Люди и маски

С новой силой вспомнилось всё, что на работе сегодня случилось.

Думала, что мне всё равно, а мне больно. Сильно так. И глаза печёт. А плакать совсем не могу. Разучилась давно. Разве что от смеха… Думала, нарастила уже шкурку потолще и чужое предательство, неблагодарность, тихушничество меня не затронет. Мол, не моё это, чужое.

А всё равно так больно. И просто… не верится.

Если это действительно переход на новый уровень, очередная жизненная развилка, то надо просто собрать волю в кулак и пережить его. Переспать. Абстрагироваться.

Умом понимаю, а душа рвётся на части. Тонкая это материя и ранимая, что с неё взять? Хуже того, становится страшно-страшно. А вдруг это дорога в никуда? И за следующим поворотом опять непонимание и сплошные потери? А может, это не мир такой, а я совсем никчёмная неумеха, лентяйка, мечтательница, оторванная от жизни? Потому и получаю по заслугам?

Горло перехватило от боли. Закричать? Нельзя. Детей перепугаю. Даже с тоски тихонечко не завыть. Не умею. Всё всегда в себе… Мучительно. Горько. Страшно.

Позволила себе только глаза закрыть, да сжать зубы покрепче. И дышать. Редко, прерывисто, поверхностно. С трудом заставляя себя делать следующий вздох. Потому что хотелось замереть, закрыться, затихнуть. Навсегда?

Нет!

Прикосновение маленькой руки к коленке и тихое «Ма-а-ам» голосом младшей дочки. Ласковое тепло детского тельца, прильнувшего к одному боку. Тесно-тесно, чуть не запихивая голову под мышку, практически вынуждая обнять себя. Рука на автомате прижимает ребёнка к себе, и с другой стороны тут же появляется ещё один живой тёплый комочек. Старшая дочка. Сама берёт за руку, укутывая себя ею, точно крылом, гладит по запястью, прижимается щекой к груди.

– Мама, ну ты чего?

– Ничего детка, просто устала. Так бывает.

Не верит. Заглядывает в глаза, гладит по голове.

– Хочешь чаю?

Тугой заледеневший комок в груди начинает медленно таять, роняя капельки-слёзки вместо меня. На губах дрожит скупая, чуть кривоватая, но улыбка.

– Спасибо, родная. Хочу.

– Я мигом! – срывается с места, убегая на кухню.

Гремит чайником на газовой плите, наливает воду. Судя по стуку чашек и хлопку двери холодильника – накрывает на стол. Хозяюшка. Мамина помощница, уже твёрдо решившая, что у неё обязательно будет свой дом и большая крепкая семья. Вот теперь тренируется на будущее по хозяйству управляться.

Младшая дочка всё так же сидит рядом, обнимает, смешно сопит под мышкой. И держит, держит, не давая снова увязнуть в тоске, сомнениях и жалости к себе. А потом и вовсе переползает на колени, обнимает за шею и, солнечно улыбаясь, много-много раз целует меня в щёчку, пока я не начинаю смеяться и щекотать её в ответ.

Отпустило.