Искусство взрывать

Глава 7

Скарабей кивнул Комару, чтобы присаживался, и начал рассказ.

Благодаря личному архиву Урусовых мы смогли дополнить уже известную информацию о черной смоле точным маршрутом того похода, а еще… Скарабей вывел на экран два отсканированных рапорта.

— Вот анализ ситуации от игига-алхимика, он говорит о важности открытия и рекомендует устранить всех, кто не обладает необходимым уровнем доступа. Князь, к его чести, отказал.

— Как звали того алхимика? — спросил я, понимая, что тот, не получив желаемого от князя, вполне мог обратиться к кому-то еще. Например, к одной из корпораций.

— Имя замазано, известно только звание — поручик. Низший офицерский чин, так что это мог быть как молодой аристократ, так и обычный человек, который успел себя проявить, — мне казалось, Скарабей будет взвинчен, узнав, что отца точно убили, но тот был спокоен. Как лед Снежной Королевы, прежде чем пронзить сердце врага…

— А второй доклад? Кто его написал? — спросила Гусеница.

— Тоже все замазано, — усмехнулся Скарабей. — Там важнее другое. Второй доклад со всеми его выводами — это точная копия первого. Только писали его не князю, а на какой-то скрытый ящик корпорации «Скорость».

— То есть, если письмо было написано не Урусову, но оказалось у него… — заметил я. — Получается, он тоже ведет расследование и нашел след убийц. Это кто-то из «Скорости».

Я невольно вспомнил Морозова, манифест — ощущение того, что все это звенья одной цепи, лишь усилилось.

— Да, это «Скорость», — спокойно кивнул Скарабей.

— Будешь им мстить? — спросил я. — У князя, кстати, есть еще какие-то документы по ним. Может, это и не будет связано, но я бы проверил любые пересечения…

— Меня это не интересует, — оборвал меня Скарабей

— Что? — я замер. Почему-то мне всегда казалось, что месть за семью было для нашего главаря на первом месте.

— Вернее, интересует, но не сейчас, — Скарабей раскраснелся. — Кто бы ни был заказчиком, что я могу? Вывести его на чистую воду, передать правосудию империи, потому что самому с такой серьезной фигурой точно не справиться? Так вот мне этого мало!

— Думаешь, что если ты достанешь эту смолу, то сможешь изменить правила? Стать кем-то большим, чем сейчас? — я видел логику в его словах, но согласиться с ней просто не мог. Не хотел.

— Если сейчас пойти против «Скорости», я просто умру. Почти наверняка. Ты знаешь хоть один случай за всю историю, чтобы обычный человек нагнул корпорацию? Не как рекламный ход, а по-настоящему, разрушив ее до основания или изменив всю ее суть? Я вот не знаю. И тогда какой смысл считать, что я буду тем самым первым?

Скарабей злился.

— Если ты не можешь свалить гиганта, не значит, что нет тех, кто не сделает это за тебя. У «Скорости» есть враги, тот же Урусов не просто так собирает о них информацию: если мы начнем, если найдем доказательства…

— Все, что он нашел, — Скарабей вывел следующий файл на экран, — это еще один документ. Строительная смета на некий Ангар номер семнадцать. Все! Больше ничего нет. Если бы он и вправду хотел что-то сделать, за шесть лет можно было успеть гораздо больше.

Я запомнил схему и адрес, мелькнувшие на экране. Скарабей решил, что его путь лежит в осколки тьмы, я же… Моя задача — попробовать остановить войну. Еще один крохотный шаг, который могу сделать я сам. Проверю ангар — не найду там ничего и буду просто жить, пока это возможно, или же найду, и тогда Урусову придется меня выслушать. Хотя после сегодняшнего, возможно, нам будет уже не так просто договориться.

— Твой долг закрыт, дальше можешь делать что хочешь, — Скарабей почувствовал, как мое настроение изменилось. — Но я хотел бы предложить тебе пойти с нами. Ты точно сделал очень много, чтобы это стало возможно. Что бы ты ни задумал, потом этого будет проще добиться.

— Потом, боюсь, может быть поздно.

— Ты что-то знаешь? — Скарабей напрягся.

— Не моя тайна. Все, что могу сказать, возможна война…

Все молчали некоторое время, а потом Скарабей сделал свой вывод.

— Что ж, тем больше поводов стать сильнее.

— Пожарский, не дури, — Гусеница обняла меня. По-доброму, как брата, я почувствовал это. — Что бы ты ни задумал, обычный человек не может изменить то, к чему идет весь мир.

— Потому что так ни разу не было за всю историю? — я неожиданно нашел последний решающий аргумент для себя самого.

— Вот это было, — честно ответил Скарабей. — Люди, без которых мир стал бы совсем другим — они были.

— И большинство из них даже не обладали силой игигов, — я улыбнулся.

— Но каковы шансы?

— Мне достаточно.

Разговор сам собой подошел к концу. Все сказали, что хотели, все приняли свои решения, и теперь пришло время прощаться. Было чертовски грустно осознавать, что я снова один; оказывается, за какие-то дни я успел привыкнуть, что рядом есть те, на кого можно положиться… Мы попрощались, крепко пожали друг другу руки — мы верили, что однажды еще обязательно встретимся. Хотели верить.

Я оделся, взял у Скарабея ключи от одной из стоящих в ангаре машин. На ней я доберусь до цивилизации — главное, ехать на ней не больше пятидесяти километров, а потом постараться уничтожить, не оставив следов. Мотор под капотом старой «Нивы» заревел мощно и ровно, я выехал под открытое небо, и на стекла тут же упали капли дождя.

Сегодня был первый день осени…

Я наматывал километры и думал о том, что получилось символично. Новый этап года, новый этап моей жизни. Заброшенный ангар на территории какого-то старого железнодорожного депо остался позади, я сверился с картой — по прямой через полчаса я буду в небольшом городке под названием Медное, оттуда можно будет добраться до дома уже на общественном транспорте.

Я решил, что уже достаточно уехал от Жуков, чтобы никого не выдать, и включил телефон. Почти в тот же самый миг на него пришел звонок с неизвестного номера.

— Князь, — я взял трубку, уже зная, кто мне звонит.

— Что ж, я рад, что ты не стал прятаться, Пожарский, — голос Урусова-старшего звучал жестко и зло.

— Ваши дети не пострадали…

— Ты взял Дмитрия в заложники!

— Чтобы выжить — кто-то внушил вашей дочери, будто я его убил!

Разговор перешел на повышенные тона, и несколько секунд мы молчали, успокаиваясь. Мы оба знали, что начали этот разговор не для ругани, и было бы глупо сейчас в нее сорваться.

— Ты оказался сильнее, чем я думал, — первым заговорил Урусов, опередив меня на долю мгновения.

— Спасибо. Ваши дети тоже — чуть меня не убили, столько дырок придется залечивать, — я пошутил в ответ, и князь рассмеялся.

Он искренне хохотал в трубку несколько секунд.

— Пожарский, ты меня удивляешь. Чуть не умер, а уже шутишь над этим. Будь ты официальным игигом, я бы с удовольствием принял тебя в свой отряд.

— Вы про патрулирование осколков? — я понял, что Урусов проверяет, что мне известно. — Я в курсе про смолу, про то, как избавились от тех, кто про нее знает. Ваш интерес к «Скорости» я тоже заметил.

— Не лезь туда! — оборвал меня князь.

— Ангар номер семнадцать, — я оборвал его в ответ. Невежливо, но мы не на светском приеме. — Вы отметили это место. Что там? И почему вы сами еще до него не добрались?

— Это место связано с разработкой смолы, «Скорость» тестирует ее возможности. В рамках закона, в рамках Договора, у меня и даже у царя нет возможности на них надавить.

— А вне рамок? Нанять банду? Нападение неизвестных?

— В случае неудачи заказчика не спрятать. При нарушении Договора формальные доказательства не будут иметь значения. Тот же Морозов потребует царского суда, и я буду вынужден признаться.

Я слышал что-то такое про силу монархов. Это не афишировалось, но при разборе дел между аристократами и корпорациями те каким-то образом могли всегда выяснить правду. Опасно.

— Почему бы вам не обвинить Морозова или кого-то из его людей? Пусть они говорят правду.

— Нет повода.

— Сымитировать повод?

— И мне придется в этом признаться.

— Если и они скажут правду, разве оно того не стоит?

— Пожарский! — рявкнул Урусов-старший. Кажется, я его довел.

— Сейчас моя фамилия Огнев. А лучше называйте Пустой, это прозвище моей маски.

— Ты полезешь в ангар? — князь решил вернуться к делу.

— Да, — ответил я.

Он задумался.

— Ты знаешь, почему в 1854-м мы заключили Договор? — Урусов неожиданно сменил тему. Я пока не понимал почему, но для него это было важно. Интересно, а он сам уже жил в то время?

— Ради мира? — осторожно сказал я вслух.

— Ради мира можно было просто договориться в рамках существующего порядка, но мы, аристократия России, Европы, всего остального земного шара, отдали эту силу нарождающимся корпорациям. Почему?

— Точно не потому, что они смогли на вас надавить, — задумался я.

— На кого-то могли. Какие-то страны уже тогда сделали ставку на новую социальную силу.

— Но вы бы смели их с лица Земли, если бы пошли до конца. Даже без силы игигов.

— Были те, кто верил, что мир несправедлив и что их долг сделать его лучше.

— И у них не было реальной власти, — сказал я и подумал, что мы словно поменялись ролями. А потом меня осенило. — Вы испугались?!

— Да, мы испугались, — просто ответил Урусов. — Испугались новой силы.

— Того, как она меняет мир?

— Нет, того, как она, оказавшись в одних руках, может стереть его в порошок. Нам показали убедительную картинку возможных последствий. Именно она помогала нам сдерживаться все это время, а потом и вовсе договориться.

— Осколки тьмы, — понял я.

— Да, те, кого называли драконами. Они пришли в этот мир, их сила была невероятна, и только заключив самые немыслимые союзы мы смогли с ними покончить. Иногда я думаю, что это была не угроза. Тьма просто предупредила нас, и мы смогли ее услышать. Не сразу, осколки стали напоминанием нашей неспешности, но смогли. И сейчас Договор — это то, что помогает хранить мир.

— Но не для всех. Стало слишком много людей, которые не боялись… Не прошли через драконов, — у меня по спине пробежала дрожь.

— Тебе будет нужна помощь? — Урусов опять сменил тему разговора. Неожиданно, но…

— Я бы не отказался, — ответил я.

— Тогда через два дня у твоего дома тебя встретят, не удивляйся.

Я ничего не успел сказать в ответ, когда князь повесил трубку. Наш второй разговор получился не менее странным, чем первый.

Размышляя об этом, я загнал машину на свалку и гостеприимно оставил двери открытыми. В таком деле важнее всего начать и подать пример: уверен, уже к вечеру тут останется только голый стальной скелет, все остальное вытащат местные автолюбители. Как и просил Скарабей, я избавился от машины, и это было не менее надежно, чем пожар, потоп или попытка спрятать в какой-нибудь яме. Наоборот, в таком случае я бы только привлек к себе больше внимания.

После этого я вышел на трассу, помахал зажатыми в кулаке купюрами, и через минуту меня уже везли в нужную сторону. На Старицком шоссе сделаю пересадку и уже к вечеру буду дома. Раны начали ныть, и хотелось поскорее остановиться и дать им время все-таки зарасти.

***

— Братишка! — Ксюша засекла мое появление каким-то сверхъестественным образом.