Вера и магия

Ложные чудеса и детский крестовый поход

Давно замечено, что человек завороженно воспринимает все, что касается сферы чудес и чудесного. Людей легко покоряют видимые образы, эффектные действия, чудеса. Умение вершить что-то из ряда вон выходящее рассматривается многими как признак подлинной силы и истины. Но если бы мы знали, чем завершается нарочитый поиск чудес и сверхъестественной силы, то мы предпочли бы всю жизнь прожить без единого чуда. Лучше в простоте и смирении молиться Богу, помня о своей греховности, нежели, попавшись однажды на ложном чуде, порушить в своей жизни все, что только возможно.

История западного христианства знает страницу, о которой в наши дни не принято вспоминать. Случилось это в 1212 году и называлось детским крестовым походом.

Все началось с того, что в теплый майский день во Франции недалеко от Парижа появился двенадцатилетний мальчик. Его звали Стефан. Невзирая на столь юный возраст, он вдохновенно проповедовал, что скоро Бог вернет Святой Град Иерусалим христианам.

Незадолго до этого мальчику повстречался таинственный путник-монах, шедший из Палестины и попросивший подаяния. Монах принял поданный ему хлеб, стал рассказывать о Святой Земле, заморских чудесах и подвигах, так что Стефан завороженно слушал, а затем путник неожиданно сказал, что он – Иисус Христос. Он велел Стефану возглавить небывалый доселе крестовый поход – детский, ибо для победы над мусульманами будет достаточно безгрешности детей и Божиего слова в устах их. В завершение встречи загадочный странник вручил отроку свиток – письмо королю Франции Филиппу II.

Вся эта история похожа на какую-то сказку или легенду, но слишком много хроник передает детали происходившего. События того времени являются печальной правдой. Если бы Стефан знал, чем завершится вся эта история, то он осенил бы себя крестным знамением и отошел в сторону. Ему бы вспомнить евангельское предостережение: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят (Мф. 24, 4–5). Но степень очарования оказалась слишком высокой, в душе Стефана все перевернулось, сердце горело идеей вести за собой толпы детей и освободить Святой Град. Да и как не согласиться? Каждый мальчишка того времени мечтал стать освободителем Гроба Господня.

Уже на следующий день с котомкой и посохом в руках Стефан, покинув родной дом, отправился проповедовать. «Как можно терпеть, – говорил он, – чтобы Гроб Самого Христа был оскверняем неверными? Да, уже были крестовые походы, но в них принимали участие взрослые, то есть люди грешные, которым Господь не мог возвратить святыню, а вот если пойдут невинные дети, то ради их чистоты и непорочности Бог, несомненно, возвратит Святой Град христианам». Речь юного проповедника, поначалу робкая и неубедительная, становилась все более пламенной, а вскоре жгла сердца и ранила совесть всех, кто его только слушал.

Невероятно, но вместе с принятием на себя роли избранника Божия в Стефане обнаружились удивительные способности – он исцелял хромых, слепых и бесноватых. А раз так, раз он наглядно вершил чудеса и при этом проповедовал освобождение святынь Иерусалима, то уж конечно, – рассуждал простой люд, – такой мальчик не мог быть не от Бога. Слава о «Божием избраннике» вмиг разлетелась по окрестностям. Впрочем, король Франции Филипп II подобного выступления всерьез не принял, адресованное ему послание осталось невостребованным. Высказались против народного ажиотажа и богословы Парижского университета, справедливо чувствуя в нем примесь обольщения. Но чудо-отрок вызвал цепную реакцию в среде французских детей: их, ощутивших в идеях Стефана вкус романтики, удержать было уже невозможно.

Всюду спонтанно появлялись такие же юные ораторы, которым подчас не было и десяти лет, вокруг них сплачивалась ребятня. Покидая родителей, они составляли многочисленные отряды, маршировали с пением гимнов, с крестами в руках и зажженными свечами, а в назначенное время двинулись организованными процессиями к мальчику Стефану. Пионервожатые XX века позавидовали бы четкой организации и идейному вдохновению детей того времени, если бы изучали историю подробнее. Последовавших за Стефаном детей окрыляли мечты о подвигах, увлекательном путешествии, славном освобождении Иерусалима, а заодно о свободе от родительской опеки. Но главное, считали они, Господь избрал именно их к свершению Своих Божественных судеб. Наглядным же доказательством правоты юных крестоносцев были чудеса Стефана, которому «явился Христос».

В Евангелии сказано конкретно и ясно: если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, – не верьте. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных (Мф. 24, 23–24). Но много ли мы исполняем из того, что написано в Евангелии? Зачастую Священное Писание, вызывая у нас уважение, оказывается не связано с нашей реальной жизнью.

Если бы трезвая осторожность проявилась в те дни, то, помимо евангельского предостережения, люди еще обратили бы внимание на некоторые странности в речах Стефана. Он говорил о знамениях и чудесах, якобы поданных ему Самим Христом, которые подчеркивали значимость его фигуры. Например, Стефан вспоминал, как накануне появления таинственного монаха он погнался с хворостиной за коровами, забредшими в пшеницу, а те вдруг пали перед ним на колени. Стефан рассказывал об этом ради лучшего убеждения публики: «Не так ли и нехристи падут перед нами!» – уверенно заключал он. Дети верили ему безоговорочно. Но культ его личности возрастал не по дням, а по часам. Многотысячные толпы детей собирались послушать пламенные речи Стефана, теснились поближе к нему, чтобы заполучить хотя бы маленький лоскут его одежды, и, случалось, в этой безумной толчее за «святыней» придавливали насмерть одного-двух малышей.

Ни порка родителей, ни вразумления короля, ни взывания богословов того времени к здравому разуму не принесли результатов – возле Стефана собралось «воинство» в 30 000 детей. Все они были убеждены в его святости.

Покажется невероятным, но в то же самое время в Германии появился подобный же мальчик. Звали его Николай (точнее, Николас), только был он чуть помоложе, около десяти лет от роду. Мальчик выступил в Кёльне и утверждал, что увидел крест в облаках, а голос свыше повелел ему собирать детей в поход. Немедленно последовали исцеления бесноватых и прочие чудеса, а народ в считаные дни разнес слух об этом по всем окрестностям. Чудо, наглядно перед всеми совершённое, воспринималось как очевидное доказательство истины.

Николай проповедовал с папертей церквей, на камнях и бочках посреди площадей. И вновь формировались отряды детей, маршировали в окрестностях своих городов и сел, двигались к Николаю. Германский король Фридрих II оказался более решительным, нежели король Франции, и строжайше запретил затею, приобретавшую уже недетские черты. Собраться к Николаю смогли только дети из ближайших к Кёльну краев, зато отсюда они шли не по одному или два ребенка из семьи, как во Франции, а практически все поголовно, включая семи- и шестилетних. Таким образом, германский крестовый «детский сад» набрал около 20 000 детей.

Поход германских детей был начат поспешно, чтобы «святому делу» не помешали ни король, ни бароны, ни родители. Двинувшись организованной процессией на юг, вдохновленные дети пели: «Пройдем по морю, как посуху. Обратим неверных словом Божиим, да примут святой закон Христа!»

Поначалу путешествие казалось романтикой, в дороге радовались и общались, влюблялись друг в друга, ибо шли не только мальчики, но и девочки, помогали преодолевать препятствия, вместе молились. Увы, на тот момент никто еще не понимал, что воодушевление может сопутствовать ложной идее. Сам по себе энтузиазм еще не значит, что человек воодушевлен истиной. Горя какой-то, пусть с виду самой святой, идеей, человек может потерять здравый разум и оказаться не исполнителем, а нарушителем воли Божией.

Реальность не заставила себя долго ждать. Уже через несколько дней шести- и семилетняя малышня стала изнемогать. Едва они встречали какой-то город, как оживленно спрашивали: «Это Иерусалим?» Но нет, это не был Иерусалим, трудность пути к которому никто из юных участников похода не представлял. На третьей-четвертой неделе малышня уже болела, и вот в ряды одушевленных «святой идеей» детей стала вторгаться смерть. Самые слабые, младшие просились на пропитание в придорожных селениях, там они оставались навсегда, ведь дорогу назад они не запомнили. Их участь оказалась лучше тех, кто продолжил идти.

Дети тонули при переправах через реки, умирали от солнечных ударов и заболеваний, погибали от нападений разбойников. Силы слабели, и целыми группами дети пытались вернуться домой. Вместо них из придорожных селений вливались новые потоки желавших стать участниками «Христова избрания».

Особое потрясение крестовый поход германских детей испытал на заснеженных Альпах. Ни еды, ни теплой одежды, а впереди обледенелые склоны и каменные обрывы – увы, все это не остановило шествия. Принятая идея стала сверхценностью, которая захватила их целиком, хотя никак не соотносилась ни с законами духовной жизни, ни с физическими силами, ни со здравым рассудком. Возвращаться назад казалось предательством и позором. Впереди – Святой Град. Произнеся молитвы, дети пошли. Босые, обмороженные ноги не слушались и скользили, дети срывались в пропасти. А за хребтом вставал новый хребет. По ночам возле редких костров жались друг к другу, спали на голых камнях, а утром многие не проснулись, они замерзли на холодных склонах безжизненных гор. Хоронить товарищей сил уже не было. На спуске с Альп в рядах участников числилась только треть от первоначального состава детей.

Переход нанес серьезный удар по ранее воодушевленным сердцам. Италия встретила путешественников негостеприимно, никто не приветствовал чужеземцев овациями, как то было в родных краях, на юных крестоносцев смотрели настороженно, подаяния почти никто не предлагал. Измученные и изодранные, дети шли по равнинам Италии, шли молча, без пения гимнов, переживая потери друзей и терпя полученные раны.

А вот и море. Волны равнодушно бились у ног оставшихся в живых детей. В свое время маленький Николай утверждал, что видел крест в облаках, поэтому с собой он носил специально изготовленный крест и говорил, что одно прикосновение его к воде разделит море надвое, так что дети пройдут по сухому дну, подобно древним израильтянам, ведомым пророком Моисеем. На берег собрались зеваки из ближайших селений. А дети вступили в воду сначала по колено, потом по пояс, запели молитвы и гимны. Они пели и пели, солнце поднималось и пекло, народ на берегу начал скучать и расходиться. Дети пели молитвы до хрипоты и с удивлением для самих себя вдруг стали понимать, что чуда не происходит – море не расступается. Позади тысяча километров пути и потерянные товарищи, а здесь, у кромки безжалостного моря, рушились надежды на осуществление самой светлой мечты.