел, — усмехнулся Трепалов, а потом снова нахмурился:
— Нужно срочно трясти дежурных по арестантской. Правда, ночная смена уже ушла по домам, — добавил он, поглядев на часы.
— Если надо, и дома захватим, — сказал Ваня Бодунов. — Сейчас сгоняю в строевую часть насчёт адресов.
Дежурили в ту ночь в арестантских помещениях трое: старший надзиратель Пестрецов и надзиратели Абрамов и Фоменко. Все характеризовались их начальником положительно, были «отличниками боевой и физической подготовки», хоть сейчас вешай портрет на доску почёта, но когда мы слегка поднажали, выяснилось, что почти за каждым водились определённые грешки: Абрамов любил выпить и несколько раз прогулял службу, Фоменко играл в карты и часто проигрывал. Разве что Пестрецов смотрелся на их фоне светлым пятном: не пьющий, не курящий, с женщинами, имеющими сомнительную репутацию, не водится. Прямо не вертухай на тюремном жаргоне, а святой подвижник.
А ещё мы получили их адреса, оказывается, жили они в разных местах, на противоположных концах города.
Бодунову самым перспективным показался картёжник Фоменко, тот вполне мог нахватать долгов и расплатился за них, пойдя на убийство. Лёня выбрал пьяницу, а я… Я всегда с настороженностью относился к тем, кто вызывает меньше всего подозрений, так что с удовольствием вызвался съездить к Пестрецову.
По сути ни на кого из них у нас ничего не было, никаких улик, поэтому мы делали ставку на элемент неожиданности: убийца может проколоться, когда поймёт, что его попытка замаскировать смерть Кузнеца под естественную, провалилась.
Дул ветер с севера, и я порядком задубел, пока добирался до жилища Пестрецова. Его семья сгинула в пучине гражданской, и старший надзиратель жил бобылём в доме на городской окраине.
Крепкая изба-пятистенок была окружена высоким забором. Из-под него выбрался толстый рыжий котяра и, не обращая на меня внимания, важно отправился по своим кошачьим делам.
Судя по дымку из трубы, хозяин находился дома и топил печку. Вот и ладушки, ждать его на морозе ужасно не хотелось, и без того руки и ноги закоченели, став деревянными.
Приоткрыв калитку, я вошёл во двор и направился к высокому крыльцу. Дёрнулась ситцевая занавеска — моё появление заметили.
Я не успел подойти к двери, как та распахнулась, на пороге появилась высокая фигура, облачённая в ватные штаны и фуфайку, накинутую поверх нательной рубахи.
Я сразу узнал по описанию Пестрецова.
— Тебе чего? — с неприязнью в голосе поинтересовался он.
Незваных гостей тут не привечали.
— Быстров, уголовный розыск. — представился я. — Что-то вы неприветливы, Пестрецов…
— Извините, товарищ Быстров. Не признал вас. Заходите внутрь, согреетесь.
Я с удовольствием вошёл в натопленную избу.
— Чайку? — предложил старший надзиратель. — Я как раз почаёвничать решил.
— А давайте! — легко согласился я.
Пестрецов захлопотал, завозился с чайником, поставил на стол два стеклянных стакана в подстаканниках, высыпал в плошку горсть сушек и несколько слипшихся конфет.
— Чем богаты, товарищ Быстров!
Держался он на удивление спокойно, ничем не выдавая возможную причастность к убийству Кузнецова. Не верилось, что этот человек мог пойти на такое. И всё же я был обязан проверить всё. Преступники, у которых на лбу приклеена записка со словом «убийца», до сих пор мне не попадались на жизненном пути.
Хозяин нарочно не затевал разговор первым, ждал, когда я сам сообщу, по какому вопросу к нему пожаловал. Преспокойнейшим образом отхлёбывал обжигающий чай из стакана, ломал в ладони сушки и неторопливо отправлял их в рот.
Я отвечал ему тем же и продолжал сидеть с загадочным видом, не проронив ни слова.
Идиллия продолжалась до того момента, пока мы не допили чай. Заончив с ним, ч отставил стакан, внимательно посмотрел на Пестрецова и бесстрастным тоном спросил:
— Ты зачем Кузнецова убил?
И тут же последовал неожиданный ответ на мой вопрос — кулак старшего надзирателя со скоростью и силой пушечного ядра впечатался мне в лицо, заставляя потерять сознание.
Пестрецов оказался прекрасным боксёром, я просто не успел среагировать на его удар, хотя и думал, что подготовился ко всему.
Глава 20
Глава 20
— Папа, вставай! — Голос любимой дочурки Даши я бы узнал из миллиона.
Когда она была маленькой, то любила будить меня утром в выходные. Это даже стало нашим маленьким ритуалом.
Я открывал глаза, улыбался и обнимал её, нежно целуя в макушку. Она доверчиво прижималась ко мне, проводила ладошкой по небритой щеке и смеялась.
Подурачившись, мы собирались и шли на кухню завтракать. Кулинар из меня ещё тот, но за время вдовства я кое-чему научился: пёк толстые, но вкусные блинчики (пальчики оближешь), готовил любимый Дашин омлет, делал горячие бутерброды и варил вполне сносные каши.
Шли года, Даша повзрослела, а потом вышла замуж и стала жить отдельно. Вместе с супругом они взяли квартиру в ипотеку, я помогал им.
Её заливистый смех остался со мной навсегда. Мы были счастливы, насколько это возможно для дочери и отца.
— Папа! Ну проснись же! Ты слышишь меня, папа…
Почему столько тревоги в её голосе? Что случилось с моей дочуркой? Ей нужна помощь? Или мне?
Я сделал судорожный вздох и… вырвался из мира иллюзий и забытья в реальность. Я лежал на спине. На меня с дикой ненавистью глядели выпученные глаза Пестрецова.
Его руки вцепились в моё горло, лицо покраснело, он старательно душил меня и добивался успеха.
Всё вокруг потемнело, изображения распылись и стали нечёткими. Я пытался сопротивляться но не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой, тело было ватным, из меня словно выкачали жизненную силу. Из груди вырвался надсадный хрип, язык лез наружу, с каждым вздохом становилось всё хуже и хуже. Ещё немного, и я окончательно задохнусь.
Что самое поганое — умру вот так, по-глупому, не выполнив даже тысячной доли того, что задумал. По идее обида могла придать мне сил, но этого почему-то не случилось. И досадовать можно было только на себя!
Я слабел с каждой секундой и начинал сдаваться. Слишком долго я лежал без сознания, слишком поздно очнулся. Да и вообще, если бы ни этот странный сон, так похожий на явь, с Дашей, мог бы вообще помереть, не приходя в сознание.
А жить мне хотелось до безумия!
Но пока все мои усилия пошли прахом, я не мог совладать с душителем — хоть тресни!
И тут грянул гром, взгляд Пестрецова стал удивлённым, и почти сразу же остекленел, хватка ослабела. Надзиратель качнулся, чтобы упасть на меня.
Я ощутил на губах что-то липкое и солёное. Это была кровь Пестрецова.
Надо мной склонился какой-то мужчина.
— Быстров — это ты что ли? Живой?
Сначала лицо показалось мне незнакомым, но потом я вспомнил. Моим спасителем стал товарищ Гайдо, сыщик из МУУРа.
— Живой, — прохрипел я.
Франтишек протянул руку.
— Давай пять!
Я схватился за руку, он помог мне встать на ноги.
— Ты как? — спросил чех, внимательно разглядывая меня.
Картина, скорее всего, открывалась нерадостная.
Я почувствовал себя моряком во время шторма: пол подо мной качался, перед глазами плыло, да и горло горело так, будто по нему провели наждачкой. Наверное несколько дней толком есть не смогу.
— Ничего, через пару минут очухаюсь… — храбрясь, завил я, но обмануть Гайдо не получилось.
— Может, врача?
— Не надо, всё пройдёт! — заверил я. — Вы подоспели удивительно вовремя. Ещё секунда, и он бы меня придушил, — я бросил взгляд на мёртвого Пестрецова. — Спасибо! Я теперь вроде как ваш должник.
— Не бейте чушь, Быстров! — обиженно произнёс чех.
— Порите, — сказал я и улыбнулся. — Русские говорят: «не порите чушь».
Гайдо кивнул.
— Не порите чушь, — повторил он как примерный ученик. — Надо постараться запомнить. Я на память не жалуюсь, но русский язык — такой сложный, в нём так много странных фраз и выражений. Не порите чушь!
Он усмехнулся.
— А как вы сюда попали? — спохватился я.
Действительно, меньше всего я ожидал тут появления товарища Гайдо. Вряд ли мои коллеги могли направить его сюда, да и зачем собственно ему отправляться на мои поиски.
— Вошёл через дверь, она была открыта, — пожал плечами он.
— Я в смысле, как вы вообще здесь оказались? — пояснил я — По какой причине...
— Ах вот оно что… Теперь это уже не тайна, и я могу рассказать вам всё. У меня появилась кое-какая информация на Пестрецова. Мой осведомитель сообщил, что старший надзиратель — не тот, за кого себя выдаёт.
— Ну, после того, что он пытался со мной сделать, я уже ничему не удивлюсь, — хмыкнул я. — Так кто же он на самом деле?
— Похоже, что настоящая фамилия Пестрецова — Шулегин, поручик Шулегин. Когда-то служил в конвое Верховного правителя — адмирала Колчака. Мне его охарактеризовали как крайне жестокого человека, замешанного в массовом расстреле наших товарищей. Так что собаке — собачья смерть.
Я понимающе кивнул.
— Одно плохо — мертвеца не допросить, — вздохнул Гайдо. — Да, кстати, причину по которой я здесь нахожусь, я назвал. А вот вы что тут делаете?
Он посмотрел на меня с подозрением. Вот что значит — толковый опер, такого на мякине не проведёшь.
— Этой ночью во время дежурства Пестрецова был убит Кузнецов.
— Тот самый, Кузнец? — нахмурился чех.
— К сожалению, — вздохом подтвердил я. — Мы стали проверять всю смену, мне достался Пестрецов.
— А во время вашего разговора он не выдержал и напал на вас?
— Именно.
— Выходит, убийство Кузнеца — его рук дело?
— Его или того, кого Пестрецов впустил в камеру. В любом случае, от самого Пестрецова мы это уже не узнаем.
— Тогда придётся полагаться только на результаты обыска в его доме.
Мы провозились несколько часов. перевернули всё вверх дном, но ничего существенного так и не нашли. Если и были какие-то улики, свидетельствующие о преступном прошлом и настоящем Пестрецова, он их надёжно схоронил в тайнике, о котором никто из нас не ведал.
В отдел я вернулся поздно вечером, устав как собака. И так же как собака с поджатым хвостом поплёлся на доклад начальству. При виде меня Максимыч отложил свежий номер еженедельника «Советская юстиция» и одарил неласковым взором: