Объект «Убежище»

Позже я выступил в роли манекена, которому Сан Палыч помогал забраться в кабину. Вообще-то я сам забрался, но нужно учитывать, что тело космонавта, отвыкшее от гравитации, имеет ослабленные мышцы, для которого подниматься по ступенькам — серьёзная нагрузка. А его, космонавта, ещё доставать из спускательного аппарта.

— Крепим лебедку, — оценил наши потуги главный инженер.

Техники только что затылки не почесали. Вернее, почесали бы, не будь на затылках сложной системы защиты.

— Нужна ручка, чтобы я крутил и поднимал площадку, — внес предложение Сан Палыч. — А там дальше я его затолкаю в корзину.

Возились техники всю ночь, но сделали систему доставки тела в корзину позади кабины. Отпустив несколько шуток в честь первого апреля, посмотрели на то, как мы с Сан Палычем справляемся с задачей, и, удовлетворенные, пошли отдыхать.

Открывал ворота и проводил вынужденную разгерметизацию убежища Добрыня единолично примерно в шесть утра второго апреля. Правда вначале выслушал истерику со стороны Танюшки.

— Не пущу! Там радиация! Я запрещаю тебе, — встала она в проходе к лифту.

— Михаил, Виктор, сопроводите девушку в жилой коридор, — повернулся Добрыня к помощникам.

— Я запрещаю! — аж сжала кулачки раскрасневшаяся Танюшка.

— Татьяна, тему наших личных взаимоотношений разберём позже, без присутствия большого числа зрителей, — совершенно спокойным тоном ответил ей Добрыня.

— Папа, почему он меня не слушает? — обернулась Танюшка к Олегу Геннадьевичу.

— По той причине, что я вырастил из тебя эгоистичную дуру, — пожал плечами главный инженер. — Парни, справитесь? Мне не до капризов дочери, — уточнил он у охранников.

— Я вам не прощу. Я не дура! Там радиация, — продолжала выступать Танюшка.

Михаил с Виктором, не обращая внимания на её вопли, буквально унесли девушку в девятый коридор. Не в третий, где она проживала в апартаментах Добрыни, а явно к маме на воспитание.

— Всё, все на связи, — погнал нас Илья в сторону дежурки.

Олег Геннадьевич же до последнего лифта должен был сопроводить Сан Палыча и Добрыню. Дальше с дедом связь только по рации.

Запаса воды в его питьевой системе было два литра. Ещё литр какой-то жидкости с мультивитаминами и чем-то там ещё. Полноценного питания не предусматривалось. На этих запасах Сан Палыч мог продержаться снаружи порядка четырёх-пяти суток. Лучше бы ограничиться несколькими часами, но что-то прогнозировать сложно.

— Прошла расстыковка, — встретил нас в дежурке Сашка переданной Тишининым информацией.

Теперь ожидание порядка трёх часов. Плюс-минус четверть часа. От того, каков был импульс отстыковки, зависит не только направление, но и скорость движения аппарата.

Михаил и Виктор, передав Танюшку в надёжные родительские руки, вернулись к дежурке. Отчитались и заняли пост снаружи. Это чтобы никто не мешал диспетчеру и Илье следить за событиями. Я в этой компании оказался по старой дружбе и ещё потому, что Сан Палыч всё же мой работник. Мне с ним вести переговоры. Пока же отчитывался Добрыня. Они ещё не все лифты преодолели и даже не вышли в тоннель к бульдозеру.

— Проверили, заводится. Горючки доверху, — вскоре передал Сан Палыч.

Скафандры они наденут, когда пойдут открывать ворота. Можно было не спешить, но Добрыня хотел вывести бульдозер заранее, чтобы проверить местность.

Через два с половиной напряжённых часа, Илья дал отмашку:

— Начинайте, — сообщил он Добрыне. — Тишинин включил тормозной двигатель. Связи с ним больше нет.

Сашка перенастроил на один из мониторов камеру, где было видно, как Добрыня вначале отодвигает брезентовую штору, а затем поворачивает ручку-колесо ворот. Открывались они у нас внутрь и то, что бульдозер понадобится, сюрпризом не стало.

Я ориентировался на фигуру Добрыни. Примерно по пояс выход был завален мусором.

— Деревья сгоревшие, мелкие камни, — оценил Илья увиденное.

— Сажа, грязь, — дополнил я.

Из камеры, установленной в кабине бульдозера, это препятствие серьёзным не выглядело.

— «Он сказал поехали», — съюморнул дед и двинулся вперед. Подцепить слой мусора и отбросить его в сторону труда не составило.

— Три зиверта, — раздался в рации голос Добрыни.

Сам он, стоя перед стационарной камерой, похлопал себя по запястью, где был закреплён дозиметр.

— Накопилось там дряни, хорошо, что её бульдозером уберём, может, такой фон из-за мусора, — прокомментировал Сашка.

Добрыня начал закрывать ворота. Связь с дедом велась по рации. Вообще-то и камера продолжала транслировать картинку.

— Сан Палыч, не молчи, что там? Тебе же лучше видно.

— Херово видно с этой вашей скафандрой. Нос чешется, — проворчал дед, но всё же добавил: — Мусором дорогу занесло, но я его весь разгребать не буду. Проеду поверху.

— Опиши мусор, — попросил я. — Через камеру кажется, что это в основном деревья.

— Обугленное всё. Что-то чёрное, что-то как сажа. Не твёрдое, — уверенно вёл бульдозер Сан Палыч в ту сторону, где был офис. — Домишко почти не смыло. Вам видать?

— Угол не тот, — ответил я.

— Крыши нет, стены остались.

— Хороший ориентир, — подбодрил я Сан Палыча. — Уточни, проезд во все стороны доступный?

— Доступный, куда скажете, туда и поверну, — заверил дед.

— Минут пятнадцать-двадцать осталось, — довёл я до него.

Примерно через те же четверть часа в дежурку успел вернуться Добрыня. Надеюсь, что он добросовестно отмылся в душевой. Иначе Танюшка всех затюкает, что её мужчина пострадал.

— Что слышно? — был первый вопрос Добрыни.

— Приземлился? — высунул голову из коридора Михаил.

— Дверь закрой. Ждём, — ответил раздражённо Илья.

На нервах все уже были. Так-то Тишинин прав. Мы его тело и лет через двадцать пять сможем отыскать, но хотелось бы в ближайшее время и без трагедий. Очень уж интересные сведения он нёс с собой.

— Есть сигнал! — неожиданно выкрикнул Сашка. — Есть связь через спутник!

— Фиксирую координаты точки, — ответил Илья.

— Сан Палыч, приземлился. Скоро дадим координаты, — оповестил я деда.

— В зад себе засунь те координаты, — ответил он мне. — Я тебе что, мальчик? Говори толком куда ехать. Я же этот район хорошо знаю. По силуэту гор найду место.

— Сейчас, — ответил я, посмотрев вопросительно на Илью.

— Куда-то севернее от нас, — пробормотал он. — Накладываю на карту с населенными пунктами, если деду так проще.

Распечатанных карт мы ему выдали несколько. Общая и более крупного масштаба с разными вариантами и сеткой координат. С поселками и городами заламинированный вариант карты тоже был.

— Сан Палыч, смотри на карту. Посёлок Первомайский. От него в сторону Бакинской примерно полтора километра, — назвал я место и продиктовал координаты.

— Смотрю. Ага. Понял! — обрадовал дед. — Да тут ехать тьфу. Ждите, хлопцы, — заверил он и отключил рацию.

Впрочем, мы наблюдали за его перемещением через камеру. Она отключилась, когда по примерным ориентирам дед выбрался на трассу.

Не скажу, что расстояние действительно было «тьфу» и близко. По прямой до нужной точки чуть больше двадцати километров. По тем местам, что у нас раньше назывались дорогами, ехать около тридцати пяти километров. И неизвестно, какие ещё возникнут препятствия.

— Удачно он так близко приземлился, — радовался как ребёнок Сашка.

— Предположу, что он промахнулся от того места, куда целился, прилично, — скептически заметил Илья. — Тишинин же в курсе, что чем ближе к Краснодару, тем сильнее радиация. Выбирал ровно противоположное направление, но скорость ветра могла оказаться меньше.

— Надеюсь, что всё удачно сложится, — откинулся на спинку кресла Добрыня.

— Ждём, — вздохнул Сашка.

— Ждём, — повторил и я за ним.