Музей городской скульптуры

* * *

Лазаревская усыпальница занимает юго-восточный угол старого Лазаревского некрополя.

Небольшая (первоначально деревянная) усыпальница была сооружена в 1717 году над прахом сестры Петра I Натальи Алексеевны. Вскоре здание было перестроено в камне, а в конце 1780-х и в 1835 годах расширено.

Во время Великой Отечественной войны усыпальница подверглась артобстрелу, в результате чего серьезно пострадало не только само здание, но и находившиеся внутри памятники. В 1952 году после кропотливой и сложной реставрации эта церковь и ее художественные сокровища стали доступны для массового обозрения. В 1969 году здесь вторично проведены большие реставрационные работы.

Возле западной стены усыпальницы (это место на кладбище считалось особо почетным) в 1719 году был похоронен первый русский генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев, ближайший сподвижник Петра I в Северной войне. При перестройке здания великолепная гробница Шереметева оказалась внутри церкви, напротив входа. В 1791 году она приняла свой теперешний вид. Верхнее бронзовое золоченое покрытие розового мраморного саркофага богато украшено чеканным узором с изображениями орденов, оружия, предметов военного снаряжения.

Среди саркофагов семьи Шереметевых есть один с бронзовым гербом на лицевом торце. Это памятник П. И. Шереметевой, замечательной русской актрисе конца XVIII века (по сцене Жемчугова, дочь крепостного деревенского кузнеца - коваля, Параша Ковалева). На золоченой доске ее гробницы выгравирована надпись: «Рождена от фамилии польских шляхтичей Ковалевских». Очевидно, желая, чтобы потомки забыли о «низком» происхождении его жены, граф Н. П. Шереметев приказал сделать на ее гробнице эту надпись.

В Лазаревской усыпальнице.

Справа от входа в усыпальницу установлен небольшой пристенный памятник типа пирамиды над могилой героя войны с Турцией 1768 - 1774 годов двоюродного деда А. С. Пушкина И. А. Ганнибала, одного из сыновей «арапа Петра Великого». Памятник украшен гербом рода Ганнибалов с девизом «Fummo» - («стреляю») и стихами;

ЗНОЙ АФРИКИ РОДИЛ,

ХЛАД КРОВЬ ЕГО ПОКОИЛ.

РОССИИ ОН СЛУЖИЛ,

ПУТЬ К ВЕЧНОСТИ УСТРОИЛ.

В приалтарной части усыпальницы имеется настенное надгробие полководца С. Ф. Апраксина, прославившегося разгромом прусской армии Фридриха II у местечка Гросс-Егерсдорф. Оно сохранилось неполностью. Уцелел лишь белый мраморный барельеф с фигурой плакальщицы. Известно, что на памятнике были помещены стихи:

СЕЙ ПЕРВЫЙ С ПРУССАМИ ИЗ РОССОВ ВОЕВАЛ

И, КАК ИХ ПОБЕЖДАТЬ, СОБОЙ ПРИМЕР ОН ДАЛ:

ПРИ ЕГЕРСДОРФЕ ЛАВР ПОБЕД ЕГО БЛИСТАЕТ

И СЛАВУ ДЕЛ ЕГО ПОТОМКАМ ВОЗВЕЩАЕТ.

Одним из шедевров русского пластического искусства является бронзовый настенный рельеф работы скульптора М. И. Козловского (1800 год) над местом погребения П. И. Мелиссино. Чувство горькой утраты выражено в пластике склоненной женской фигуры и в жесте юноши в военном шлеме. Орудие, на ствол которого он опирается, напоминает о военных заслугах известного русского «генерала от артиллерии».

Рядом - настенная доска темной бронзы, одно из ранних надгробий XVIII века. В нем использованы элементы скульптуры: рельефная рама с лепным орнаментом в виде раковин и цветов, герб и т. д. Это памятник поэтессе А. Ф. Ржевской.

Пол усыпальницы устилают мраморные плиты-надгробия. Наибольший художественный интерес представляет плита над местом погребения одного из основоположников отечественной археологии Л. А. Перовского, исполненная мозаикой из поделочных и полудрагоценных камней.

При выходе из усыпальницы вплотную к зданию установлены два монументальных памятника: справа - А. М. Белосельскому-Белозерскому (скульптор Ж. Камберлен, архитектор Т. де Томон, 1810 год) с портретным медальоном князя и скульптурной группой, изображающей его семью. Архитектурное обрамление составляет ниша, облицованная серым мрамором и увенчанная фамильным гербом.

М. И. Козловский. Надгробие П. И. Мелиссино.

Второй памятник - А. Г. Белосельской - выполнен известным русским ваятелем И. П. Витали, одним из авторов скульптур на фронтонах Исаакиевского собора; памятник решен в виде бронзового горельефа с изображением богоматери. Отлично скомпонованный, он вместе с тем уже несет черты характерного для середины XIX века упадка классических традиций русской пластики. Надгробие насыщено религиозными мотивами и не отличается глубиной содержания.