Духовная война

Глава 7. СУД

Когда все вышесказанное было исполнено, Эммануил приказал городскому голове и старшинам провести общественный суд над арестованными приверженцами Дьяволоса, находящимися до времени под надзором Верности.

В назначенный час собрались судьи и присяжные заседатели. Начался суд. Верности было приказано ввести обвиняемых в зал. Арестанты вошли, скованные по тогдашнему обычаю попарно, и сели на скамью подсудимых. Приглашенных присяжных заседателей привели к присяге. Было их двенадцать: Уверование, Искренность сердца, Честность, Врагзла, ЛюбовькБогу, Видетьистину, Настроенныйнанебо, Спокойствие, Благодарность, Благочестие, Смирение и РевностькГосподу. Свидетелями были следующие жители Души: Всезнающий, Говориистину, Враглжи, сам князь Свободная Воля и его письмоводитель.

Главный судья Справедливость предложил начать судебное заседание с заслушивания дела Атеизма.

— Атеизм, подними руку! Ты обвиняешься в том, что вкрался в Душу и имел наглость утверждать, что Бога нет и потому можно жить, как хочешь. Ты старался умалить славу нашего Царя, действовал против Него, нарушая мир и благоденствие города. Признаешь ли ты себя виновным?

— Я не виновен, — услышал суд ответ Атеизма.

Судья вызвал свидетелей Всезнающего, Говориистину и Врагалжи.

— Уважаемые свидетели, взгляните на подсудимого — знаете ли вы его?

— Да, я его знаю, — отвечал Всезнающий. — Имя ему Безбожие, или Атеизм. Он уже несколько лет живет в несчастной Душе.

— Вы уверены, что знаете его?

— Конечно. Прежде я, к сожалению, нередко проводил время в его обществе. Он — приверженец Дьяволоса. Однажды я находился с ним в Скверном переулке, где он нагло заявлял: "Я уверен, что Бога нет, но в случае нужды могу говорить о Его бытии и даже сделать вид, что очень праведен. Все зависит от общества, в котором я живу, и от обстоятельств".

— Вы сами это слышали?

— Готов подтвердить свои слова.

— Затем пригласили Говориистину.

— В прежние годы я был его товарищем, — признался свидетель, — в чем сильно ныне раскаиваюсь. Он часто выступал с нахальными заявлениями, что нет ни Бога, ни ангелов, ни духов.

— Вы где это слышали от него?

— В Черноустном переулке, что у Богохульного ряда, и в других местах.

— Что вы о нем знаете еще?

— Знаю, что он истовый приверженец Дьяволоса, сын своего отца по имени Небудьблагочестив, у которого кроме него были и другие дети. Вот все, что я о нем знаю.

Последним был приглашен свидетель Враглжи.

— Враглжи, взгляните на этого подсудимого, знаете ли вы его? — обратился судья к нему.

— Этот Атеизм один из самых последних негодяев, каких я когда-либо встречал в жизни. Он не только отрицал бытие Бога, но и всякую надежду на загробную жизнь, не видел греха ни в каком пороке, и не верил в страшный суд. Кроме того, он не видел разницы между посещением храма и "визитом" в кабак.

— Где вы это от него слышали?

— На улице Пьяная, что в конце Мошеннического переулка, в доме господина Богохульство.

— Верность, отведи подсудимого на место, — распорядился судья.

Вторым заслушивалось дело горожанина по имени Разврат.

— Подсудимый, ты чужестранец в нашем краю. Соблазнительными речами ты убеждал жителей Души, что предаться плотским страстям человеку не только дозволено, но даже более того, полезно для здоровья. А ты, со своей стороны, никогда себе не отказывал и впредь не намерен отказывать в удовлетворении какого бы то ни было греховного побуждения, если оно приятно твоей чувственности. Признаешь ли ты себя виновным?

— Я, милостивый государь, человек знатного рода, — отвечал Разврат, — и привык к жизни роскошной, на широкую ногу. Я не привык отказывать себе в чем бы то ни было. Поэтому я чрезвычайно удивлен, что меня обвиняют в том, что все тайно или открыто делают, испытывая при этом величайшее наслаждение.

— Нас ваша знатность не интересует, должен заметить, что чем человек знатнее, тем благороднее он должен быть. Ответьте суду: признаете вы себя виновным?

— Нет, не признаю.

Судья попросил свидетелей помочь установить истину и вновь обратился к ним с вопросами.

— Всезнающий, знакомы ли вы с подсудимым? — спросил судья первого из них.

— Да, я его знаю. Имя ему Разврат, он сын некоего Скотства и родился на Плотской улице. Мать его была дочерью Плотоугодия. Я знаю весь род их.

— Вы слышали, в чем его обвиняют. Что вы можете сказать суду о нем?

— Я знаю его как сквернослова, лгуна, не соблюдающего дня Господня. Знаю как сластолюбца, преисполненного всякого рода нечистых побуждений.

— Но как он совершал свои грязные дела: тайно или публично?

— По-всякому.

— Говориистину, что вы можете добавить?

— Я подтверждаю истинность всего, о чем говорил первый свидетель.

— Подсудимый, слышал ли ты, что против тебя свидетельствовали?

— Я всегда придерживался мнения, что самое великое счастье человека состоит в том, чтобы не отказывать себе в исполнении любого желания, — откровенно ответил Разврат. — Я всегда действовал согласно этим правилам и провел жизнь в постоянных наслаждениях. При этом я не был эгоистом, и все мои знания и опыт передавал другим.

Тогда судьи решили, что его собственные слова достаточно его обвиняют, и потому приказали тюремщику отвести его на скамью и представить третьего арестанта по имени Неверие.

— Неверие, тебя здесь все знают под этим именем. Ты обвиняешься в том, что с помощью хитрости вторгся в нашу страну и злобно сопротивлялся занятию города воинством Владыки Шаддая. Повинуясь Дьяволосу, ты убеждал жителей противиться своему законному Царю и не принимать посланных Им воевод. Признаешь ли ты себя виновным?

— Я Шаддая не знаю, — отвечал Неверие. — Я люблю своего хозяина и считаю своим долгом оставаться верным ему. Вы правы, я употребил все свои силы, чтобы убедить жителей города обороняться от иноземцев. И я никогда не изменю своих убеждений, хотя вы ныне и властвуете в нашем городе.

— Этот человек, как вы видите, неисправим: он сопровождает свое выступление громкими словами и гордится своим неповиновением, — констатировал судья. — Страж, — обратился судья к Верности, — отведи его на место и пусть вперед выйдет Забвениедобра.

— Ты известен под именем Забвениедобра, — начал судья, — и обвиняешься в том, что, будучи с Неверием во главе всех дел, в городе ничего не сделал для блага жителей; напротив, ты сошелся с Дьяволосом и противился занятию Души войском Владыки Шаддая. Признаешь ли ты себя виновным?

— Господа, вы ныне мои судьи. И в оправдание мое я могу сказать лишь одно: можете приписать соделанные мною преступления моей забывчивости по причине моих преклонных лет. Я ненамеренно творил зло и рассчитываю на ваше снисхождение.

— Нет, Забвениедобра, — отвечал судья, — не по слабости разума забывал ты творить добро, но преднамеренно. Хорошее ты забывал, а все дурное помнил хорошо. Ты хочешь оправдаться, ссылаясь на преклонность лет своих. Но посмотрим, что скажут свидетели…

— Я слышал, как подсудимый говорил, что не способен думать о добре даже и четверти часа, — свидетельствовал Враглжи.

— Всезнающий, что вы можете сказать по делу этого подсудимого? — спросил судья следующего свидетеля.

— Я его хорошо знаю. Отца его звали Любиплохое. Сам он не раз говорил в моем присутствии, что даже мысль о добре тяготит его.

— Где он это говорил?

— На Плотской улице, неподалеку от храма.

Говориистину сказал суду следующее:

— Я часто слышал от него, что ему гораздо приятнее думать о самых грязных делах, нежели вспоминать о наставлениях Священного Писания. Он говорил это во многих местах, но особенно часто на Темной улице в доме Бесстыжего, а также в доме Окаянного, в Грязном переулке, у самого спуска в пропасть.

Забвениедобру было велено сесть на место. Страж Верность пригласил следующего по имени Жестокосердие.

— Жестокосердие, тебя весь город знает как человека, который внушал жителям нашего города желание ожесточить свое сердце против Царя Шаддая и не допускал в их сердца даже искры раскаяния и сожаления об их отступничестве и возмущении против Его законов. Признаешь ли ты себя виновным?

— Мне незнакомо чувство раскаяния, не ведомы мне и укоры совести или сожаление. Я ни к кому не испытываю привязанности, и меня не смущает ничье горе: чужая скорбь мне в радость, чужой плач — лучшая музыка для меня…

— Вы видите, господа, что подсудимый не отрицает своей вины и даже словно хвастается своими грехами, — заключил судья.

Жестокосердию разрешено было сесть. Вперед был приглашен подсудимый Ложныймир.

— Ложныймир, ты обвиняешься в том, что, проживая без дозволения в нашем краю, коварно и злобно поддерживал жителей в их возмущении против Царя Шаддая. Ты внушал им опасную уверенность и необоснованные надежды, мешал им образумиться и покаяться… Признаешь ли ты себя виновным?

— Господа судьи, признаю, что имя мое Мир, но отнюдь не Ложный. Если кому из вас угодно спросить обо мне кого-либо из близко знающих меня, или бабушку, присутствовавшую при моем рождении, или крестных, бывших при моем крещении, вам все скажут, что никогда никто не называл меня Ложныммиром. Я человек тихий, всегда любил жить спокойно и мирно, и то, чем дорожил сам, желал и другим. Поэтому, когда я замечал, что кто-либо из моих ближних был чем-то обеспокоен или встревожен, я тотчас старался успокоить его. Когда разразилась война между Царем Шаддаем и Дьяволосом, многие жители испугались грозящих им бед и разрушений. А я, как мог, старался их успокоить всеми правдами и неправдами, стремясь возвратить мир в их растревоженные души. Следовательно, я был всегда благочестивым человеком, ибо таковыми и бывают настоящие миротворцы. А миротворец достоин уважения. И я прошу вас, уважаемых и почитаемых в городе правдолюбцев, громко заявить ныне, что моя деятельность заслуживает не осуждения, не сурового наказания, но всяческой похвалы и поощрения. А сам я имею право предъявить обвинителям моим иск за оскорбление личности.

Судья обратился к присутствующим с просьбой помочь суду установить истинную сущность подсудимого Ложныймир. Помочь суду вызвались двое. Одного звали Ищиистину, а другого — Свидетельствуйистину.

Судья привел этих двух добровольных свидетелей к присяге. Первым дал показание Ищиистину:

— Я знал сего подсудимого еще ребенком и свидетельствую, что его всегда звали Ложныймир. Я знавал и отца его, которого звали Лестью. Девичья фамилия его матери была Изнеженность, и оба они пожелали назвать сына своего Ложныммиром. Я часто слышал, как мать звала сына: "Иди скорей, Ложныймир, не то сама приду за тобой". Она часто брала его к себе на колени и, целуя, повторяла: "Милый мой Ложныймир, сладкий ты мой, как ты мне дорог!" И крестные отец и мать звали его так.

Потом дал показание Свидетельствуйистину.

— Все сказанное предыдущим свидетелем — истинная правда. Имя подсудимого — Ложныймир, он сын Лести и Изнеженности. Я не раз замечал, как он, бывало, сердился, когда его называли другим именем. Было это во времена Дьяволоса, когда Ложныймир в нашем городе был чрезвычайно важной персоной.