Этот мир не выдержит меня

Глава 17

Телега наконец-то поехала с нужной скоростью, и неровности дороги перестали ощущаться всеми клетками тела. Я вскинул арбалет.

В глазах Альба на мгновение мелькнул страх, который сменился удивлением, а затем неподдельной радостью.

— Тебе… конец… — он говорил отрывисто, чтобы не сбить дыхание. — Теперь… тебя… точно… убьют…

Вместо ответа, я быстро прицелился и нажал на спусковую скобу. Тетива глухо стукнула, а болт преодолел смешное расстояние до мишени за доли секунды. Костяной наконечник скользнул по черепу Альба, сделав его причёску чуть более эксклюзивной, чем у остальных — остриженные под горшок волосы разделил кровавый «пробор» из разодранной кожи.

Я натянул тетиву и вложил новый болт.

Мы двигались почти шагом, и товарищи Альба уже догнали своего предводителя, но вперёд лезть не решались. Они придерживали здоровяка, который на автомате перебирал ногами, с недоумением ощупывая собственную макушку.

Я специально выстрелил именно так. Раны на голове очень болезненны, и боль должна была немного отрезвить Альба, привести его в чувство. Кроме того, подобные раны исключительно кровавы, а запах собственной крови — это лучший стимул для пробуждения инстинкта самосохранения.

При этом реальная опасность не так уж и высока. Вот если попасть в корпус — другое дело. Застрявший болт способен повредить органы и вызвать внутреннее кровотечение, что при здешнем уровне медицины, фактически, приговор. А череп взрослого мужчины весьма крепок, и плохонькому костяному наконечнику никак его не пробить, поэтому жизни здоровяка вряд ли что-то всерьёз угрожало.

Всего один удачный выстрел решил сразу несколько задач — во-первых, помог Альбу осознать, что он сам смертен, а во-вторых, показал преследователям серьёзность моих намерений, не озлобив их смертью земляка. Правда, теперь в глазах крестьян я стал преступником, но лучше распрощаться с репутацией, чем законопослушно помереть под ударами грабель и лопат.

— Стой, — шепнул я. — Но будь готов…

— К чему?

— Ко всему.

Фольки недовольно сморщился, но натянул поводья, вынуждая Занозу замереть на месте.

Я молча направил арбалет в сторону столпившихся преследователей — первыми заговорить должны именно они. Это сразу поставит их в подчинённое положение, поскольку разговор обычно начинают те, кто не уверен в собственных силах. Те, кто уверен — не болтают, а действуют.

— Ты чего творишь-то, Феликс? — через пару мгновений произнёс с укором один из крестьян. Круглолицый и розовощёкий, он сжимал в руках двузубые вилы. — Зачем так?

Да уж, человеческое лицемерие не знает границ. В голосе парня слышалось неподдельная обида, словно это не он со своими дружками преследовал меня с явно недружелюбными намерениями, а я напрыгнул на бедолаг из кустов…

— А ты зачем за мной с вилами бежал? — я направил арбалет прямо на него. — Неужели хотел показать, как мастерски ими владеешь?

— Н-е-е-т… — проблеял круглолицый и сразу спрятался за спины товарищей.

Те почему-то не захотели стоять стеной на пути возможного выстрела и стали выталкивать хитреца вперёд. Он, разумеется, был не в восторге от такой идеи, и всё мероприятие мигом превратилось в кучу малу.

— Да хватит, остолопы! — гаркнул Альб.

Он слегка отошёл после ранения и сидел на корточках, опираясь окровавленными ладонями о землю.

— Хватит! — повторил здоровяк. — У него есть только один выстрел… Ему никак не успеть зарядить самострел по новой… Держите его…

Я ухмыльнулся. Альб был совершенно прав и вместе с тем серьёзно заблуждался.

Нас разделяло всего несколько метров, которые можно преодолеть за полсекунды, а этого времени действительно не хватит, чтобы перезарядить арбалет. Глупо отрицать очевидное.

Однако никто из людей Альба не решится на рывок. Это читалось в их смущённых взглядах и ощущалось в неуверенных позах — каждый из крестьян сейчас отчётливо представлял, как острие болта режет его собственную шкуру, как кровь хлещет из его головы… А в таком случае, какая разница, что выстрел будет всего один, если этот выстрел может прервать именно твою драгоценную жизнь?

Поэтому-то, услышав приказ предводителя, крестьяне не только не бросились на меня, а наоборот — стали пятиться назад, стараясь отойти подальше. Вполне предсказуемое поведение для неподготовленных к настоящей схватке людей.

Тем более, переть в лобовую атаку — это вообще не лучшая идея. Им следовало разойтись в разные стороны и попробовать зайти с флангов и тыла, чтобы реализовать численное превосходство. Тогда у них появлялся хоть какой-то шанс. Пусть и небольшой, ведь я знал, как действовать при таком развитии событий.

— Да стойте, трусы! — не унимался Альб. — Куда прётесь??

— Давай-ка ты сам, — ответил кто-то из мужиков. — Не хотим мы на рожон лезть… Не дело споры дракой решать!

Остальные поддержали неожиданный пацифистский настрой одобрительными криками. Похоже, сейчас они боялись меня куда больше, чем Альба, раз были готовы ослушаться прямого приказа своего придурковатого командира.

Здоровяк уже встал на ноги и, кажется, действительно решил напасть на меня в одиночку. Пошатываясь, он побрёл к повозке, размазывая по лбу стекавшую с макушки кровь.

Когда Альбу осталось преодолеть последние пару шагов, я направил арбалет ему в голову и положил пальцы на спуск. Это не осталось незамеченным — Альб плотно сжал губы и стал двигаться ещё медленнее, чем раньше. Не удивительно, одно дело красоваться перед товарищами, и совсем другое — реально получить очередной болт в башку.

Такая безрадостная перспектива окончательно охладила боевой пыл парня — через мгновение он остановился и, посмотрев полным ненависти взглядом, произнёс:

— Тебе отрежут язык… Сломают пальцы… Один за другим… А потом…

— Знаю, — я перебил его. — И ты, наверное, хочешь насладиться этим моментом?

— Да!

В голосе Альба слышалась такая звериная ярость и такое безумное предвкушение, что у меня на мгновение появилась мысль: «А не лучше ли пристрелить его прямо сейчас?». И я бы, наверное, так и сделал, но мешал десяток свидетелей — крестьяне не ушли совсем, а лишь встали поодаль и наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.

— Тогда, — произнёс я, — стой там, где стоишь. Сделаешь ещё шаг, и моих мучений уже точно не увидишь.

— Убьёшь меня на глазах людей?

— Убью.

— И не забоишься? — губы Альба скривились в улыбке. — Знаешь, что с тобой потом сделают?

— Дай угадаю: сломают пальцы, вырвут язык и как-нибудь нехорошо поступят с глазами? Если так, то чего мне бояться? Хуже уже не будет.

Судя по пропавшей улыбке, этот аргумент показался Альбу весьма убедительным. Он отшатнулся от меня как чёрт от ладана, сплюнул и зашагал в сторону деревни, гневно сверкнув напоследок глазами. Даже не попрощался, подлец — никаких понятий о вежливости.

Крестьяне тоже не стали задерживаться, и всей толпой поплелись за своим неудачливым предводителем. Они явно не хотели попасть под горячую руку, поэтому держались от Альба на некотором расстоянии — разумно, а то мало ли что взбредёт в его не самую крепкую голову.

Такие люди склонны обвинять в своих бедах окружающих и, имея силу, часто вымещают злость на собственных товарищах. В прошлой жизни видел подобное не раз.

— Я не волхв, — сообщил вдруг Фольки, — но уверен, что этот человек обязательно встанет на твоём пути…

— Ты не волхв, — согласился я. — Ты кучер. Поэтому, будь любезен, хватай поводья и вези нас к замку графа вил Кьера.

— Он возненавидел тебя… А я знаю таких людей — они всегда бьют в самый неподходящий момент. Стоит тебе ослабнуть, попасть в неприятности, и он сразу вылезет, как чирей на седалище…

— И что ты предлагаешь? Догнать и всё-таки пристрелить его на глазах изумлённой публики?

— Нет, — с ноткой торжественности в голосе произнёс Фольки. — Я предлагаю тебе задуматься о том пути, которым ты идёшь… На нём тебя ждёт много врагов, но их число зависит только от тебя!

— Благодарю, что поделился со мной этой невероятной мудростью.

— А пока, — тут северянин чутка сбавил накал торжественности, — не мог бы ты не заводить новых врагов хотя бы до конца этой седмицы, а? Из-за тебя у меня будет столько недоброжелателей, что придётся уходить из этих мест, когда срок нашего уговора подойдёт к концу…

— Говоришь так, словно тебя до нашего знакомства здесь сильно любили, — усмехнулся я. — Но постараюсь не портить тебе жизнь… Если ты, конечно, соизволишь доставить нас туда, куда мы собирались.

Фольки кивнул, и телега тронулась с места.

До приметного камня мы ехали полчаса, не больше, и всё это время северянин что-то нудил по поводу судьбы-злодейки, которая свела его со мной. Я слушал его бубнёж краем уха, продолжая осматривать окрестности. Это только молния не бьёт два раза в одно и то же место, а вот нападения могут следовать друг за другом без каких-либо ограничений…

Однако до гигантского валуна мы добрались без происшествий.

Я ещё издали увидел встречавшего нас легионера — его бронзовый шлем так задорно блестел на солнце, что разглядеть, наверное, можно было даже с орбиты. Добавлял «незаметности» великолепный пурпурный гребень, который возвышался над головой чуть ли не на полметра — в общем, мечта снайпера, а не боец. Здесь, конечно, другая война и другие реалии, но выглядело всё это до крайности странно и непривычно.

Кроме роскошного шлема, легионер был облачён в чернёную кольчугу и невзрачный (особенно на фоне шлема) коричневый плащ. На поясе поблёскивал металлическими ножнами кинжал — скорее декоративный, чем боевой, если судить по весьма скромным размерам. Никакого другого оружия видно не было.

Когда мы приблизились, ветеран шагнул вперёд, и я смог разглядеть его лицо, наполовину скрытое бронзовыми нащёчниками. Вот так встреча! Бойцом, который должен был организовать свидание с графом, оказался Марк — декан разведывательного контуберния и, по совместительству, человек, едва не угробивший меня сегодня утром.

В его взгляде не было злобы или агрессии, но это ничего не значило — перед тем как метнуть кинжалы, он тоже не проявлял ко мне неприязни. Настоящий профессионал умеет прятать чувства и эмоции, а Марк, безусловно, являлся хорошим профессионалом.

Я прикинул, мог ли разведчик видеть мою «беседу» с Альбом и его друзьями? Очень вряд ли. Расстояние и холмистый рельеф местности должны были надёжно защитить нас от его придирчивых глаз.

— Рад снова увидеть тебя! — Марк улыбнулся. И эта улыбка была настолько приторно дружелюбной, что у меня ни на секунду не возникло сомнений в её искусственности.

— Взаимно, — соврал я. — Прекрасно выглядишь… Помнится, в лагере ты был одет несколько по-другому.

— Прекрасно выгляжу? Не смеши меня! Пришлось напялить на себя всю эту сбрую, иначе наш любимый сеньор мог посчитать, что я недостоин звания ветерана девятого «стойкого» легиона…

— Ну, я уверен, перед таким шлемом он точно не устоит и придёт в полный восторг.

— Уж я надеюсь! Не терпится поскорее снять всю эту парадную ерунду… Не возражаешь, если положу кольчугу и шлем в твою телегу?