Последний реанорец. Том XI

* * *

Смерть? Кровь? Крики погибающих разумных? Поле боя? Однако, нет… По существу, я скверный разумный и должен был заплатить за свои грехи и ожидал услышать или увидеть многое из этого после гибели в своё наказание лишь стоило мне разлепить глаза, но ничего подобного в данный момент не существовало. Совсем. Была только тьма. А в душе кроме устрашающего спокойствия и умиротворения, больше ничего. Хотя может ли умерший испытывать что-то похожее или же нечто отдалённое? Кто знает…

Так я и стоял в кромешном мраке оглядываясь по сторонам, словно находился на перепутье двух путей. Правда, честно сказать, я так и не понял сколько всё это длилось, потому как видел лишь две дороги. Уже заранее протоптанную, которая вела прямо и никуда не сворачивала. А слева от неё была извилистая абсолютно замшелая, будто бы поросшая сорняком, зарослями и многовековым мхом. Первая оказалась обыденна и необычайно проста. Понятия не имею почему, но я прекрасно знал, куда она ведет. Ведь к ней рано или поздно приходят все разумные. Правая дорога вела к смерти. А вот левая… левая являлась иной. Она казалась мне смутно знакомой и далёкой, но на каком-то душевном основании складывалось впечатление, что я самолично и по какой-то причине, либо же по собственным мотивам отказался от неё. Давным-давно…

Так бы я и стоял до скончания всех времен, если бы меня не окликнул голос. Голос, который я слышал лишь в прошлом. Невероятно тёплый и заботливый. Голос, который заставляет обернуться любого живого. Этот тембр, тон и его нежное звучание. Однако он тотчас затих и оборачиваться я не желал, ведь складывалось впечатление, что он мне всего-навсего мерещиться.

‒ Тар… ‒ вновь раздался знакомый голос. ‒ Сынок…

От произнесенной фразы тело моментально одеревенело и сделав усилие над собой я, наконец-то, смог обернуться и всё мгновенно переменилось. Теперь я не стоял посреди тьмы. Потому как вместо ожидаемого мрака видел дом, цветущий сад, пасмурные небеса, а в нос ударил запах приближающегося дождя.

Былой Реанор и мой старый дом. Точнее… наш дом. Дом нашей семьи.

‒ Зеантар! ‒ вдруг раздался мужской баритон, звучал он грубее, но казался мне не менее тёплым и заботливым. ‒ Сын!

Этот голос тоже заставлял всё внутри дрожать. Оба голоса звали меня внутрь. Внутрь дома. И сделав невероятное усилие над собой, удалось сделать вначале один шаг прочь от обеих дорог, затем второй, следом третий, а после прикосновения к поверхности двери, та почему-то сразу же отворилась. Внутри всё было, как и прежде. Прямо как тогда. Как в последний раз…

‒ Папа, мама, это брат! Быстрее сюда! ‒ внезапно раздался радостный девичий голос откуда-то сбоку, а затем на всём ходу мне навстречу рванула маленькая девочка. ‒ Брат нас, наконец-то, навестил! Он пришел…

От неожиданности всё внутри меня перевернулось, а тело остолбенело, но руки действовало на рефлексах. Они моментально подхватили маленькую девочку, и мягко прижав ту к себе, мне удалось заглянуть в её такие родные изумрудные глаза, а потом зацепиться взором за вьющиеся серебристые локоны.

‒ З-занра… ‒ прошептал неверяще я, а глаза мгновенно покраснели и самопроизвольно прослезились. ‒ Не может быть!

‒ Да! Это я! ‒ весело завопила малышка, прижимаясь к моей груди и обнимая за шею. ‒ Я скучала по тебе, брат! Ты плачешь? Почему? Ты ведь уже взрослый…

Скучала? По мне? Я же…

‒ Да, ‒ кивнул я, целуя сестру в лоб. ‒ Я тоже скучал. Очень и очень сильно. Как видишь, красотка, взрослые тоже плачут. Прости меня, Занра, прости за всё. Если бы я только…

‒ Ты не должен плакать, ‒ утешительно зашептала сестра и своими маленькими пальчиками начала утирать мне слёзы. ‒ И не должен просить прощения.

‒ Здравствуй, сынок…

Тело невольно задрожало, но не успел я поднять глаза, как тотчас вместе с Занрой на руках оказался заключен в крепких объятиях, а чья-то грубая ладонь легка мне на плечо.

Те же добродушные лица. Те же слабые, но тёплые улыбки. Тот же запах.

‒ Отец? Мама? ‒ прошептал я, горько сглатывая, не в силах посмотреть им в лицо. ‒ Вы… вы…

‒ Мой мальчик, ты так вырос и так изменился, ‒ с теплотой прошептала женщина, обнимая меня еще крепче и касаясь волос. ‒ И столько вытерпел…

‒ Но главное то, что ты стал сильным и взрослым, ‒ скрипуче обронил отец, с удовольствием прищелкнув языком и внимательно оглядывая мою тёмно-алую экипировку и броню. ‒ Добротный доспех. Я доволен…

‒ Да хватит тебе уже! ‒ цокнула на него мать. ‒ Нашел время!

И в этом кратком диалоге оказалось столько тепла, нежности и заботы, столько лет я не слышал этих пересудов, что всё моё внутреннее естество не удержалось и вновь заплакало.

‒ Отец, мама, Занра… Простите меня… я… Простите… Я так виноват перед вами… Мне так жаль… Я… Будь я немного быстрее, то мог бы успеть… А затем… затем я стольких убил…

‒ Не нужно, сынок, ‒ с любовью прошептала Айла, а затем с нежностью заглянула мне в глаза. ‒ Ты сделал всё, что мог. Ты делал то, что считал нужным. Ты защищал и оберегал. Теперь отпусти всё это. Мы не держим на тебя зла и никогда не держали. Ни одна мать не пожелала бы пережить подобное своему сыну. Ты водрузил на свои плечи непосильный и тяжкий груз, а после с гордостью и честью пронёс своё бремя до самого конца. Поэтому для начала ты должен простить сам себя. Тебе не за что просить прощения у нас.

‒ Не кори себя, сын, ‒ усмехнулся по-доброму отец, а на его лице образовались те самые родные моему взору морщины. ‒ Я горжусь тобой и всегда гордился. Твоя мать гордится тобой. Твоя сестра горда знать, что сделал её брат. Так не смей порочить себя этими жалкими слезами, мнимой болью и такими речами. Посмотрим на себя? Ты стал тем, кем и должен был стать, ведь каждый вправе сам вершить свою судьбу. И как твой отец я не осмелился мечтать о лучшем сыне.

‒ Ты гордость нашего народа, сынок, ‒ радостно улыбнулась мать, а затем, встав на цыпочки, она с любовью поцеловала меня в лоб. ‒ И мы любим тебя так же сильно, как и раньше. Ты ничуть нас не разочаровал. Поэтому, как и сказала наша покровительница тебе пора утихомирить бурю в своей душе и отпустить свою многолетнюю пытку, а вместе с ней и нас.

‒ Нет… ‒ прошептал обреченно я, прижимая к себе Занру. ‒ Не могу…

‒ Ты сын Флараса и Айлы из дома Ар-Ир! ‒ вдруг хмыкнул тепло отец. ‒ Так и веди себя подобающим образом. Знай только одно: ни я, ни твоя мать, ни твоя сестра не винили тебя за случившееся никогда. Не ты виноват в нашей смерти и не ты виноват в падении нашей расы, но именно ты приложил уйму сил и терпения, чтобы наши враги заплатили за содеянное. Поэтому мы можем только гордиться тем, каким ты вырос и кем стал. Будь ты хоть трижды Линчевателем Мерраввина нам всё равно. Ведь ты наш сын, Зеантар, и навсегда им останешься.

‒ Будь сильным, мой любимый сынок. Не вздумай никогда сдаваться, ‒ с улыбкой зашептала мать, вновь одаривая меня и сестру нежным поцелуем. ‒ Ты долго страдал и поднимался вновь. Так поднимись же опять и докажи всем, что это еще не всё! Ведь мы всегда будем рядом с тобой. В твоих мыслях и в твоём сердце, ‒ добавила Айла, коснувшись своей рукой моей груди. ‒ Мы любим тебя таким, каков ты есть. Но сейчас тебе еще рано здесь быть…

‒ Да! ‒ вдруг радостно выпалила сестра, целуя меня в щеку и напоследок крепко обняв меня за шею, та виртуозно перебралась на руки к отцу. ‒ Я тоже люблю тебя. Потому как ты лучший брат на свете! Ведь ты самый сильный. Самый лучший. И самый добрый реанорец на свете… Я буду скучать!

‒ Иди, сын, ‒ подмигнул мне на прощание отец. ‒ На той стороне есть те, кто ждёт тебя уже очень долго. Там, у тебя остались те, кому ты нужен живым. Там есть те, кто нуждается в твоём присутствии и защите. Так исполни их желания и не торопись сюда возвращаться. Выбери правильную тропу… и вернись домой…

‒ Я… я… Спасибо вам… Прощайте…

Единственное, что я успел сделать, так это как можно крепче обнять отца и поцеловал на прощание довольную мать и рассмеявшуюся сестру, сделал резкий шаг назад и обернулся. На миг всё вновь стихло, и я снова оказался в непроглядном мраке, а перед глазами появились те самые две тропы. Вот только вместо прямой и протоптанной мой взгляд устремился на противоположную, заросшую и извилистую. Но сделав лишь один шаг по ней, всё вокруг вдруг резко померкло и в тот же момент расцвело.