Файролл. Край холодных ветров

И снова тоннели, ответвления и все то, что мне надоело еще вчера. И снова это чувство безнадежности и беспросветного отчаяния, выматывающее и обессиливающее. Ко многим вещам в этой жизни можно привыкнуть, но вот к этому, наверное, привыкнуть невозможно. Кажется, проще умереть, чем терпеть такое. Кстати, недурственная идея, может, это выход? Взять да и ткнуть в себя железкой – и все, и на волю. «Правильно, – раздался голос у меня в голове. – Не мучь себя. Смерть – это всего лишь миг, так же, как и жизнь».

Моя рука стиснула рукоять меча, и это движение уловил Мюрат.

– Ты давай это брось, – сказал он мне и скинул мою ладонь с навершия рукояти. – Фитц, мы с тобой все гадали, кто суицидальником будет, – так вон, нашему союзнику карта выпала.

– А я думал, что Флорес достанется, – прогудел в усы Фитц.

– Не понял? – посмотрел я на Мюрата.

– Шахты всегда выбирают кого-то одного из группы, кому начинают внушать желание убить себя. Вот такие у них забавы. Если не успеть этого самоубийцу остановить, то рано или поздно он себя прикончит. Хорошо, что ты мечник, я твое движение заметил. А вот с ворами да магами беда – успевают кинжал достать и себе его в горло сунуть.

– Зато такой поступок очень небесполезен для остальных, – отметил Фитц. – Потом два часа можно вообще не бояться – ничего с группой не произойдет, проверено. Такой вот вариант жертвоприношения.

– Ну да, – со скрытой иронией отозвалась на это сообщение Флорес. – Кровь одного спасет всех.

– Что поделаешь, – грустно развел руками Мюрат. – Ну ты как, передумал суицидничать?

Пока они вели свой диалог, к гнусавенькому голосу, который советовал мне незамедлительно отправиться в страну вечной охоты, прибавился второй, суровый и хриплый, который сразу же начал на меня орать.

– Что такое? – вопил второй голос. – Ты воин или тряпка? Что это за мысли о легкой смерти? Суть воина – смерть на поле боя от вражеского клинка, только так и никак иначе должны умирать бойцы!

Мюрат посмотрел на меня.

– Ну да, – буркнул я. – Больше не хочу, отпустило.

Голоса в голове и впрямь исчезли, оба, как и желание пустить себе кровь. Рассказывать о внутренней перебранке я, понятное дело, никому не стал, поэтому просто посмотрел на нашего старшего взглядом человека, который явно не стремится на тот свет.

– Ну коли отпустило, тогда идем дальше, – скомандовал Фитц. – До девятого зала рукой подать, минуем его – полдороги, считай, позади. Да и вообще дальше будет проще.

– А что там, в девятом зале? – тихо спросил я у Мюрата.

– Да как и везде тут – неизвестность. В этих шахтах рассчитывать на какую-то предсказуемость – самое глупое дело. А если в частностях – я лично в девятом зале был два раза. В первый мы прошли его за десять минут из края в край и не встретили никого и ничего. Тишина, пыль и полумрак.

– А во второй?

– А во второй раз я в нем и остался. И еще половина группы вместе со мной. Ближе к середине на нас из ниоткуда, как они это умеют, навалилась стая ледяных чертей и ополовинила наш отряд. Вылетели и покрошили нас на мелкий ливер.

– Тихо, – шикнул на нас Фитц. – Пришли.

Мы встали у входа в огромный зал. Что он огромен, можно было понять даже по тому виду, который открывался из проема.

– Так, идем, как всегда: тихо и по возможности незаметно, – скомандовал Фитц. – И помните – все неприятности в шахтах происходят с теми, кто шумит и кто приказы начальства не выполняет.

Он вышел из проема, держа наготове секиру. Повертел головой, видимо, не обнаружил прямой и явной угрозы и мотнул подбородком, показывая, что нужно идти.

«Вами открыто деяние «В глубинах». Для его получения вам необходимо побывать в 10 огромных пещерах, которые находятся в различных подземельях Файролла. Награды: титул «Прошедший сквозь тьму»; + 2 единицы к мудрости. Подробные комментарии можно посмотреть в окне характеристик в разделе «Деяния».

Ух ты. Хоть какая-то польза от этих подземелий. Правда, вероятность закрыть деяние стремится к нулю. Я после этих шахт еще долго от любой дыры в земле шарахаться буду.

Зал и впрямь был огромен. Причем синеватое грибное освещение здесь перемешивалось с солнечным светом, мелкими пучками сочащимся из трещин в своде пещеры, – видимо, над нами был один из склонов Ринейских гор. Это световое смешение создавало причудливую и забавную игру теней, которая просто завораживала. Было видно, что гномы не стали трогать природную красоту этого зала, и их инструменты не касались его стен.

Мы шли тихо и молча. Уж не знаю, какие чувства возникали у моих спутников, лично я, как и у входа в шахты, осознавал свою ничтожность в сравнении с этим великолепием и величественностью.

Кроме нас и теней в зале больше никого не было, и, похоже, это не на шутку встревожило Фитца, который все сильнее и сильнее ускорял шаг.

Дневной свет по мере приближения к выходу начал меркнуть, уступая дорогу привычной синеве, и наконец пропал вовсе. Зато синий свет становился все ярче, а за выходом из зала, к которому мы подошли, было просто какое-то буйство ультрафиолета.

– А чего это… – открыл я рот, чтобы задать вопрос, но Фитц, вытаращив глаза, шепотом проорал (надо же, никогда не предполагал, что шепотом можно орать):

– В угол! Все в угол! Живо!

– Так вроде ты сам говорил… – начал возражать ему Морис, но Фитц, вообще его не слушая, рванул в угол зала, прочь от выхода.

Я не понял, что случилось, но, рассудив, что понапрасну Фитц, не склонный к рефлексии и нервозности, паниковать не будет, потрусил за ним.

В углу наш лидер уже подыскал место за какими-то кучами мусора, залег на пол и теперь махал нам рукой, приказывая сделать то же самое. Мы рухнули рядом с ним, и, похоже, вовремя.

Ультрафиолетовое сияние из коридора переместилось в девятый зал, и вслед за ним из прохода стали выходить призраки гномов, только каких-то странных. Отличие этих гномов от обычных было не в том, что они были чуть выше и не с такими длинными бородами, а в выражении их призрачных лиц. Даже лица тех обгоревших гномов, которые перепугали меня насмерть, сохраняли остатки свойственной этой расе миролюбивости. Эти же существа были полны ненависти и злобы ко всему живому. Они шли рядами, образуя колонну и чеканя шаг, одетые в одинаковые доспехи и с секирами на плечах.

Ряд за рядом они выходили из прохода. Окружающее их сияние разгоняло мрак по обе стороны зала и нагоняло на нас очередную порцию страха. Я вообще не знаю, есть ли тут, в этих шахтах, существа, которые не источают эти эманации ужаса? Давешние йети показались мне близкими и родными, они, по крайней мере, хотя бы были теплокровные.

Колонна темных дварфов – а кто бы это еще мог быть? – наконец полностью вышла из тоннеля и стала удаляться в глубину девятого зала. Фитц приподнял голову и проводил их внимательным взглядом, чтобы удостовериться, что все они точно ушли и не оставили дозора.

Когда сияние, источаемое темными дварфами, окончательно погасло, вояка встал, отряхнулся и сообщил нам:

– Фартовые вы, однако. Куча народу ни разу парада не видала, а вам прямо в первый раз его посмотреть удалось.

– Парада? – удивился Морис.

– Ну так говорят, – объяснил Фитц. – Это ж призраки темных дварфов маршировали, тех, которых тут сожгли и потравили. Они все здесь и остались, вышагивают вот. Не дай бог попадешься им на дороге – тут тебе и конец. И не убежишь – догонят. А самое паршивое – они единственные в этом подземелье, а может, и в целом Файролле, кто не убивает нашего брата игрока сразу. Сначала мучают.

– Да ладно? – не поверил я. – А игровые ограничения? А цензура?

– Не знаю, так говорят бывалые люди, – нахмурился Фитц.

– Я тоже про это слышал, – подключился к беседе Мюрат. – Мне рассказывали. Еще говорят, что темные дварфы тут, в шахтах, ждут возрождения Темного властелина, и когда он займет свой трон, займут место в гвардии. Именно поэтому они убивают всех встречных на своем пути – чтобы те не выдали тайну их местонахождения.

– А вот это точно байки, – хмыкнул Фитц. – Откуда вообще взяться Темному властелину? Чушь все это, как и всякие драконьи квесты. Ладно, пошли. После прохода дварфов все пути еще с час пустые будут, а то и поболе. Их даже местная нечисть и нежить боится.

Мы подошли к выходу, отряхиваясь от мусора, – пол был ну совершенно нестерилен. Идущая рядом со мной Флорес бурчала:

– Я дома-то полы не подметаю, а тут…

Я даже не успел сказать о том, что бардак дома – это явно не повод для гордости, как с противоположной от нас стороны зала метнулась черная большая тень и нанесла Флорес ужасный удар когтистыми лапами, выбивая из нее жизнь. Девушка с воплем упала, я выхватил меч, а Фитц заорал:

– Пещерник, чтоб его! Что ж за день-то такой! От дварфов тут прятался!

Выхватив свою секиру, он попытался в прыжке нанести этой тени быстрый удар, но не преуспел.

В это время все оставшиеся попытались достать этого самого пещерника своими клинками, но он вывернулся из-под ударов и длинными прыжками убежал вслед за отрядом дварфов.

Когда мы повернулись в сторону лежащей на земле Флорес, то увидели лишь кокон с вещами, которые Фитц забрал себе, сказав:

– Передам ей, само собой. Все, в колонну по двое, Морис со мной, пошли отсюда.

Шагая рядом с Мюратом, я спросил у него:

– А это что было?

– Пещерник-то? О, брат, это та еще тварь. Он условно разумен, невероятно силен, очень ловок и вдобавок обладает великолепным слухом и зрением, поэтому драться с ним один на один в Файролле рискнут, может, всего человек двадцать из самых сильных игроков или даже меньше. Пещерники прекрасно ориентируются в ситуации и умело рассчитывают баланс сил. Поверь, если бы с нами не было Фитца, он бы не сбежал. И с огромной долей вероятности лежать бы нам там всем.

– Ну ничего себе. И много тут таких?

– Один, от силы два. Это его подземелье, они не делятся с себе подобными ни едой, ни территорией. И слава богу, что их, таких, мало. Надеюсь, он за нами не увяжется.

Мы двигались дальше, вперед и вперед, час за часом. Были залы и переходы, в одном месте нам пришлось преодолевать завал, причем совсем свежий, что очень напрягло Фитца. Мы без происшествий миновали десятый и одиннадцатый залы, и перед последним, двенадцатым, Фитц сказал нам:

– Ну что, парни. Почти дошли, за залом – тоннель, потом еще один, потом совсем маленький зальчик, небольшой проход, поворот – и все, мы на свежем воздухе. Морис, ты молодец, хорошо себя показал. О тебе, Хейген, напишу твоей лидерше.

– Фитц, не торопись награды раздавать, плохая примета, – осадил его Мюрат.

– Ой, да ладно, я в приметы не верю, – коротко хохотнул Фитц. – Ну что, двинули.

Мы вошли в зал, который был велик, но не чрезмерно, а на фоне девятого, можно сказать, так и совсем не выделялся размерами. Двигались, как обычно, по центру, по едва заметной дороге, прошли примерно половину, все было как всегда, и в первый момент я даже не понял, что случилось. Мелькнуло что-то белое, и Морис с криком исчез из моего поля зрения, а через секунду я услышал его удаляющийся вопль.