Камни Рун

Глава 2. Боль в спине

Тридцать лиг — столько за день может пройти здоровая, ухоженная лошадь без применения целебных печатей. В нашем случае мы покрывали, в среднем, почти по сорок лиг в день, с учетом бешеной скачки первой ночи, но даже с таким жутким для животных темпом к Битишаду мы должны были добраться только к вечеру третьего дня.

Это решение приняла Витати. Нам нужно было свернуть с большого тракта, что огибал озеро Шабад и выводил путников к южной границе Дагерийской Империи и диким западным землям, и где-нибудь передохнуть. Останавливаться в небольших селах, как я предлагал сначала, Витати посчитала опасным.

— Там все друг друга знают, — сказала винефик. — Тем более компания мы слишком приметная. Нужен город побольше, где хотя бы три постоялых двора, а не один трактир на все село.

Так что выбор пал на Битишад.

Город этот был расположен в нескольких днях от Шамограда и служил перевалочным пунктом для купцов и последней пристанью для барж и грузовых корабликов, что рассекали по Шабаду, перевозя грузы из Бенжи и Гоунса в густонаселенную северо-восточную часть империи. Также Битишад был популярен среди торговцев, которые не хотели платить за перегрузку в речных портах у столицы, что стояли в устье реки Кобаты. Так что в чем-то Витати оказалась права. Мы оказались в довольно большом и шумном месте, куда постоянно приезжали новые люди: купцы, наемники, посыльные и просто путешественники. Если ты не планировал заезжать в столицу и хотел сразу же повернуть на север, держа путь в королевство Пад или княжество Шинлукан, скорее всего ты окажешься в Битишаде или Накуне — двух крупных городах, что стояли на северном берегу озера Шабад и служили своеобразным преддверием Шамограда.

Впрочем, маршруты эти были не слишком популярны. Центральная часть Империи была заселена, но вот западнее начинались бесконечные пустые степи, на которые даже безземельные крестьяне толком не претендовали, хотя я слыхал, что в разные годы разные императоры пытались устроить заселение тех земель. Но отсутствие строительного леса в достаточном количестве, бедность на реки, а так же крепкая, как каменная стена, целина, делали те края не слишком привлекательными. Народ намного охотнее селился на восточном побережье, где и торговля процветала, и столица была недалеко, да и земли были приветливее. Степи же Дагерии интересовали мало кого, а пригодные для привычной жизни края начинались уже севернее, в Вашимшании и Кифорте. Так что пусть портовые Битишад и Накун имели неплохое расположение, но все же основной поток путников и грузов в них шел с юга, со стороны Гоунса и Бенжи. Если судить по картам, на запад даже дорог нормальных не было, так, направления в одну колею и тропы, проторенные немногочисленными местными жителями.

Конечно, если жизнь заставит, мы выживем и в степи — с нами была Витати, а степи Келанда были намного более опасным местом, нежели бескрайние просторы Дагерийской Империи. Однако, как справедливо заметила винефик, путь наш лежал сейчас на юг, по обжитым территориям. Ведь с нами была Отавия.

Первые сутки принцесса держалась изо всех сил, но уже на второй день вскрылась масса проблем, связанных с девушкой.

Первое — она была абсолютно не подготовлена к длительным переходам. Витати гоняла меня палками почти каждое утро на протяжении года и, по ее же словам, мое тело наконец-то стало похоже на что-то приличное. Небольшие, но крепкие и упругие мышцы и связки, выносливость, скорость — все эти качества винефик ставила во главу угла. Иногда мне казалось, что стоило бы и тяжести потягать, чтобы раздаться в плечах и стать крупнее, но все мои попытки набрать вес винефик пресекала. При этом Витати говорила, что от горы мяса смысла мне нет абсолютно — чем я буду меньше, тем сложнее по мне попасть в бою заклинанием или из лука. Так что в одежде я все еще был похож на тощего юношу, и только без рубашки можно было увидеть тугие жгуты мышц.

Принцесса же была лишена и этого. По поместью Хаштов я помню и бархатисто-мягкую кожу Отавии, и ее тонкие руки, и выпирающие ключицы со стройными ножками… Вот только теперь это прекрасное тело изнеженной наследницы империи Отавию предавало, лишая ее возможности нормально путешествовать.

Утром третьего дня, когда мы уже почти добрались до Битишада, эта проблема показала себя во всей красе. Отавия буквально не смогла встать с одеял, которые мы постелили с Витати для девушки, отказываясь следовать дальше.

— Я больше не могу, — прохныкала принцесса.

По ее голосу я понял, что это не очередной каприз — Отавия на самом деле была на пределе.

— Вставай! — безапелляционно сказала Витати. — Нам нельзя тут задерживаться.

— Я не могу… Мои ноги… Все болит… — простонала в ответ Отавия, даже не совершив попытку пошевелиться. — Это просто невозможно…

Недовольно фыркнув, Витати отошла от лошадей, которых она сейчас готовила к очередному переходу, и подошла к костру, у которого лежала, свернувшись калачиком принцесса.

— Там, откуда я родом, если наследник не может вести за собой остальных во время похода, он никогда не станет правителем, — жестко сообщила Витати.

Мне же вспомнилась наша охота за другим келандским колдуном, который обращался к Витати странным словом Tamashaz и называл ее дочерью Великого Кишбаса Тата. Конечно, вопросов сейчас я задавать не стал, но с любопытством посмотрел на свою наставницу. В голове мелькнула дурная мысль, даже скорее догадка, что на своей родине, до пленения и рабства, Витати была… Равной Отавии? Возможно ли такое?

— Я уже не наследница… — обреченно ответила принцесса. — Просто добейте меня, я больше не выдержу.

— Отавия, до города всего часов шесть неспешной рыси, немного осталось… — начал я.

— А что потом?! — едва ли не взвизгнула девушка, поднимая голову, — а потом как быть?!

Витати, наблюдая за всем этим только тяжело вздохнула, после чего… пинком перевернула Отавию на живот и, отбросив одеяла, уселась на принцессу верхом.

— Слезь! Слезь с меня! — заорала принцесса, но Витати ее даже не слушала.

— Готовь пару контуров для печатей Ис, — скомандовала винефик, — шести дюймов хватит, я думаю…

После чего дочь Келанда задрала рубашку на спине принцессы и нажала ладонями ей на поясницу.

По рощице, в которой мы остановились, прокатился полный боли и отчаянья крик принцессы, Витати же продолжила разминать ей спину, поднимаясь все выше и выше.

— Не дергайся, хуже будет, дура! — прорычала винефик, когда Отавия попыталась ударить ее пятками. — Рей, давай печати! И ноги ей подержи!

— Витати, я… — начал я, глядя на то, как Отавия рыбкой пытается выскользнуть из-под винефика, но келандка так на меня посмотрела, что спорить я не стал.

Справедливости ради, я всегда больше боялся гнева Витати, чем кого-либо другого. Хотя бы потому что я точно знал, на что она способна. А еще слово и дело у нее никогда не расходились, а временами дело было даже впереди любых слов. Так что, замкнув контуры печати Ис и направив заклинание в указанную Витати точку, я присоединился к экзекуции и уселся на ноги принцессы, окончательно обездвижив девушку.

— Я вас обоих поубиваю! Придушу! Только отпустите, клянусь бездной, придушу! — рычала Отавия, пока винефик одной рукой вжимала ее голову в одеяла, а второй — продолжала разгонять по спине девушки кровь.

Я прекрасно понимал, что сейчас делала келандка. Мышцы Отавии были сейчас забиты и напряжены от перегрузок, так что нужно было усилить кровоток, а мои печати немного облегчат боль и ускорят восстановление.

— Разомни ей бедра, — скомандовала Витати, — а потом по печати Ис…

— Не трогай меня!!! — заорала принцесса. — Рей, не смей! Слышишь?! Не смей!!!

— Не ори, дура, — шикнула келандка, — помочь же пытаемся.

Я же, окончательно отстранившись от этого безумия, посильнее прижал задом ноги принцессы, а сам принялся давить на бедра девушки ниже ягодиц, прямо через ткань штанов, от чего по роще прокатилась еще одна волна нечеловеческих криков.

— Главное, чтобы никто мимо не проезжал, а то еще подумают, что убивают кого… — задумчиво протянула келандка, продолжая орудовать над спиной девушки. — Ты там как, Рей?

— Нормально… — сквозь зубы ответил я, заканчивая колдовать вторую печать.

— Хорошо. Так, дорогуша, слышишь меня? — обратилась Витати к принцессе.

Отавия же лишь разъяренно фыркнула в одеяло, которое она в бессильной ярости сминала в кулаках.

— Я сейчас привстану с тебя, чтобы развернуться и заняться твоей императорской задницей. Там дела хуже всего обстоят. Но если ты брыкнешься, то зажим убирать придется Рею. Так что если ты не хочешь, чтобы наш юный маг мял твои прелести своими потными ручонками, ты будешь вести себя как хорошая девочка. Поняла?

Я аж удивился, насколько мерзко Витати удалось описать такой, казалось бы, обыденный процесс. Со мной келандка проворачивала такие номера постоянно, особенно, когда мы только начинали заниматься, постоянно разминая и растягивая мои мышцы. Чего стоило только то, что она заставляла меня раздвигать ноги в шпагат, а сама усаживалась мне на плечи… Но тут, конечно, ситуация была более, чем горячая.

— Так ты меня поняла? — переспросила винефик.

Отавия только всхлипнула, роняя на одеяло злые слезы, но утвердительно кивнула.

В следующие пять минут произошло две удивительные вещи. Первая — я узнал полудюжину новых ругательств, что было само по себе непросто, потому что я вырос в портовом городе, куда стекались моряки со всех уголков обеих Пресий. Второе — источником этих ругательств была наследница Дагерийской Империи, принцесса Отавия Форлорн.

Витати же вовсе, казалось, было глубоко все равно на страдания нашей спутницы. Последние два дня я постоянно ловил хмурые взгляды келандки, которые я мог расценивать только одним образом: она считает Отавию обузой и проблемой.

Мы почти не разговаривали, пока ехали прочь от Шамограда. Витати так себе собеседник, Отавия все еще до конца не осознала, что произошло, а мне просто было над чем поразмышлять. И за это время я пришел к выводу, что последние месяцы келандка готовила меня именно к этому дню. Тренировки, верховая езда, скромная жизнь… Ну конечно же, стоит помнить, с какой скоростью Витати снялась с места и была готова отправиться в путь. И дело тут не в ее кочевых корнях, совершенно нет. Я кое-что разузнал о быте и жизни келандцев, в те времена, когда они не воюют с Гохринвией или не отбивают попытки ирубийских войск прорубить себе выход к морю на юге. У келандцев были и свои города, правда, более населяемые сезонно, и свои долгосрочные села-стоянки, а жили эти суровые люди скотоводством, хотя на юге активно занимались и оседлым земледелием. Но про тех келандцев Витати рассказывать мне не желала, высокомерно называя их ветвями младших родов, а она, кочевник, была представителем старшего, северного рода.

Так что нет, всю жизнь в седле Витати не провела — хорошо, если половину. А учитывая ее статус, точнее, некий титул ее отца, мне думалось, что городская жизнь была ей намного ближе, чем она показывала.