Большой Сатурн

Нахожу штабную хату, ориентируясь по выставленному часовому. Кто-то службу уже организовал. Часовой бдит. В хату не пущает. Кричит в дверь о моём прибытии. На крыльцо выходит танковый подпол, среднего роста, чуть скуластая рязанская физиономия. Представляемся, подпол, оказывается, мой НШ, Артур Хатипович Хайретдинов. Ага, рязанский татарин, хи-хи. Хотя говор вроде как раз на рязанский тянет. Он тут уже часа три рулит. На первый взгляд толково всех к делу приспособил. Никто без дела не шатается.

9 декабря, 1942 год, г. Кизляр.

С утра принимал доклад Морозова о результатах ремонта.

В первый свой приезд Васильев привёз с собой Олега на должность зампотеха рембазы, с обещанием: если успешно справится с восстановлением фрицевской техники, то получит аналогичную должность в формируемой ОМБрГ. Вот Олег и впахивал, как лось. Кроме ремонта трофеев успел организовать обслуживание нашей и пиндосовской техники, вытребовав у фронтовых тыловиков кучу запчастей. Ведь он почти год здесь мотался между Ираном, Азербайджаном, Дагестаном и Астраханью. Досконально знал, где что лежит и где что у кого припрятано.

В результате его работы по воплощению моих задумок у нас появилось 20 ЗСУ на базе немецких восьмитонных «опелей», 20 ЗСУ на базе «ганомагов», все БТРы были дооборудованы для возможности вести огонь из миномётов. Вся техника получила усиленные буксировочные крюки спереди и сзади и комплекты буксировочных тросов. Почти половина техники заимела мощные лебёдки. Всю технику, включая пушки, перекрасили в немецкий зимний камуфляж. Особенно прикольно в нём смотрелись несколько американских «шерманов», доставшихся нам от щедрот командования. Два «ганомага» переделали под штабные, нарастив вверх борта и приделав крышу, но после этих переделок БТРы не потеряли боевой ценности, в крыше был люк с вращающейся турелью крупнокалиберного пулемёта. На танках установили откидные бульдозерные ножи самоокапывателей.

По докладу зампотеха выходило: вся техника и вооружение по штату ОМБрГ в наличии и полной комплектности, 90 % восстановлено до заводских настроек. Оставшаяся часть до конца текущих суток тоже приобретёт первозданный вид и состояние.

Зашёл НШ, обрадовал: пришла последняя партия дефицитных выстрелов к немецким 50-мм танковым пушкам. Так что продовольствием, топливом и боеприпасами мы укомплектованы полностью согласно моей заявке. Всё уже выдаётся в подразделения. 70 % личного состава имеет немецкую форму с соответствующими знаками различия, 100 % – получили немецкий или пошитый по немецкому образцу зимний камуфляж.

Боевое слаживание подразделений в разгаре, но уже можно сказать, что в целом подразделения готовы на оценку «хорошо». Будем тянуть на четыре с плюсом, а пятёрку мы получим, когда и если дойдём до конечной точки рейда.

Отправил шифровку в штаб Масленникова о том, что завтра ОМБрГ будет полностью готова к выполнению задач, поставленных командованием.

Вечером прилетел фельдъегерь, передал пакет. Завтра ждём высокую инспекцию.

10 декабря, 1942 год, г. Кизляр.

Подъём всех подразделений в 6.00. Зарядка 60 минут. Физуха была у всех подразделений, кроме рабочих-ремонтников, два раза в день, кросс 5 км, рукопашка, ОФП с утяжелениями. Даже пришлось ввести внештатную должность начфиза[45], на которую назначил одного из взводных разведроты.

Завтрак. Кормёжка с самого начала по лётной норме, очень-очень прилично и офигенно вкусно, как оказалось, начальником столовой – начпродом[46] нам прислали бывшего шеф-повара какого-то крутого бакинского ресторана. Дядька предпенсионного возраста с погонами мамлея, внешностью Мкртчяна и громкой фамилией Багромян моментально стал достопримечательностью базы и всеобщим любимцем. Не знаю, родственник или нет знаменитому маршалу – не помню я его биографию, а спросить не пришлось. Даже я офигевал от изысканности блюд, что подавали у нас в столовой.

Спиртное на базе на всё время подготовки было под моим запретом. И я как-то упустил вопрос с винным снабжением. Полевые кухни мы в рейд с собой брать не будем, в машины загружены сухпайки на неделю, дальше будем питаться трофеями. Так вот, наш начпрод как-то подводит меня к сараю, у ворот боец, стережёт имущество, заходим внутрь – О-ЛЯ-ЛЯ – довольная улыбка старого армянина – 800 десятилитровых канистр коньячного спирта! По две на каждую единицу техники. Молодец, братджан![47] Хороший допинг для долгой зимней дороги. Подарок от кизлярских виноделов, оказывается. Кавказ – волшебный край! И люди здесь волшебники!

Сидим в командирской палатке-столовой, завтракаем, жареный осетинский сыр, чебуреки, хачапури, салат из свежих овощей, мацони и капучино! Не подумайте чего, бойцов так же кормили. Где-то над городом прогудели самолёты. Через несколько минут вбегает посыльный от дежурного по базе: «ЕДУТЬ!» Ну что ж, пойдём встречать высокое начальство, у него, видать, тоже мандраж. Повелись на прожекты недо-комиссара. Будут немцы действовать как Брежнев заказал – не будут, фиг его знает, обосрётся – не обосрётся полкан – тоже неведомо. Тут кто хочешь завибрирует.

Показываю Тюленеву направление на штабной домик, идём туда, и тут меня посещает Мысля! Прошу разрешения у командующего отлучиться на пару минут. Бегу к Кагановичу.

– Товарищ член Военсовета, разрешите обратиться?

– Слушаю вас.

– Лазарь Моисеевич, а вы не хотите сфотографироваться? На фоне и в окружении так сказать? – и обвожу рукой строй «надменных тевтонцев».

ЧВС почти сразу догоняет тему. А я продолжаю:

– Представляете – подпись под фото в газете «Заместитель Сталина, Лазарь Каганович принимает капитуляцию у очередной немецкой танковой дивизии»? Или «Каганович принимает присягу у 1-й моторизованной бригады «Свободная Германия», сформированной из перешедшей на сторону РККА Н-ской танковой дивизии Вермахта»?

ЧВС аж крякнул и чуть не подавился. Минуту раздумывает, катая туда-сюда мысль, улыбается и даёт добро. Подзываю командира взвода связи, у него во взводе и фотоаппарат есть, и фотограф-любитель, объясняю задачу и убываю назад в штаб – командующий не любит ждать.

В штабе – последние согласования, напутствия и пожелания, все, вижу, волнуются. Шутка ли, на коленке состряпать свой советский «Бранденбург»[48] и отправить его в тысячекилометровый рейд по тылам противника. Только сейчас соображаю, что «Бранденбург» тоже на базе инженерно-строительного батальона формировался. Понимай, как хочешь, что это нам даёт – не знаю. Не знаю, сможем ли мы исполнить всё, что задумал, но то, что головной боли и проблем немецкому командованию устроим поболе, чем «Бранденбург» нам, – это точно!

Ближе к обеду начальство уезжает. Лазарь Моисеевич увозит с собой убойные плёнки с сенсационными снимками. Думаю, под Новый год в «Правде» напечатают. Вот у Адольфа шухер будет знатный. Головы полетят, а нам того и надо. Грызитесь там между собой.

Провожу крайнее перед маршем совещание со всеми командирами группы. У молодняка – мамлеев и летёх – на лицах азарт, мы ща всех порвём. Капитаны и майоры – собранны и серьёзны, понимают, что дело предстоит наитяжелейшее. Все знают, что идём в рейд по тылам. Что идём в Тихорецк, знают кроме меня штабные и ротные, про Ростов – я, НШ и особист с командиром разведроты, про Крым – только я и особист. Куда ж без него? Ведь кто-то должен непредвзято осветить мою вредительскую деятельность, если из всей авантюры ни черта не выйдет. Шутка юмора такая. Шучу про себя, чтобы задавить мандраж. Вроде всё верно рассчитал, весь свой опыт подобрал – должно получиться. Но, с другой стороны, тот рейд на Тбилиси в восьмом минимум в пять раз короче был, хоть и по горам, а тут степи, а горы только в самом конце, да и саакашвилевские гвардейцы – явно не ровня Вермахту. А с третьей стороны, кроме немцев у меня на пути будут румынцы с итальяшками – это уже другой расклад.

Не, так я себя совсем загоняю. Распущу товарищей командиров. Хлопну с Артуром и особистом втихаря по писярику коньячка и на боковую. Закончилась подготовка, завтра начнём делать то, к чему готовились.

На боковую сразу не получилось, разговорились на троих. Особист – 30-тилетний москвич старлей ГБ Вадик Корнеев – решил разрядить напрягавшую нас обстановку ожидания и принялся травить байки. До этого и поговорить за жизнь с ним времени не было. Он, как бульдозер, пёр своё направление работы, и я, убедившись в его профпригодности, не лез к нему. А тут после стопочки – разговорились. Его родители, оказывается, работали в НКИДе, и он с ними в двадцатые годы немало поездил по Европе, выучил немецкий и английский. После школы сам пошёл в НКВД, и не для того, чтобы на родителей настучать. Зов души. Конан Дойля начитался, в подлиннике. Сначала постовым был, через пару лет стал опером в МУРе. Так и ловил уголовников до августа 41-го, пока не призвали. Вот уже второй год нарабатывает опыт в ловле шпиёнов.

Вроде успешно, раз «звёздочку» и ЗБЗ[49] имеет. Правда, не колется, за что их получил. Засиделись. Ужин нам в штаб принёс сам Багромян – нежнейший шашлык из молодого барашка. Всё охал, переживал, как мы без него питаться будем. Тоже с нами тяпнул стопочку. Расхрабрился и начал рекламу наводить. Мол, ещё 26 бакинских комиссаров кормил и с молодым Лаврентием Палычем в бакинском подполье работал против английских интервентов. Не знаю, правда или нет, но чую, куда гнёт. Точно! Просит с собой в рейд взять. А, и ладно, Корнеев не против, Артур быстренько приказ о переводе в ОМБрГ настучал на машинке. Багромян же на рембазе числится. А я пока и на базе, и в группе за главного. Подписал перевод, вакансия зампотыла в группе была. Думал – какие тылы в рейде? Вот и не заполнял вакансию. Ну теперь раз зампотыл есть – можно и спать идти. На том и разошлись спать по разным углам.

11 декабря, 1942 год, г. Кизляр, р. Кума, степь за Кумой.

Подъём и выход из базы прошёл организованно, я уже перестал удивляться толковости подчинённых. Погоды стояли слегка морозные, градусов пять ниже ноля. Свежий ветер гнал редкие волны слабеньких снеговых зарядов. Земля уже прихватилась морозцем. И ОМБрГ, не опасаясь завязнуть в грязи, выстроившись в четыре походные колонны, двинула по полям, минуя редкие населённые пункты, к исходному району. Несмотря на ночную темень, двигались уверенно. Благо я три дня назад уже отправлял по этому маршруту разведроту. Разведчики сейчас вели соблюдающие светомаскировку колонны. Два замыкающих каждую колонну БТРа тащат за собой на тросах десятиметровые брёвна, обвязанные сучьями и колючей проволокой. Своеобразная борона-метёлка, заметает наши следы.

Перекус пеммиканом[52], целый полевой хлебозавод по моему рецепту неделю пёк-сушил питательные батончики. Теперь вся наша орава неделю может питаться сладко-жирным энергетиком. Пару раз за день выходил пройтись, проверить несение службы. Замечаний и залётов не обнаружилось.

Наконец невидимое солнце свалило в Европу, на степь опустился мрак. Темнота – друг молодёжи. Сколько приятно-адреналиновых ночных приключений спрятано в моей памяти, да и в Лёниной тоже. Только я собрался поцеловать за ушком опускающуюся на пахучий стог сена грудастую одноклассницу, как приятная дрёма была прервана ввалившимся в штабной «ганомаг» командиром взвода связи. Его «Опель» со смонтированной в кунге радиостанцией стоял рядом.