Искусство взрывать

Тогда же у меня, наконец, появился спутниковый интернет. Настроив тарелку, я обеспечил себе доступ ко всем интересующим меня темам. И хоть я продолжал наслаждаться своей тихой и спокойной жизнью, заодно я изучал этот мир, у которого, как оказалось, была еще одна, ранее скрытая от меня, сторона. Осколки тьмы. Тема, которая меня по понятной причине очень сильно заинтересовала, но в которой было уж слишком много домыслов и предположений.

Для начала факты, их оказалось немного. Первый. В четырех точках мира есть огромные области, словно скрытые вечным черным туманом. Одна в районе Прибалтики, меньше чем в сотне километров от Санкт-Петербурга. Вторая накрыла север Африки — как я для себя отметил, почти точно пройдясь по границам древнего Карфагена. Третья расположилась на западе Северной Америки, там, где раньше была Калифорния. И последняя — в районе Персидского залива, где все когда-то и началось.

Второй гарантированный факт: известно точное время появления каждого осколка тьмы. И каждая из этих дат приходится на первые несколько лет после появления первых игигов. Третий факт — вещи, которые порой притаскивают разные смельчаки из осколков, обладают необычными свойствами. Большая часть необычности, правда, заключается в том, что безобидные предметы становятся смертельными. Но есть и исключения вроде той же сыворотки, которой три года назад подлечили мои ребра после встречи с бандой Скарабея.

Удивительно, но один укол поставил меня на ноги всего за неделю, зарастив все трещины и переломы. Долго для тех, кто ожидал сказки, но почти мгновенно для того, кто в другой ситуации жил бы с опаской в три раза дольше, а полностью восстановился бы вообще только за полтора месяца. Увы, полезных вещей в осколках было не так много… Последнее же, что о них было точно известно — это прорывы.

Они случались раз в несколько лет. Визуально это выглядело словно жирная капля отделяется от общей массы и улетает в небеса. А потом возвращается оттуда, падая на любой город Земли и неся с собой смерть и разрушения. Потому что там теперь была не только тьма. В первые годы, говорят, это было даже не очень опасно. Живые мертвецы в Париже, желтый туман в Нью-Йорке… Но в последние десятилетия осколки раз за разом выпускали из своих недр только одно. Темных игигов, суперлюдей с черными глазами, которые не говорили, не слушали, а только разрушали все вокруг, пока их не остановят.

Каждый раз, когда читал о таких гостях, я словно чувствовал, будто однажды видел что-то подобное… Вот только этого не было. Разве что видело мое прошлое тело, а мне так и не досталось это воспоминание? Возможно… С этими мыслями я обычно переходил от фактов к теориям, связанным с осколками тьмы. Их было много. Конспирологи говорили про секретные эксперименты, физики и математики пытались построить рабочую теорию осколков, верующие пугали рассказами про наказание богов. Кстати, насчет последнего — с учетом некоторых доступных игигам способностей, я бы не исключал эту версию…

Лично мне больше нравилась одна легенда. С учетом того, что она пришла из мест, где появились первые игиги, в чем-то она казалась даже логичной. Это был миф о Тиамат, богине первобытного океана-хаоса, из которого родилось все живое. Какое-то время мир был прекрасен, но шли годы, и боги с людьми начали уж слишком сильно шуметь, и Тиамат это не понравилось. Тогда-то она и создала четырех драконов, которые должны были всех прибить. Именно их именами сейчас любят ругаться. А я, как читаю про них, не могу избавиться от воспоминаний о своем разговоре с тьмой. Кстати, вот еще одна причина считать, что именно так все и было.

Драконы отправились уничтожать мир, но боги не хотели терять все, что у них было. И тогда они собрали свои силы, кому что было не жалко, и отдали их одному смертному. Вернее, младшему богу, игигу, но для старших богов это было почти то же самое. И вот Мардук, так звали того парня, выполнил свое предназначение — победил сначала драконов, а потом и саму Тиамат, возвестив начало эпохи людей.

Теория об осколках тьмы строилась на этой легенде. То в одном чате, то в другом не проходило и часа, как кто-нибудь начинал рассказывать, будто еще в 1814 году вместе с первыми новыми игигами проснувшаяся Тиамат снова создала своих драконов. «Четыре дракона — тогда, четыре осколка — сейчас, какие еще нужны доказательства?» — вещали эти люди. А потом как самую великую тайну рассказывали, чем все закончилось. Люди не дали древней богине устроить свой вариант Великого потопа. Игиги объединились, убили драконов и закопали их тела. А черный туман — это будто бы Тьма, вырвавшаяся из сердец слуг Тиамат.

И вот на этом этапе я обычно терял интерес. Уж слишком поэтичная история получалась, чтобы продолжать в нее верить. Но шли дни, и я снова закапывался в интернет, чтобы в очередной раз прочитать эти слухи, чтобы попробовать найти что-нибудь новое. А еще мне иногда снилась девушка. Сначала я думал, что мое тело начало взрослеть, но новый сон по своей реалистичности больше походил на тренировки с Курильщиком, чем на то, что я видел по ночам, когда был подростком еще в прошлый раз. Девушка поднималась из озера тумана, увы, я не видел ее лица. Потом она что-то говорила, а я не слышал. И так раз за разом…

Так прошло еще три года. Несмотря на некоторые странности и навязчивые идеи, это оказалось прекрасное время. Была лишь одна серьезная попытка все испортить. Деду однажды пришла в голову безумная идея, что мне будет полезно походить в школу, но я нашел, как убедить его от нее отказаться. Просто пообещал через неделю сдать ему весь материал за первый год на отлично. И сдал. Потом еще за один и еще... В итоге я остался свободен в отличие от соседских детей, которые каждое утро проходили мимо нашего дома к ближайшей школе.

Шли делать вид, что будут учиться, и общаться с теми, на кого им плевать. И почему я так на них злюсь? Не могу поверить в искренность после того, как просмотрел воспоминания бывшего Пожарского? И почему они меня так зацепили? Не знаю. Мерзкое было зрелище… Впрочем, было в них и хорошее — благодаря ним я сумел понять, кого можно считать «своими». Дед, Ксюша — эти двое ведь на самом деле стали моей новой семьей. Настоящей.

— У тебя завтра день рождения, — из окна высунулась заспанная рожица моей младшей сестренки.

— Доброе утро, — ответил я и улыбнулся. Мы порой вот так болтали невпопад, прекрасно при этом понимая друг друга.

— А ты смотрел ролик, как Морана победила бандита, который превращался в Гидру? Она его сжигает, а он только растет, на пару кварталов разбух, а у нее такое платье красивое... — Ксюша болтала, сверкая широко раскрытыми глазами. Да, даже она не избежала общего увлечения игигами, особенно такими модными, как одна из сильнейших представителей русской «Защиты». Интересно, кого она защищала в Казани в тот раз? Впрочем, а мне какая разница?

Я старался лишний раз не думать обо всем необычном, словно надеясь, что бездна, которой не смотрят в глаза, никогда не посмотрит в ответ.

— Ничего себе! — впрочем, для сестры я попробовал изобразить восторг, не очень удачно. Та сразу все поняла, она всегда все про меня понимает.

— А я тебе торт сделала, — выпалила Ксюша, и только сейчас я заметил, что у нее в волосах пятна муки. — Из блинов и со сгущенкой.

Это был удар ниже пояса. Во-первых, это безумно прекрасный вкус, который я могу представить в любое время дня и ночи. А во-вторых, сами блины. Моя величайшая слабость. Я столько раз пытался приготовить их в кофейне у деда. И каждый раз, словно решив, будто я собираю какой-то технарский артефакт, вмешивалась моя искра. И блины сгорали, кисли, сворачивались, стоило мне смешать больше пары ингредиентов.

Ксюша знала об этом и в любой непонятной ситуации пекла блины. То, что было выше меня во всем этом новом мире. А вот дед не знал, по крайней мере, я старался, чтобы все проявления моей искры проходили мимо него. И так он с каждым месяцем словно все внимательнее и внимательнее присматривался ко мне.

— Ну что, идешь? Чайник я тоже поставила, — Ксюша исчезла в окне, зная, что ей я никогда не откажу.

И я уже хотел было пройти в дом, когда за забором показалось такое знакомое лицо. Так бывает, когда ты думаешь, что какой-то человек остался в прошлом, а потом он с ноги выбивает дверь в твою новую жизнь. И такое никогда не несет с собой ничего хорошего.

— А вот и наш боярич, — за забором стоял Скарабей и смотрел прямо на меня.

Если до этого у меня еще могли быть надежды, что бандит оказался тут случайно, то сейчас от них не осталось и следа. Мой спокойный мир, которым я так наслаждался эти шесть лет, начал трещать и расходиться по швам.