На все цвета радуги[сборник]

Серёжа

Теперь-то уж Серёжа большой человек. Сергеем Ивановичем его зовут.

А я его знал совсем мальчишкой. Лет четырнадцать ему было, когда мы с ним познакомились в лесной сторожке, где мне пришлось заночевать у старика Ивана Макаровича.

Вечер стоял тёплый, светлый. Недаром июнь на Урале считается белым месяцем. Сидим мы на бережке, разговариваем. Для попугу комаров костёр развели. Тишина. Речонка еле-еле журчит. Будто тоже дремлет, как и лес, как и травы. И вдруг слышим: буль, буль, буль… Не то кто-то идёт, не то плывёт по речке…

— Уж не выдра ли? — насторожился Иван Макарович. — Не похоже. А если корова, так откуда ей здесь быть… Да и зачем ей речкой идти понадобилось?..

Бульканье ближе. Вскоре появился мальчуган. Довольно высокого роста. Белокурый. С синими весёлыми глазами.

— Здравствуйте! — сказал он.

— Здравствуйте, — ответили мы.

Разговорились. Пригласили его к костру.

Спросили, кто и откуда, как звать. Куда он по речке путь держит.

Мальчик назвался Серёжей и рассказал прелюбопытную историю.

История состояла в том, что Сергея ещё в прошлом году заинтересовал необыкновенный состав воды речки Людянки.

— Ненормальная какая-то вода, — сказал он. — Не то жёсткая, не то мылкая… Странная вода.

— Ну и что из этого? — спросил я.

Он повернулся ко мне и ответил:

— Пока ничего. Но меня и моего друга, Володю-химика, это заинтересовало. Он очень хороший химик. Мы с ним в одном классе учимся. А потом стали исследовать воду Людянки. Нам помог преподаватель химии. И мы обнаружили в составе воды мельчайшие частицы слюды.

— Ну и что же? — ещё раз спросил я.

— На этом основании, — неторопливо и солидно продолжал Серёжа, — я и сделал предположение, что речка Людянка или один из её притоков проходят через залежи или хотя бы через слои слюдяного месторождения и вымывают из слоя мельчайшие частицы.

Мы незаметно переглянулись с Иваном Макаровичем, слушая рассуждения и доводы Сергея.

— К тому же, — продолжал он, — в одной из старых книг нам удалось обнаружить, что эта речка называлась не Людянкой, а Слюдянкой. Буква «С», может быть, потерялась со временем, или какой-нибудь землепроходец или даже писарь неправильно записал её название. И речка, названная от слова «слюда», стала называться более знакомым именем от слова «люди».

— Смотри ты, как оно дело-то поворачивается! — любуясь парнем, сказал Иван Макарович. — И я это же самое слыхал. От бабки… — Затем, обратившись к Серёже, он спросил: — И что же ты теперь хочешь?

— Ничего особенного, — ответил Серёжа. — Найти слюду. Она очень необходима. Неподалёку от нас артель высекает изоляционные шайбы, прокладки. Им привозят слюду издалека. И если мы найдём свою слюду, разве это плохо?

Мы опять переглянулись. Сергей, не замечая этого, продолжал:

— Ведь когда-то, в петровские и в допетровские времена, вывозили слюду с Урала. Не могли же её всю вывезти! Не правда ли?

— Вы правы, молодой человек. — Мне захотелось поверить этому хотя бы для того, чтобы поддержать Серёжу в его догадках.

— И давно ты идёшь по реке? — спросил Иван Макарович.

— Четвёртый день, — мягко ответил Серёжа и, как бы оправдываясь, сказал: — Приходится останавливаться. Делать анализы чуть ли не у каждого ручейка, впадающего в Людянку-Слюдянку, чтобы не потерять путь к месторождению.

— Как же это ты один отважился? — задал сочувственный отеческий вопрос Иван Макарович.

И Серёжа сказал:

— Мы вышли вдвоём. С моим товарищем. С Володей. С химиком. Он, хороший химик, оказался плохим путешественником. Он побоялся идти по реке в глубь леса. К тому же встретилась змея…

— Так-так-так, — снова отозвался Иван Макарович. — А ты, значит, не боишься…

— Нет, я тоже боюсь, — сознался Серёжа. — И ещё как!.. Но ходить по лесам, речкам, горам — моя будущая профессия. К ней надо привыкать уже теперь…

Снова послышалось «так-так», и Серёже было предложено отужинать с нами. Он не отказался. И, слегка покраснев, сознался, что его продуктовые запасы, рассчитанные на десять дней, иссякают.

Мальчуган, появившийся здесь десять — пятнадцать минут тому назад, вдруг стал милым сыном и любимым внуком для двух чужих и неизвестных ему людей.

Его уложили спать в сторожку. Дали ему подушку и покрыли марлевым пологом от комаров. Мы же прокоротали ночь у костра, надеясь отоспаться днём.

Когда Серёжа уснул, Иван Макарович объявил мне:

— Далеко пойдёт парень. Такой не только слюду найдёт — всю землю наизнанку вывернет, всё золото выпотрошит! И там, где о нём не слыхивали.

И я верил в это. И мне так хотелось, чтобы Серёжа нашёл слюду! Пусть тоненький пласт. Пусть крохотное месторождение, не имеющее большого значения. Это подымет его в своих собственных глазах. Это будет его настоящим началом трудной профессии.

Серёжа проснулся поздно. Уха, сваренная Иваном Макаровичем, уже остыла. Подогрели. Старик приготовил ему пополнение продуктовых запасов. Я подарил Серёже свой «вечный» электрический фонарик.

Он сказал:

— Ой, что вы! — А увидев, что фонарик дарится ему от всего сердца, сказал: — Я давно мечтал о нём…

Затем, проверив, как работает фонарик, он ещё раз поблагодарил меня и положил его в нагрудный карман…

Серёжа не торопясь надел свои резиновые сапоги, взвалил потяжелевший вещевой мешок, затем вооружился своим посохом с железным наконечником, напоминающим копьё, и стал прощаться.

Мы обменялись адресами. Вскоре послышалось удаляющееся «буль-буль». Серёжа уходил вверх по реке…

— Найдёт, думаешь? — спросил Иван Макарович и, не дожидаясь ответа, сказал: — Обязательно найдёт. Такие всегда находят.