Взаимовыгодное сотрудничество

— Но я не хочу вам отказывать, — сказал он словно против собственной воли. — Помогите мне встать на ноги, и я помогу вам.

Браун помолчала и протянула ему руку через стол.

— Вы можете всецело рассчитывать на меня, — кивнула она.

— Снимите это, — попросил Люциус. — Я хочу видеть лицо того, с кем заключаю соглашение. Снимите, — более настойчиво повторил он, когда Браун не шевельнулась. — Раз уж нам предстоит сотрудничать, мне стоит привыкнуть к вашей внешности. В конце концов, это просто шрамы.

Нехотя, неуверенно, медленно рука Лаванды поднялась к лицу. Люциус сделал глубокий вдох и приготовился к ужасающему зрелищу. Хотя он уже видел её шрамы, второй раз они произвели не меньшее впечатление. Три келоидных рубца пересекали прекрасное лицо, превращая его в уродливую маску. Ему потребовалась вся выдержка, чтобы не вздрогнуть и не отвернуться.

— Вы выглядите ужасно, — нарочито спокойно сказал Люциус, — но шрамы не превратили вас в монстра. Вы всё ещё молодая девушка, у которой вся жизни впереди…

— Мистер Малфой, прошу вас, не надо всей этой чуши, — зло поморщилась она. — Посмотрите на меня. Посмотрите и скажите: кто захочет со мной иметь дело? На меня второй раз и смотреть никто не захочет…

— Мисс Браун, избавьте меня от жалости к себе. Вы молоды и здоровы, более того, лишь пару дней в месяц требуете особенного обращения, а в остальное время легко дадите фору многим другим дамам. В конце концов, ликантропия не передаётся по наследству, а значит, вы вполне способны выносить и родить здорового наследника. Стоит вам выйти из добровольного заключения, и у вас отбою не будет от заинтересованных магов…

— Вы хотели бы, чтобы я стала матерью вашего наследника?

Первым порывом было помотать головой, но Люциус не пошевелился. За несколько часов на него свалилось столько, что оценить своё реальное положение оказалось неимоверно сложно, почти невозможно. В первую очередь он думал о материальной стороне: отсутствие дома, ограниченность в средствах, бурчащий желудок и тряпьё на грязном теле. Но слова Браун заставили задуматься и о другом. Нарцисса подала на развод и уехала вместе с Драко. Сын, наследник отрёкся от него. И даже если Драко по-прежнему носит фамилию Малфой, Малфоем он быть перестал. И это означало, что перешагнув порог пятидесятилетия, лишившись почти всего и смотря в будущее без намёка на прежнюю уверенность, Люциусу необходимо было позаботиться о том, чтобы не просто встать на ноги, но и завести семью, родить сына… А ведь он больше не был тем блистательным богатым юношей, за брак с которым любая душу бы продала. Проиграв войну и отсидев свой срок в Азкабане, Люциус превратился в нищего, в парию.

— Хотел бы, — не стал он затягивать. Браун вытаращилась на него с хриплым вскриком, и он неожиданно почувствовал уверенность. — Как я и сказал, шрамы — это всего лишь шрамы. Мне нужен сын, мисс Браун. Месть… Да, лицемерно было бы отрицать желание втоптать в грязь некоторых выскочек, однако для меня месть стоит не на первом месте. Мне необходимо привести себя в порядок, наладить свой быт и сделать всё необходимое для того, чтобы у меня появился сын. А вот потом, обеспечив его всем необходимым… Возможно, я задумаюсь о мести.

— Вы…

Неуместное веселье наполнило Люциуса решительностью, поэтому он не позволил Браун высказаться, сразу же перебив:

— Вы хотели помочь мне, мисс, но как насчёт того, чтобы я помог вам? Министерство и моя бывшая жена знатно постарались, чтобы превратить мою жизнь в нищенское существование, однако им не удалось достичь желаемого. Я не так богат, как раньше, с этим глупо спорить, и всё же мне вполне по средствам многое из того, на что вы будете работать всю жизнь. Не мне вам рассказывать о том, на что способны зелья. Я не специалист, зато я могу оплатить работу такого специалиста. Что скажете?

Лаванда быстро кивнула, затем прикусила губу и уставилась на Люциуса почти со страхом.

— Вы… я… Вы действительно предлагаете мне то, что сказали?

— Почему нет? — усмехнулся Малфой. — Вместо бессмысленной мести и продолжения существования я предлагаю жизнь.

— Мы заключим контракт? — наконец взяла она себя в руки и подалась вперёд; глаза засверкали, и даже шрамы как будто стали меньше заметны.

— Мы заключим брак, — качнул головой Люциус и, словно извиняясь, пояснил: — Мой сын должен быть рождён в законном браке.

— А если родится не сын, а дочь? — уточнила Лаванда.

— Я буду счастлив, — с абсолютной серьёзностью ответит он и улыбнулся, — но дочь — это для души, а сын — должен быть обязательно.

Лаванда, казалось, расслабилась, и теперь смотрела на Малфоя с совершенно другим выражением лица.

— Скажите… — она поморщилась и начала иначе: — Брак по расчёту — я не имею ничего против. Но, если честно, не уверена, что расчёт будет верным. Если… Если что-то пойдёт не так, вы…

— Да, мисс Браун, вы вольны подать на развод, когда выполните свою часть сделки.

— А это обязательно? — быстро выпалила она и залилась румянцем.

Пусть Лаванда Браун и была обижена судьбой и некоторыми волшебниками, пусть и мечтала долгие пять лет о мести, в глубине души она оставалась романтичной девушкой, которая продолжала верить в сказку. И пусть Малфой давно не был завидным женихом, для неё он мог стать тем самым принцем, что спасёт её от одиночества, а возможно даже сможет стать не просто контрагентом, а…

Малфой весело усмехнулся.

— А вот это мы сможем решить позже. Кто знает, вдруг вам понравится быть миссис Малфой, а мне — быть вашим мужем?

— Что ж, — быстро справившись со смущением, Лаванда решительно поднялась, — в таком случае, полагаю, мы можем начать сотрудничество? Думаю, вам пора привести себя в порядок, а я тем временем навещу мадам Малкин и обеспечу вас нормальной одеждой на первое время.

— Буду весьма признателен, — галантно поклонился вставший Малфой и протянул руку. — Знакомство можно считать состоявшимся, пора обменяться клятвами?

Лаванда вложила пальчики в его широкую ладонь и смело кивнула:

— Пора!

Пусть впереди их ждали сложности и препятствия, им было не привыкать. Они оба искренне верили, что всё получится наилучшим образом, и готовы были расстараться для этого. А месть… Что ж, месть — это блюдо, которое подают холодным, — месть может ещё подождать.