Мур-мур, МЯУ!

Первую неделю новоприобретённый член семьи отдал под привыкание и адаптацию людей к новому жильцу, а потом принялся обкладывать их по всем правилам военного искусства. Импровизированная «осада» велась изо дня в день, четко по графику — с утра, в обед и на ужин нахальный котёнок третировал Валентину, Николай попадал под раздачу после ужина и только Лика избежала хитрых манипуляций «наглого приблуды». Девочка любила Фиму за одно его существование, ещё бы она не тискала и не прижимала его до невозможности дышать, совсем рай был бы. Да, есть и другие мелочи, но они на общем фоне не существенны. К тому же Котеичу, которого Ефим отпускал на волю, за радость было попрыгать под заразительный смех за бантиком, удочкой или красным пятном от лазерной указки на стене.

С мамой дела обстояли не столь радужно, учитывая, что питомца ей всучили через упорное «не хочу». Первую неделю, чтобы не получить пинка под зад и не вылететь за дверь, мужчина в шкурке котёнка играл паиньку, а потом начал проявлять характер, потому что знал — дай слабину и еду будут бросать на пол, кормя «козяками» с «сухостоем» или объедками и, вообще, сядут на шею, как самой бесправной твари. Поэтому Раскольниковское «тварь я дрожащая или просто тварь» вставало в полный рост, так как с правами Ефим не обманывался. Птичьи права у него. Птичьи!

— Скажи, чего тебе ещё надо, наглая морда?! — кипятилась Валентина, нависнув над полосатым гадом, не желающим есть отварную курочку.

— Мяу, фрр! — брезгливо фыркнув, котёнок отодвинулся от миски.

«Сама лопай из грязной тарелки! — сморщился Ефим. — Воняет! Женщина, я же тебе весь лоток задрищу, если оближу вчерашнюю тухлятину. Не видишь — прокисло!»

— Жри, кому сказала! — рыкнула хозяйка, подтолкнув ногой воротящего нос нахала. — Ты гляди, какая цаца.

— Мя-я-я-я! — от удара лапкой миска отскочила в сторону.

— Повыбражай мне, вообще ничего не получишь! — пригрозила Валентина, замахнувшись кухонным полотенцем. Ефим прижал уши к голове.

— Мр-р, фр-ршшш!

— А ну пасть прикрыл, давно на помойке не был?

— Фрр, мяв! — «Сама туда иди!», фырчал Ефим, не давая Котеичу вцепиться в курицу, упавшую на пол из подпрыгнувшей миски.

— Ты смотри, Коля, как ваш найдёныш быстро на шею сел. Куски перебирает. Иди, гадёныш, отсюда, пока я тебя полотенцем не отхайдокала!

Решив не испытывать судьбу вперемешку с терпением вспыльчивой хозяйки, Ефим, подвывая голодным желудком, но исполняя гимны разумом, вымелся из кухни. Через два часа картина не изменилась, услаждая взор куриным мясом, кинутым в миску утром. За прошедшее время несъеденные кусочки заветрились и засохли, к тому же вчерашние грязные, попахивающие разводы никуда не делись.

— Ешь!

— Мяв! — миска, плюясь засохшими кусочками птицы, покатилась по полу.

— Ах, ты!

Ефим пулей вылетел в зал и зашкерился за диваном.

В обед за столом собралась вся семья. Осторожно заглянув в дверной проём, пушистый котёнок потоптался на месте и не дождавшись гневных окриков, под общее гробовое молчание протрусил к мискам. Обнюхав предложенный хлебосольной хозяйкой ассортимент, он полакал свежую воду, брезгливо отодвинувшись от усохшей курятины. Постояв немного над мисками, Фима наградил женщину полным укоризны взглядом и принялся шкрябать по паркету, демонстративно «закапывая» емкость с ненавистным завтраком, перекатившим в обед. После чего громко фыркнул и распушив хвост, гордо удалился.

— Я бы тоже не стал это есть, — нарушил общее молчание Николай.

— Сам тогда и корми! — вспыхнула Валентина. Лика, наученная горьким опытом, сидела тише воды, ниже травы.

Демонстративно вздохнув, мужчина встал из-за стола. Некондиционная курятина полетела в помойное ведро.

— Фу, понятно теперь, почему твою стряпню не оценили, дорогая, — поморщившись от неприятного запаха, идущего от миски, Николай отмыл её горячей водой, обтёр бумажным полотенцем и поставил на место. — Курица где?

— В холодильнике в маленькой кастрюльке.

— Угу, — чуть-чуть подогрев мясо в микроволновке и выложив его в миску, Николай позвал котёнка. — Фима, кис-кис-кис! Иди сюда, папа что-то даст, иди, мальчик, кис-кис!

— Мяв, миу? — показалась из-за угла любопытная мордочка котёнка.

— Иди, смотри, Фима, что у папы есть, — Николай потянул носом над миской с подогретой курицей.

— Мрям, мрям? — не веря своему счастью, быстро засеменил к вожделенной цели котёнок, учуяв вкусный аромат.

— У-у, я сам бы «мрям», но всё Фиме.

Курица из миски исчезла в три секунды, а мужчина удостоился ласкового тарахтенья и потирания брыльками и головой о ногу.

— Чистота — залог здоровья, порядок прежде всего, дорогая! — воздел вверх указательный палец Николай, после того как ополоснул кошачью миску и вымыл руки. Лика прыснула в кулачок. Валентина, фыркнувшая не хуже иной кошки, едва-едва зарделась щеками. — Вот, дорогая, запомни — ребятёнки чистоту любят, без разницы, котёнки они или дитёнки.

Полдником и ужином в тот день заведовал Николай, взявший с обеда отгул, а завтра, с самого раннего утра ему пришлось по звонку срываться на работу.

— Мрр, — поглядывая одним глазом на Валентину, и ненавязчиво контролируя обстановку, Ефим недоверчиво обнюхал миску.

— Лопай, давай, — буркнула женщина, продолжая нарезать говядину.

Весь день, не обращая внимания на грозный взгляд хозяйки, Ефим демонстративно, можно сказать придирчиво, обнюхивал миски на предмет соблюдения СанПиН.

— Посмотрите на него, тоже мне фон барон Четыреста двадцать выискался, — тихонько бурчала под нос Валентина, исправно отмывая миски после каждого приёма пищи, за исключением плошки с сухим кормом, который ветеринар рекомендовал для здоровья зубов.

Ефим, не обращая внимания на грозный тон, выражал благодарность, потираясь головой о ноги строгой кормилицы. Что ни говори, а взрослому мужику внутри мелкого котёнка тоже приятно безнаказанно припасть к стройным женским ножкам. Первый раз его отогнали, шуганув полотенцем. На второй раз Валентина пару раз дёрнула ногой, лениво отпихивая тарахтящего мурлыку. На третий смилостивилась, погладив и почесав за ушами, вполголоса приговаривая о наглых лохматых чистоплюях, свалившихся на её голову.

Домой Николай вернулся поздно вечером. Отмывшись от трудовых грязи и пота, он лениво покусочничал на кухне и без задних ног рухнул в кровать, проспав почти до десяти утра следующего дня, благо им была суббота. Продрав глаза и умывшись, он направился на поиски супруги, обнаружив оную в зале за просмотром какого-то фильма.

— Всё, сдалась? — глядя на жену, усмехнулся мужчина, растянув ехидную улыбку от уха до уха.

Забравшись на диван с ногами, Валентина лениво поглаживала лежащего на её коленях котёнка, выводящего носом рулады.

— Дорогой, — щёлкнула пультом женщина, поставив просмотр на паузу, — лучше молчи и не говори, что мне делать, а я не скажу, куда тебе идти.

— На кухню, куда же ещё, — продолжая сверкать зубной эмалью, спиной назад отступил Николай, — я иду на кухню.

— Иди-иди, и этого забери, — котёнок, снятый с колен, возмущённо пискнул, но, потянувшись вперёд и назад с прогибом спинки, посеменил за Николаем, вдруг и ему отломится что-нибудь от хозяйских щедрот.

— Что, мужик, и тебя турнули? — звякая крышками кастрюль, стоявших на плите, мужчина решал, чем перекусить. — Женщины, они такие, как кошки! Когти всегда на стороже, даже когда мурлыкают.

— Мрам, фрр, — возмутился Ефим.

— Да ладно, хочешь сказать, что все такие, один ты не такой?

— Мрр…

— Да-да, так я тебе и поверил, своим котятам будешь сказки на ночь рассказывать, — наливая в тарелку суп-лапшу, не согласился с мнением хвостатого эксперта Николай. — И что ты всё время со мной пререкаешься? Что на свете творится, люди добрые?! Был же нормальный кот. И на тебе, стоило оставить его с женой, как он за сутки набрался у Валентины всякого-разного. Ты слово, тебе в ответ два.

— Мр-мур! — «Мужик, да ты гонишь!» — округлил глаза Ефим.

— Сам такой, — не остался в долгу Николай, — кто позавчера весь вечер у компьютера отирался и мне работать не давал? Молчишь, вот и молчи. Так, хвостатый, ты что хочешь?

«Водку!» — крикнул Ефим, но вместо грозного заявления взрослого мужика, кошачье горло выдало предательское: «Гау!»

— Офигеть, мелкий, — развернулся на стуле мужчина, по-новому, с интересом разглядывая кота. — Ты, дружок, себя с собакой ненароком не спутал, а?

— Гау! — отмести инсинуацию не получилось, пискнув, словно слепой котёнок, Ефим оконфуженно заткнулся.

— Так, пёсель, мясо будешь?

Боясь осрамиться повторно и упасть в глазах хозяина, котёнок в лице Ефима в этот раз держал пасть на замке, выразив согласие с предложенным рационом мимикой и помахиванием лапкой с выпущенными коготками.

— Держи, полосатый. Вот так нас и приручают: мясом, лаской и добрым словом. Оглянуться не успеешь, как скачешь на задних лапках и лаешь по команде. Смотри, не попадись на эту удочку.

— Мр, мр-мр, — впиваясь в кусок говядины зубами, выдал глубокомысленное изречение Котеич, которому Ефим передал управления. Пусть мелкий сожитель полакомится.

— Ага, и тебе приятного аппетита, — заработал ложкой Николай.

Пока котейка расправлялся с мясом, Ефим вспоминал мучительные моменты дрессировки главы семьи. Стоило приложить немало усилий, чтобы его перестали выкидывать из царства хай-тека.

В первые дни было главное вовремя заскочить в комнату, шмыгнув в приоткрытую дверь или проскользнув между ног хозяина. Один раз, второй, третий… пятый, на шестой или седьмой заход мужчине надоело выгонять и выкидывать наглого вторженца, к тому же тот не безобразничал, а сидел тихо, заваливаясь на провода позади выкатной подставки системного блока.

— Что, засранец, нашёл тёплое место, да? Чёрт с тобой, валяйся, но смотри у меня!

Очень скоро Ефим опытным путём выяснил, что Николай терпеть не мог, когда ему без причины мешают работать, и тогда, дабы не быть схваченным за шкирку и выкинутым за дверь, котёнок тихо наслаждался тёплым потоком воздуха, который гнали кулеры из системного блока. Зато, когда хозяин переключался на танчики или на разговоры в соцсетях, можно было запрыгнуть на приставную тумбу, чуть полежав там, перебраться на стол, заняв на нём самый краешек и пялиться в монитор, на котором разворачивались танковые бои. Стоит отметить, что больше полутора часов, Николай никогда не играл. Не надо иметь швейцарский хронометр, чтобы сверять время игры. Как-то раз Ефим прикемарил, отпустив контроль, а Котеич подскочил к монитору, на котором перестала разъезжать бронетехника, и пару раз стукнул лапкой по экрану, требуя продолжения банкета. Больше сожитель ничего натворить не успел, отодвинутый от «руля» Ефимом, с которого слетела сонная одурь, ведь захват за шкирку и вылет из комнаты казались неминуемыми.

— Больше нельзя, мелкий, иначе затянет, нехорошо это. Делу время, потехе, как известно… — вместо ожидаемой репрессии сказал мужчина, сдёргивая на шею наушники. — Я себе давно слово дал не играть в азартные игры… компьютерные тоже ограничиваю.