Мультикласс

Глава 3

Сложно сказать, на что я рассчитывал. Да и, честно говоря, не помню, чтобы я строил планы или прикидывал какие-то шансы. Ими, шансами, то есть, там даже не пахло. Ну серьёзно, практически легендарная мечница, способная в одиночку покрошить множество авантюристов, против обалдуя, ещё недавно получавшего на орехи от рядового монстра и буквально только что обнаружившего у себя класс. Развязка, право слово, выглядела малость очевидной. Так что я ни на что особо не надеялся. Просто у меня вдруг самозародилась мысль, что если я хотя бы не попробую потрепыхаться, то напрочь потеряю всяческое самоуважение. Не очень, правда, понятно, что бы я с ним делал в грозящих мне сумерках сознания, но об этом в тот момент мне как-то не подумалось. В бою вообще рефлексировать трудно, инстинкты мешают.

Именно они, взвыв обезумевшим парктроником, уберегли меня от первого выпада. Ладно, не только они — без полагавшейся по классу увёртливости я не успел бы ни качнуться вправо, уходя от молниеносного укола, ни присесть, пропуская над головой последовавший за этим горизонтальный рубящий. А вот удар сверху я честно просчитал сам, и уклонился от него вполне зряче. Сказался, видимо, опыт спаррингов с големом. Времени погордиться собой Кайара мне, впрочем, не дала, тут же повторив атаку и вернувшись в исходную стойку после коварного восходящего взмаха, что в теории должен был развалить меня снизу доверху. И так бы оно и произошло, если бы не включилось какое-то из моих классовых умений, переместившее меня на полторы длины меча назад. На что паладинша отреагировала зеркально — то есть, аналогичным умением, перенёсшим её ко мне за спину. Если бы я не оступился, потеряв с непривычки равновесие после своего мгновенного перемещения, и весьма неизящно шлёпнувшись на пятую точку, то мне бы представился редкий шанс посмотреть, как острие меча выходит у меня из груди. Вместо этого я увидел его над собой, во всю длину, в крайней точке выпада. И, по наитию хватанув клинок обеими руками чуть выше гарды, где он толком заточен не был, со всей своей немалой дури дёрнул его вперёд.

Нельзя сказать, что этот самодеятельный фехтовальный приём прошёл для меня полностью безнаказанно. Как минимум, в порядке мгновенной кармы я весьма чувствительно получил паладиншей по темечку. Что далеко не так забавно, как оно звучит, поскольку кираса, знаете ли, штука весьма твёрдая. Да и сама Кайара, едва успев шлёпнуться наземь, тут же начала пребольно лупить ребристыми коваными поножами мне по хребту. Тем не менее, несмотря на боль, всё это можно было назвать тактическим успехом. Правда, было не очень понятно, что теперь с ним делать.

— Поднимайся! Забьёт!

Виктрану легко было говорить — хотя то, что он решил вмешаться хотя бы с этим советом меня слегка обрадовало. Значит, не списал ещё, что при его-то опыте наводило на мысль о неких вполне реальных шансах выкрутиться. Однако, чтобы последовать его рекомендации, пришлось поднапрячься. Кайара изо всех сил упиралась и силилась высвободить меч, который я, в свою очередь, пытался не выпустить. Встать из такого положения было крайне непросто. Поменять же его, сменив заодно и хват, оказалось попросту страшновато. И если поначалу страх мотивировал и придавал лишних сил, то позже, когда мои мышцы начали деревенеть, он стал работать скорее в обратную сторону, обратившись мерзким шёпотом в подсознании, вещавшем о бесполезности сопротивления.

Впрочем, я же находился внутри собственного сознания. Какие здесь, к чертям собачьим, мышцы? Кроме того, хозяин я в своей голове, или как?

Это несложное умозаключение придало мне достаточно сил, чтобы решиться перехватить меч поудобнее, развернувшись лицом к Кайаре, и всё-таки попробовать встать. Последнее далось намного легче, чем ожидалось — воительница, даже будучи не в сознании, никаких преимуществ от борьбы в партере для себя не видела, и потому поднялась сама, не вынуждая меня прилагать для этого лишние усилия. Ситуация, однако, всё равно оставалась патовой. Я держал волка за уши, вернее, пардон, паладиншу за меч, и выпускать по понятным причинам не рисковал. В сходном положении была и моя соперница. Уж не знаю, насколько она распознала во мне представителя мордобойного класса, но разоружаться девушка точно не спешила. В результате наше противостояние продолжилось, только теперь оно приобрело более киногеничные формы, лицом к лицу. Точнее, моей пыхтящей от напряжения мордой к её бесстрастной маске, на которой абсолютно не читалось хотя бы малейшего следа прикладываемых усилий. И хоть головой я понимал, что в дуэли, где сошлись в первую очередь наши сознания, ориентироваться на такое не стоит, но всё же где-то в глубине души это меня уязвляло. Как-никак, я был крупнее, и в чистой теории банальной силушки у меня должно было быть больше. Вот только моей сопернице об этом как будто забыли сообщить. Или она этого просто не поняла из-за своего состояния?

— Да очнись же ты!

Ничего особенного я от этой фразы не ожидал. Собственно, я даже не сразу сообразил, что произнёс её вслух — это было лишь судорожное эмоциональное продолжение моих отрывистых раздумий на тему засады, в которую я изволил угодить. Однако, именно она, похоже, что-то кардинально изменила. Во всяком случае, лицо Кайары, ни капли по сути не поменявшись, вдруг стало похоже непосредственно на лицо, а не на переднюю часть головы фарфоровой куклы, и её сопротивление, как мне показалось, немного ослабло. На что я отреагировал немного подло — резко дёрнул мечом из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть свою визави с его рукояти. И это мне даже удалось. Ладони Кайары разжались, и она кубарем откатилась назад. Но тут же вскочила на ноги и уставилась на меня взглядом, в котором в равных долях встречались непонимание, настороженность, и вместе с ними — тень той механической сосредоточенности, что безраздельно владела ей ещё секунду назад. Атаковать она не спешила. Скорее за ней можно было заподозрить желание в принципе понять, что происходит.

Я тем временем перехватил меч за рукоять и поднял его перед собой. Прежде возможности как следует разглядеть его у меня не было, зато теперь, когда в битве вроде бы как наметилась пауза, я не смог отказать себе в удовольствии присмотреться к сему благородному воинскому инструменту. И, не могу отрицать, он был хорош. Довольно простой с виду, без особых декоративных излишеств, этот меч держался в руке, как влитой, и, видимо, благодаря прекрасному балансу, послушно отзывался на любое движение. Его вес, при этом, прекрасно ощущался, и впечатление производил весьма солидное. Однако, не было сомнений, что при необходимости этот увесистый клинок сможет и порхать бабочкой, и жалить пчелой, и прочим подобным метафорам самым наилучшим образом соответствовать. В общем, превосходный был меч. Вот только не возникало у меня того ощущения, что было в воспоминаниях Кайары, будто меч — продолжение руки и мало что не ещё одна часть тела. Не моё это было, не про мой класс. Отчего мне вдруг так досадно стало, что я размахнулся как следует…

— Нет, стой!

… и, не успев среагировать на предупреждающий окрик Виктрана, запустил мечом куда-то в туман.

В чём конкретно я облажался, до меня дошло почти сразу. Практически за миллисекунду до того, как Кайара выставила руку в сторону, и улетающий меч вдруг изменил траекторию, стремясь вернуться к законной владелице. А ещё я понял, что огромный мешок с оправданиями, вроде «ну, непривычен я к этим джедайским штучкам», в случае возобновления драки никак меня не защитит, так что надо действовать, хоть как-то, и пусть по наитию, зато немедленно. Потому я послушался первой же мелькнувшей в голове мысли, и, моментально сократив дистанцию, обвил Кайару руками и прижал её к себе. Чем, похоже, опять её капитально завесил, поскольку, поймав меч, она так с ним и застыла. Не двигался и я, вновь совершенно не представляя, что теперь делать.

— Так-так, — сказал Виктран, обходя нас по кругу. — Должен признать, ты по меньшей мере везучий. Я думал, тебе не уцелеть. Но я рад, что ошибся.

— И я тоже за нас обоих очень рад, — не удержался я от сарказма. — Прямо ног под собой не чувствую от счастья, что мне всё-таки удалось не отбросить коньки и не стать овощем. А что ты палец о палец не ударил, дабы немного мне в этом посодействовать, так я же всё понимаю, наверняка опять какие-то ограничения, или там требования честной игры. Не так ли?

Вместо ответа Виктран выставил вперёд руку, как будто намереваясь похлопать Кайару по спине. Это ему, однако, не удалось — рука прошла и через девушку, и через меня, не встретив ни малейшего сопротивления и не вызвав абсолютно никаких ощущений.

— Мы в твоём сознании, — пояснил он. — Здесь у меня нет власти, и воздействовать я ни на что не могу. Зато можешь ты. И вместо того, чтобы со мной переговариваться, тебе бы лучше придумать, что именно. Вообще, тебе бы для начала не на меня обратить внимание.

Что же, в этом он был прав. Пусть Кайара и решила почему-то повременить с моей ликвидацией, в полном душевном здравии она сейчас явно не находилась, и уверенности, что она не возьмётся за старое, если её отпустить, у меня не было и быть не могло. Возникла, правда, идея, что ничего делать и не нужно. Вик правильно сказал — это же всё в моей голове. А раз так, то почему бы мне просто не прервать медитацию? Сосредоточиться на мысли, что на самом деле я не здесь, и, образно выражаясь, всплыть. Мысль была такой простой, что стало аж обидно, как она не пришла ко мне в голову раньше.

Вот только ничего из неё не получилось.

— Нет, это так не работает, — покачал головой Виктран, догадавшись, что я пытаюсь сделать. — Сейчас ты не сможешь очнуться, Кайара удерживает тебя. Это ведь и её сознание тоже. Я бы предположил, что тебе нужно одолеть её, чтобы вернуться. Последствия у этого, правда, будут непредсказуемы. Однако, лучше так, чем провести здесь остаток вечности.

— Логично, — нехотя согласился я. — Но как-то противно. Знаешь, как перерезать привязанную к тебе верёвку, на которой висит над пропастью другой человек. Вроде и есть резон, иначе упадёте оба. Но до последнего хочется без этого обойтись. Просто чтобы не проверять, каково оно будет — жить с этим.

Даже не знаю, с чего меня вдруг пробрало на такие пафосно-идеалистичные рассуждения. Может, от переизбытка излишне оригинальных впечатлений у меня понемногу начала ехать крыша. Или же это начали подтекать высокие паладинские идеалы моей соседки по черепу. Но что бы это ни было, оно, судя по всему, ещё не успело полностью разъесть мой мозг, и потому мне практически сразу сделалось крайне неловко. И от того, что я ляпнул, и от соболезнующей физиономии, что в ответ на мои излияния состроил Вик.

— Послушай… — начал было я, намереваясь высказать богоподобному всё, что я думаю о его мимических выкрутасах. И осёкся, когда совсем рядом вдруг зазвенел упавший на землю меч.

— Послушай, — повторил я уже совсем другим тоном, — а может такое быть, что она ещё здесь? Что её сознание не стёрло этим туманом? Такое возможно?

Виктран задумался.

— Не знаю, — сказал он настолько удивлённым тоном, что мне даже не захотелось нахамить в ответ. Богоподобный не рисовался и не испытывал меня, он правда не знал. И вполне искренне был этим поражён.