Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга четвертая. Декабрь

В то время, как святой Ермоген столь безбоязненно говорил пред царем, народ дивился его дерзновенной и мужественной речи и подтвердил, что чудо, бывшее со святым Миною, действительно совершилось на глазах у всех. Царь же ни одного слова не мог сказать в ответ Ермогену. Зная же, что если бы он и вступил с Ермогеном в какое-нибудь продолжительное словопрение, то был бы только пристыжен, а боги унижены, — приказал сейчас же отсечь ему руки до плеч, а ноги до колен, и бросить их в огонь на глазах у мученика, чтобы сам он видел, как будут гореть члены его тела. Но мученик, подняв немного голову, при виде рук и ног своих в огне, сказал:

— Как счастлив я, что Бог принимает в жертву и приношение Ему те самые руки мои, которые я некогда воздвигал с мольбою к богам ложным, и те самые ноги, которыми я ходил по пути заблуждения!

Затем чрево его был пронзено копьем, и оттуда выпали все внутренности его, а остатки его еле дышащего тела палачи бросили, по приказанию царя, в реку. Что касается до святого Мины, то царь боялся испытывать его на словах, дабы не быть пристыженным его дерзновенным повествованием о тех чудесах, о которых он уже достоверно слышал, и чтобы не отторгнуть чрез это от веры в богов своих и остаток единоверных себе людей. Посему он прямо, без всяких расспросов, приказал отвести Мину в мрачную темницу и повесить там, связавши руки, а к ногам привязать весьма большой камень; это сделал царь с тою целью, чтобы умертвить Мину насильственною смертью после продолжительного висения и после того, как все составы его тела будут растянуты от сильнейшей тяжести. Святой же Мина, терпя все это, имел на устах своих слова псалма: «призри на страдание мое и на изнеможение мое» (Пс.24:18), и слова Апостола: «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:18).

Потом, когда все составы тела святого мученика были исторгнуты со своих мест и всё тело его стало вытянутым, как струна, и мучение от этого чрезвычайно усилились, он умолк. Но Бог, проявляющий дивную силу Свою во святых Своих, не только не оставил страстотерпцев во время их мучений, но и сотворил с ними поразительное чудо: по Его Божественному мановению, как только святой Ермоген, едва живой, был брошен в реку, тотчас же явились святые Ангелы: они вынули его из воды и вынесли на берег; отсеченные руки и ноги его исцелили и сделали его совершенно здоровым и невредимым, как будто он только родился сейчас новым человеком. С наступлением же ночи, они повели его к святому Мине, который висел в темнице и был едва жив; освободили там и святого Мину от оков и, исцелив его, стали утешать их обоих ожидающим их на небесах воздаянием, что там для них уже приготовлены венцы и Сам Подвигоположник ждёт, пока они мужественно окончат свой подвиг. Так укрепляя их на страдания, Ангелы пробыли с мучениками до самого утра.

Как только настал день, царь весьма рано приказал собраться всему народу на площадь. Придя затем и сам, он сел на своем престоле и, зная, что уже весь город верует во Христа, раздваивался в мыслях своих, думая сам про себя: «Нехорошо и оставить горожан без наказания, но бесполезно и всех наказывать смертью». Посему, притворившись как бы ничего не знающим об их вере во Христа, он начал к народу такую речь:

— Я знаю, что все вы и жертвы приносите и поклоняетесь нашим великим богам, а царям своим оказываете во всем надлежащее повиновение со страхом; но так как с самого начала вы не восстали против этих мерзких людей, которые дерзнули распространять учение Распятого и не побили их камнями до нашего к вам пришествия, то через это вы навлекли на себя великий гнев богов. Хотя я сам никому из вас не желаю впасть ни в какую, попускаемую богами, беду, тем не менее не могу оставить вас и без всякого наказания; а посему, отомщая вам за прогневание богов, повелеваю отнять от города вашего давнишнюю честь его, так чтобы никто из вас не мог отныне ни получить высшего сана, ни удостоиться высокой власти. Знайте же и то, что Распятый не только никого не избавляет от бедствий, а, наоборот, доводит верующих в Него еще до всевозможных несчастий и позорной смерти. А что всё сказанное мною истинно, — пусть свидетелями в этом будут два вчерашних волхва, Ермоген и Мина, которые до мучения своего обещали мёртвых воскрешать, а быв же по вине своей наказаны мною тяжелыми мучениями, и себе самим не были в состоянии помочь. Итак, где же сила сего обольстителя, Христа?

В то время, как царь говорил эти позорные речи и хулил имя Христово, весь народ негодовал и роптал между собою, замышляя что-то новое против самого царя. Но едва лишь глашатаи дали знак народу замолчать и только что царь снова захотел обратиться к народу с речью, как внезапно предстали пред царя святые Мина и Ермоген. Все с удивлением обратили свой взор на них и воскликнули как бы одним языком и одними устами:

— Воистину один есть только Бог — Бог христианский!

Увидев их, царь был поражен великим изумлением и ужасом.

В это время один из стоявших среди народа, по имени Евграф, человек сведущий в греческих науках и сам бывший одним из писателей в то время, когда святой Мина по званию судьи правил городом, сей Евграф, видя святых мучеников живыми и здоровыми, исполнился божественной ревности и, осенив себя крестным знамением, с дерзновением вышел на средину площади и стал пред царем, говоря ему:

— Царь! И я — христианин, не признающий твоих приказаний; вот я — пред тобою и не щажу своего тела для Христа; не думай победить меня угрозами или ласкою; и не только меня одного, но и никого из нас, христиан, ты не в силах победить: ибо для нас пребывание с вами равносильно смерти, а умереть за Христа значит поистине приобрести жизнь. Ты пришел в наш город, как лев, желая поглотить стадо Христово и истребить святую веру идолопоклонством, но мы презираем твою ярость, готовы идти на смерть за благочестие и смеемся над тобой, как над льстивой лисицей.

Услыхав это, царь распалился гневом и, быстро соскочив с престола, бросился на христиан; выхватив у одного из предстоявших пред ним меч, он своими руками рассек святого Евграфа и от великого гнева начал рубить его на части. Святой же, будучи рассекаем, продолжал, пока мог, укорять мучителя за безбожие и вместе с тем благодарить Бога за то, что идет к Нему ранее других, и что умирает не от одного усечения, но вследствие многочисленных ран, вселяющих в него надежду на многие венцы от Бога. Так предал он свою душу в руки Божии, будучи рассечен посреди площади.

Царь же, снова севши на своем престоле, обратился к святым мученикам Мине и Ермогену и сказал:

— Клянусь силою богов моих, что никогда еще я не видал таких чародеев, как эти! Неудивительно, что простой народ слушает их, ибо они, прельщая невежд своим хитрым чародейством, отторгают их от своих богов и внушают им решимость умирать за Распятого. А посему я сейчас же изобличу вас окаянных, — привидение ли вы, только глаза затмевающие, или же на самом деле обновленные тела.

На это святые отвечали:

— Так как ум твой несмыслен, душа ослеплена и сердце ожесточено, то от этого и действительный предмет кажется тебе привидением; ибо не являешься ли ты на самом деле слепотствующим, если не веришь делу, сияющему светлее самого солнца? Если ты сомневаешься, то испытай со всем тщанием, действительно ли это мы; а если ты в гневе угрожаешь, то снова испытай нас посредством мучений и ран, и познай, что мы суть плоть, а не привидение. Если ты хочешь привлечь нас к себе чрез обещание временных благ, то знай, что если бы ты отдал нам и самое царство свое, которое почитается у вас драгоценнее всего, то и им ты нас не соблазнишь. Итак, произнеси над нами твой окончательный приговор и знай, что ты ничем нас не победишь.

Царь, видя, что это — не привидение, но живые люди, ибо многие осязали их руками и удостоверялись, что тела их свободны от ран, — приказал отсечь им головы, а сам, вставши, удалился в свои палаты, будучи пристыжен, что ничем не мог одолеть воинов Христовых. Когда же святых повели на место казни, то за ними пошел и весь народ; они же, возведши очи свои к небу, долго стояли так, моля Бога, чтобы Он даровал церквам и всему христианству мир и тишину, и чтобы никто, просящий у них помощи, не возвращался беспомощным; затем, обняв друг друга и простившись друг с другом, они преклонили свои честные головы под меч и были усечены воином. А так как великий Мина, еще будучи живым, просил царя о том, чтобы его тело было погребено в Византии (что он еще раз заповедал исполнить тем верным, которые стояли около него пред его кончиною), то царь Максимин приказал сделать железный ковчег и, положивши в него тела святых мучеников, бросить их в море, чтобы христиане не имели возможности почитать их. Сам же, видя народную молву и большой ропот народа на него, спешно выбыл из города и направился к Византии, опасаясь, как бы не поднялся против него бунт.

Между тем железный ковчег с мощами святых мучеников не потонул в море, но, управляемый в водах Силою Божиею, предварил самого царя и быстро доплыл до Византии, несясь как бы с быстротою летящей птицы. Епископу же Византийскому было ночью некоторое божественное видение, повелевавшее ему немедленно идти к морскому берегу и с честью взять ковчег с мощами святых. Епископ в ту же ночь, созвав свой клир и некоторых именитых людей из числа верующих горожан, вышел с ними к морю; и увидели все они свет, сходящий с неба на море в виде столпа и спускающийся в какую-то лодку; в лодке той сидели два светоносных мужа и плыли к берегу, на котором стоял епископ с клиром.

Когда плывшие приблизились к берегу, стоявшие на берегу увидели, что это плывет не лодка, а ковчег, управляемый на воде двумя светоносными Ангелами, которые тотчас же стали невидимыми, как только поставили ковчег на берегу. Епископ с народом, приняв ковчег с радостью и узнав, что он железный, весьма удивились тому, что столь великая тяжесть железа не потонула в пучине морской, но, как легкое дерево, плавало по водам. Облобызав честные мощи святых мучеников, они поместили их до времени в тайном месте.

Царя же Максимина, бывшего еще в пути, постигло Божье наказание: уже давно будучи душевно слепым, он лишился и телесных очей, при этом он сам рассказал своим домашним и друзьям, что был наказан чьими-то невидимыми руками; чрез несколько дней после этого он, нечестивый, умер. Епископ по смерти царя с великим почётом похоронил мощи святых мучеников у городской стены, да будут они как бы стражами городу, хранителями для плавающих по морям и врачами для одержимых болезнями во славу великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь360.