Амазонка

Они выкопали мясо и поели. Его ещё лихорадило, но не сильно.

— Я не воин. У меня был дом, земли, рабы. А в путь меня послал наш правитель. Но тут начался шторм...

— У вашего капитана что, не было лоцмана?

— Был.

— А с кораблём что? Не плыл же ты в маленькой лодке втроём?

Он улыбнулся — грустно и немного смущённо.

— Да нет… Капитан оказался тем ещё подонком. Ограбил нас и прирезал почти всех моих слуг. За меня решил взять выкуп, а во мне взыграла гордость. Ночью я отвязал шлюп и удрал.

Они помолчали. Айна принялась массировать ноющие плечи и икры.

Пленник продолжал:

— Мои попутчики наговорили про Остров Амазонок такого, что я диву давался, а теперь вижу, что всё правда...

— Ты хочешь пожить ещё?

— Что? Да! Но как?

— Дай мне промыть твою рану. Если повезёт, у тебя будет вставать когда угодно.

— Согласен. Что нужно делать?

* * *

Ошейник Айна не сняла. На всякий случай. Принесла ещё воды. В простой ступке растёрла листы крапивы и подорожника.

— И это поможет?

— Поможет. Если выживешь. Но иначе ты и так умрёшь через день или два.

Она передвинула шкуру к зарослям, достала несколько ремней и велела:

— Ложись на спину. Мне надо тебя привязать

— Я не буду двигаться.

— Будешь.

Он дал распять себя за ноги, привязать к палке руки и даже обвязать торс. Неподалёку трепетал на песке костёр. Айна достала нож, попробовала лезвие пальцем, кивнула. Сунула лезвие в огонь и услышала, как за спиной судорожно вздохнули.

— Если будет очень больно, попробуй сжать зубами это. — Она протянула обрывок ремня и склонилась над его пахом.

Член сиротливо лежал на бедре. Она взяла его в ладонь, мягкий и сморщенный, отодвинула крайнюю плоть, оттянула пальцами уздечку: под тонкой кожицей, просвечивая, перекатывалась крохотная жемчужинка. Разрез был полон гноя и засохшей сукровицы. Плотно обтянувшая шарик кожа вокруг была красной и воспалённой.

Айна сжала пальцы, выдавливая гной.

Мужчина под ней дёрнулся всем телом и зашипел. Она поддела ногтем край разреза, старательно промывая, очищая тонкую кожицу. Тишина наступила внезапно — он закусил губу. По подбородку потекла красная струйка.

Он не воин, вспомнила амазонка.

Она прижгла и густо обмазала ранку толчёной травяной массой. В успех она особенно не верила, но надеялась, это поможет.

Следующей ночью Айна сидела рядом, укрывала, давала напиться и даже помогала помочиться, чтоб не залить заживающее место. К утру у пленника снова был жар и бред; она снова отвела его к ручью и там и оставалась, то поливая, то укрывая шкурой. Он тянул руки к ране, и ей пришлось связать их за спиной. Утомилась до предела и наконец сдалась, прильнула, натянув одеяло и согревая теплом своего тела, обняла и провалилась в сон.

Утром жар отступил. Айна развязала пленника, оставила только ошейник. Он взял свой член, сдвинул складки крайней плоти и замер, разглядывая перламутровый шарик под тонкой кожицей. Айна наблюдала молча, отмечая потемневшие провалы глаз, капризные губы, нервно взлетающие брови.

— Теперь промывай рану сам. Не больно?

— Не очень. Если только нажать.

Сёстры устали ждать. Они подходили, рассматривали раба, а он терпеливо отнимал одеяло, которое они пытались с него стащить, но не скандалил, не делал резких движений. Его провоцировали, а он молчал. Что ж, по крайней мере не глуп, хоть и не воин.

Наконец наступило то, ради чего ему спасали жизнь. Айна не чувствовала неловкости, только усталость и досаду. Как оно было в прошлый раз, она помнила не очень подробно, однако кого это заботило?

— Тебя видели практически здоровым. Я не могу больше откладывать соитие. Ложись. Я должна привязать тебе руки.

Он раскинулся звездой, не возражая, подчиняясь, и она зачем-то погладила его тело, такое крепкое, поджарое, а затем коснулась члена.

Отодвинув крайнюю плоть, легко пошевелила шарик в уздечке. Ещё должно быть больно, но природа брала своё. Проступающие на гладком стволе венки наливались, заставляя его расти, подниматься, и вот он уже гордо устремился к небу, твёрдый, с прозрачной капелькой предъэякулята над щёлочкой уретры.

Слегка помогая рукой, Айна села на него верхом. Тело давно забыло, как это — быть с мужчиной, но она медленно наползала на него, кусая губы, облегчённо выдохнула и приняла его весь. Боль уходила. Она поменяла положение, опираясь сзади на его бёдра, а он шевельнулся под ней, двигаясь навстречу. И ещё.

Она поймала ритм. Их тела вторили друг другу, чувствуя, как разрастается внутри жар и ожидание чего-то... Минуты текли, ноги протестующе ныли, как вдруг он застонал, напрягся и излился в неё.

Она приняла всё, что он смог ей дать, а после проворно перевернулась на живот и легла рядом.

— У меня получилось, — удивлённо шепнул он.

Айна развязала его и сняла ошейник. Ушла в палатку, рухнула на охапку сухой травы. Отчего-то хотелось разнести вдребезги весь этот мир, где ей придётся отдать своего мужчину на потеху племени, а затем — богам на алтарь.

Она слышала, как он тихо ходит вокруг, как подкладывает дрова, как уходит к ручью и возвращается. Как зовёт её.

А потом он позвал её снова и появился рядом — с меховым одеялом в руках.

* * *

— Покажи, как заживает. Листья прикладывал? Промывал?

— Да. Почти не болит. Как вы догадались, куда именно... Ну, вставлять жемчужинку?

— Нас учат, как привести мужчин в готовность. Их мало, бывают они редко, нужно действовать наверняка.

— Теперь позволь сделать приятно тебе.

— Что ты имеешь в виду?

Он лёг между её раскинутых ног и коснулся набухших складочек.

Что это? Средоточия женского удовольствия — его не было. Совсем. На его месте ничего, словно ножом отрезанное...

— Девочкам после рождения удаляют что-то здесь? — похолодел от догадки он.

— Ну да, разумеется. Совсем маленьким. Но ведь мальчиков тоже обрезают, так ведь? У нас был один пленник, он рассказывал. Это нужно, чтоб не болел и не гноился член.

— Тогда попробуем иначе...

Он поцеловал внутреннюю поверхность её бедра. Он должен показать ей, что такое женское счастье.

Говорят, заветную точку в женском лоне отыскать доводится не каждому и не у каждой. Но пленный мужчина, понимая, как мало ему осталось жить и что за жизнь это будет, старался. Он целовал, и она царапала пальцами землю. Он проводил заросшей щекой по нежной коже, и она дрожала. И видимо, небо сжалилось над ним, когда амазонка ахнула под ним, выгнулась и низко, вибрирующе застонала.

Он взялся за член, нашёл крохотный твёрдый бугорок на уздечке, подвигал его пальцами, вырастая на глазах, и погрузился во влажное жаркое тело.

* * *

— Сегодня тебя заберут.

Он тревожно сглотнул.

— Как долго обычно живут здесь мужчины?

— Самое большее две луны.

— А потом?

— Кто-то умирает, у кого-то не достаёт сил. Таких приносят богам в жертву.

— Ясно.

— Ты не старайся показать, что можешь, береги силы. Иначе станут требовать всё больше, и однажды тело подведёт тебя.

— Понял.

— И просись купаться как можно чаще.

— А у тебя... У нас получилось?

— Не знаю. Но думаю, да, потому что чувствую запахи острее и ярче обычного. В любом случае тянуть больше нельзя.

В полдень Айна надела на него ошейник и привела своего пленника к палатке вождя. Та вышла, приняла верёвку и вручила одной из сестёр.

На следующий день его снова передали из рук в руки. Женщины торопились, как бы пленник не заболел, не успев выполнить предначертанное, и его передавали уже дважды в день. Он не давал осечек. Задерживать его дольше ни у одной из женщин не было оснований. Всё тихо и чинно, как было завещано предками и богами.

А три недели спустя приплыл корабль, скупающий рабов, и у капитана был на продажу порошок от лихорадки.

Пленника связали и обменяли на мешочек коры хинного дерева. Почти никто не возмущался, так как большинство тех, кому это было необходимо, уже спарились. Остались те, у кого уже были дочери, либо совсем юные, кому было просто рановато. Они могли подождать ещё.

* * *

Пленник взошёл на борт, назвался капитану, и тот от удивления распахнул глаза, радуясь сумасшедшей удаче.

Три месяца спустя на пристань в Афинах сошёл респектабельный темноволосый господин в льняной белой тоге. Капитан получил за свои услуги более чем щедрый выкуп и быстро отчалил, пока не нашлись желающие отобрать его золото.

Он надеялся вернуться на далёкий остров и передать прекрасной амазонке, что её мужчина на свободе и с ним всё хорошо. Он не мог понять, как она не испугалась плыть в открытое море несколько часов, отыскала-таки галеру работорговца и упросила приплыть к ним на остров, хотя призом был один-единственный человек. Затем прыгнула за борт и поплыла обратно.

Он не мог понять, зачем согласился на это ради одного раба, но чутьё его не подвело. И теперь на острове была амазонка, которая была ему должна — то, что она сделала ради мужчины, по их законам каралось смертью.

Но капитан умел хранить секреты.