Последний реанорец. Том XI

* * *

Каждый шаг по каменным ступеням отдавался глухим набатом в голове. Даже спустя столько лет артефакты работали, а факелы медленно вспыхивали, стоило мне приблизиться к одному или другому месту. Однако несколько секунд спустя мой путь завершился и я оказался в небольшом, тускло освещенном миниатюрном зале всего с несколькими постаментами, на которых располагались мраморные таблички с выгравированными на них именами.

Целую минуту я так и стоял неподвижно. Слишком много мыслей. Слишком много скорби и слишком много эмоций. В горле сформировался предательский горький ком, а глаза невольно прослезились, но так или иначе пришлось сделать несколько шагов навстречу и неторопливо разложить цветы в нужных местах.

Отец и мастер не любили подобного, но остальным должно понравиться.

‒ Отец, мать, сестра, Вэйриса, мастер, первая старейшина, друзья, дом Ар-Ир, ‒ хрипло засипел я, присаживаясь на подкашивающихся ногах на каменную лавку, слезы же неконтролируемым градом хлынули из глаз, а собственные дрожащие губы отказывались подчиняться. ‒ Ваш сын… брат… муж… друг и ученик вернулся… вернулся домой. Простите меня… простите, что так долго не приходил. У меня… у меня всё хорошо. У меня появился новый дом. У меня есть те… кого я люблю. Я живу… живу так, как ты и завещал, отец! По крайней мере пытаюсь. Я всегда плачу по счетам, мама, как ты меня и просила. Первая старейшина, мастер Уартерат, я сражаюсь так, как вы меня учили. Я люблю своих жен так же, как любил когда-то и тебя, Вэйриса. А у тебя… у тебя, сестра, отныне есть племянник. И вскоре будут еще… Я наделал в жизни много ошибок, но совсем скоро всё исправлю. Правда, я устал. Очень сильно устал… Надеюсь, у меня хватит сил…

Слёзы так и продолжали течь из глаз, но минуты напролёт я всё продолжал и продолжал говорить, рассказывать о прожитом, а всё тело содрогалось от нахлынувших эмоций.

‒ Боюсь… боюсь я заглянул сюда и вижу вас в последний раз. Простите меня за это. Я рад был сюда вернутся и не забуду вас. Никогда. А теперь… прощайте.

Организм по-прежнему отказывался слушаться, но несколько секунд спустя сделав усилие над собой, мне удалось подняться с насиженного места и, бросив последний взгляд на драгоценные для себя имена и задержав взор на цветах, я неторопливо двинулся назад.

Каждый шаг. Каждый вдох. Каждое воспоминание. Боль медленно отступала, а когда я всё же выбрался наружу, то на лице уже была надета маска полного отчуждения и безразличия.

Слёз больше не будет. Никогда…

Печать…

Рука коснулась нужного места и эфир ручьем хлынул обратно, а секунду спустя все барьеры вернулись на прежнее место. Отныне уже навсегда.

‒ Мы можем уходить, ‒ произнес я, даже и не думая смотреть на своих спутников. ‒ Отправляемся к Градобойному утёсу. Нас, наверное, заждались…