Амазонка

1

На южном небе звезды крупные, яркие, по ним легко находить дорогу в родное становище. Нужно торопиться. Завтра её очередь спариваться, а ещё нужно успеть зажарить мяса и принести воды. Мужчины такие хрупкие. Их эрекции всегда что-то да мешает. Когда они голодны, усталы или больны, совокупляться не в состоянии. То ли дело женщины. Те готовы принять семя в любой ситуации. Было бы что принимать.

Амазонка взвалила на тугое плечо увесистого подсвинка. Хорошая добыча, мясо нежное, жирное, сочное. Мужчина будет, сыт, силён, он исполнит своё предназначение, оросив её лоно, и она сможет наконец зачать, исполнив своё…

Её бег был ровен и быстр. Неутомимое тело, крепкие ноги — как у всех сестёр их племени. Густой кустарник удивлённо качал ветками, когда она стремительно рассекала колючие заросли. На гладкой упругой коже ни царапины — острые, как бритва, листья скользили по ней, не причиняя вреда. Призрачным пятном колыхались в лунном свете светлые пряди густых волос. К рассвету она будет в становище.

Девы Копья, воинственные амазонки. Сильное, жестокое, гордое племя. Крепкие тела, железные бёдра. Из рождённых младенцев выживали лишь самые здоровые. Слабым нет места среди дев Копья; стареющие сёстры, что не могли больше рожать или воевать, уходили к предкам. Боги алчны, они постоянно ждут своих жертв. Возможность жить нужно было заработать. Родить много девочек. Или обучиться ремеслу — такому, чтоб всему племени быть полезной. Хотя и знахарка, и кожевенных дел мастерица трудились куда больше любой охотницы. Пока были силы, пока руки ловки, а спина крепка. Пока какая-нибудь другая не станет делать их работу лучше.

Больных и немощных приносили в жертву богам. Остров невелик, пищи едва хватало молодым и сильным.

Так было веками.

* * *

Мужчин в племени не было. Зачем Девам Копья кормить этих самодовольных трутней? Остров был невелик; лишние рты им ни к чему. Основной валютой служил живой товар. Охотники с соседних островов, команды неосторожно приблизившихся галер исправно пополняли запас рабов. Нет никого сокрушительнее воинственной женщины, и обычно клетки пустовали редко. Пленников продавали работорговцам- перекупщикам. Больных, раненых, строптивых, непригодных для продажи укладывали на жертвенный алтарь.

Некоторых оставляли на семена.

* * *

Чтоб сохранить популяцию, с рабами должны были возлежать все половозрелые амазонки. Дело это было непростое и опасное. Здоровые дети рождались от сильных и смелых мужчин, но такие воины сопротивлялись не шутя. Бывало, калечили нежеланных возлюбленных, могли вовсе лишить жизни и сбежать. Хотя куда им податься, остров мал, кругом океан… Отыскивать и наказывать беглецов — развлечение для подростков. Пусть учатся читать следы да нажимать на телах болевые точки. Молодёжь играючи лезла в грязь, не обращала внимания на кусачих гадов, дождь или голод. В пылу азарта юные амазонки забывали, для чего собственно стараются, и в живых из пленников не оставляли никого. Наука хорошая, никто не спорит. Но где племени брать тогда новых самцов?

Приходилось принимать меры.

Караулить пленных — дело хлопотное. Лучше всего от непослушания помогала жестокость, однако у мужчин от боли и голода не вставало. Много зим тому назад знахарки узнали способ, как насильно заставить тех извергнуть эякулят независимо от состояния здоровья и желания. Правда, жили эти несчастные недолго, но зато амазонки обзаводились потомством — и так до следующей битвы, до следующей победы.

Бывало, пленник пытался покончить с собой. Бывало, быстро сдавался, тосковал и безропотно позволял использовать своё тело, как кому хотелось. Иногда удавалось стреножить даже сильного раба. Два таких невольника жили в племени целых две луны. Их привязали за руки и шею в отдельной палатке. Мужчины просто не имели возможности сопротивляться. Их насильно кормили, мыли, ими совершали половой акт. В тот год у племени родилось много младенцев. Те двое были очень удобны. Жаль, что вскоре им удалось освободиться: у первого загноился распухший член и пленника отдали на алтарь, в жертву богам. Второй простудился и умер.

Но это было несколько лет назад. На острове амазонок давно не было войн: торговые корабли не подплывали близко, опасаясь Дев Копья, штормы приносили лишь обломки судов и бесполезные трупы. Приходилось их поспешно хоронить, чтоб избежать заразы. Созрели юные девочки, расцвели и налились томной силой, а младенцы подросли и не требовали постоянного внимания матерей. Племени давно пора размножаться, но понести было не от кого.

А между тем сестёр становилось всё меньше. Несколько умерли от болезней и ран, полученных на охоте, потому что люди всегда умирают. Кто-то был беспечен и наступил на ядовитую колючку, кого-то из амазонок состарился, их по традиции упокоили на алтаре. Знахарке давно нужны были горькие коренья и хинная кора, отвар которой помогал от лихорадки. Но обмен был возможен только на живой товар, а его не было.

Девам Копья были срочно нужны пленники-мужчины.

* * *

— Совсем негодный попался. Испорченный.

Несколько высоких фигур столпились у кожаной палатки вождя. Все женщины — мускулистые, гибкие, стройные. Длинные, завязанные на затылке волосы, суровые лица. Безупречные тела.

— Сегодня очередь Айны. Что мы ей скажем?

Несколько дней назад волны принесли разбитую лодку. В ней было два трупа и один полутруп, от жажды едва живой и беспамятный. Его напоили и оставили на привязи, а к утру у него началась лихорадка. Лечить его было нечем, и предприимчивые женщины, видя, как он теряет силы, накинулись, связали и дрочили ему, несмотря на истошные вопли. Амазонки сумели заставить его излиться в одну них, но дальше дело не пошло.

Мужчина лежал, свернувшись клубком и прижав к груди колени, не реагировал ни на пинки, ни на удары ремня.

— Айна, пребудет с тобою сила, — женщина-вождь поднялась навстречу, крепкая, гибкая и смертоносная, как леопард.

Амазонка спустила с плеч добычу, прислонила к дереву копье. На ней, как и на других сёстрах, не было никакой одежды, гибкую талию сжимал широкий кожаный пояс с широким кинжалом в ножнах ручной работы.

— Сегодня моя очередь, — сказала она.

Все настороженно молчали. Айна была взрослой, сильной и крепкой, а дочерей у неё не было ни одной. Однажды ей удалось забеременеть, но родился мальчик. Больше понести не получилось. Если теперь этот мужчина умрёт, неизвестно, когда племени повезёт и удастся найти другого производителя. Айна останется бездетной, а это значит, жить ей будет отпущено два-три года, не более.

— Он, похоже, умирает, — пиная пленника, подтвердила знахарка. Старая, за сорок лет, она была ещё сильной и статной, хотя уже не такой быстрой, как остальные.

— Он не успел окрепнуть после моря. Надо было дать ему время, — холодно заметила Айна. — Если бы вы подождали, может, он пожил бы достаточно, чтоб смогли родить все, кому это нужно.

Все молчали: Айна была в своём праве. Очередь сношаться была её. Женщина внимательно осмотрела безвольно обмякшее тело, заросшее лицо, почерневшие губы измученного обезвоживанием человека. Золотистая загорелая кожа, тёмные спутанные волосы, острые скулы, закатившиеся глаза. Дыхание резкое и хриплое.

— Я возьму что есть. Другого самца всё равно нет. Если он умрёт, я сама похороню его. Если не смогу забеременеть, очередь на мужчину останется за мной.

Амазонка-вождь кивнула, соглашаясь. Айна наклонилась и, обхватив мужчину поперёк груди, подняла горячее тело, упруго подкинула его и приняла на плечи. Одна из подруг поспешно отвязала от дерева верёвку, которой пленник был привязан за шею, и сунула Айне. Та размеренно зашагала к своей палатке, а две юные амазонки понесли за ней тушу подсвинка и тяжёлое копьё.

* * *

Опустив безвольного человека на траву, женщина взялась за дело. Выпотрошить дичь она предпочитала у ручья, шагов за сто от палатки, чтобы рядом с жильём не воняло тухлой требухой. Шкуру тоже нужно было сохранить, но не сегодня, так как требовалось заняться больным мужчиной. Айна завернула в шкуру несколько камней, связала получившийся тюк гибкими стеблями и опустила в ручей. Вода холодная, здесь свиная кожа без проблем пролежит пару суток, если не больше.

Чутьё подстегнуло нервы. Вскинув освежёванную тушу на плечо, она рванула обратно. Сто шагов по лесной тропинке — это близко. Так и есть. Молодые сёстры склонились над пленником и ничего уже вокруг не замечали. Их интерес был понятен — с тех пор как на острове был последний живой мужчина, прошло довольно много времени. Поколение подрастало зубастое и злое. Если Айна не поторопится, спасать будет уже некого.

Она сунула в рот палец и резко, громко свистнула.

* * *

Он уже не молод, лет тридцати, не меньше. Среднего роста, темноволосый, худощавый, с острыми чертами лица и крупным носом, широким щедрым ртом. Айна оттянула ему губу: зубы — ровные, белые, почти все целы, что в таком почтенном возрасте было просто удивительно. Из зажиточной семьи, видно, раз смолоду хорошо питался. Тело загорело неравномерно: плечи и руки густо-коричневого цвета, торс — немного светлее, а бёдра и ягодицы лишь слегка позолочены солнцем. Значит, он из тех краёв, где ходят одетыми круглый год.

По телу мужчины пробежала крупная дрожь. Амазонка положила ладони ему на щёки, на затылок, ощупала грудь и рёбра. Переломов нет. Живот мягкий, хорошо. А вот что плохо: кожа раба полыхала жаром.

Айна вздохнула. Очевидно же, семя его сейчас для случки непригодно. Надо было оставить его там, у палатки вождя, и пусть бы наказали тех, что получили доступ к самцу без очереди.

Плоский живот, несколько светлых полосок шрамов на рёбрах. Острые тазовые косточки. Крупный член. Тяжёлая волосатая мошонка. Прямые, несколько тонковатые ноги. Длинные ступни. Что ж, неплохая наследственность. От такого человека будут красивые девочки...

Мальчиков — всех, что рождались у племени — отнимали у матерей в тот же день. Говорили, что их продавали, как и взрослых, но это маловероятно. Однодневные младенцы не выжили бы в пути, и скорее всего их просто приносили в жертву. Так повелось задолго до рождения Айны, и никто не протестовал. Они амазонки, Девы Копья. Среди них нет места мужчинам, даже маленьким.

Толстые сучья обуглились и источали жар. Амазонка уверенными движениями насадила на крепкий вертел тушу подсвинка. Этот железо она добыла в бою, оно было куда удобнее деревянных палок. Как она будет кормить полумёртвого человека? Её начала тревожить его неподвижность. Может, он уже испустил дух и пора копать яму? Она склонилась ниже, жадно вдохнула запах мужского тела. Кожа, упругая, гладкая, светлее её собственной. Грудь слегка подымалась. Жив. Дышит.

Айна взвалила человека на плечо, словно кабана, и потащила к ручью. Сто шагов это близко, сказала она себе. Зашла в холодную воду по колено. Опуская больного в быстрые струи, поморщилась, а он ведь в ручье весь, по шею. Присела на камень, поддерживая голову, чтоб не утонул, вгляделась в породистое узкое лицо.

Показалось или дрогнули ресницы? По коже рябью прошла дрожь. Интересно, он уже чувствует холод?