Том 6. Рассказы. Золотопромышленники

III

Отрядные работы, как и компанейские, были обставлены сплошным воровством. Причина заключалась в том, что рабочим платили за добытое золото «любую половину» его номинальной стоимости, а то и меньше. Если отрядный рабочий попадал на очень большую жилу, компания платила ему все меньше и меньше, по мере увеличения добычи. Понятно, что это вызывало утаивание добытого металла и тайную продажу его скупщикам. В Ельниках образовалось что-то вроде воровской биржи, с понижениями и повышениями. Кабатчик Пятачок являлся главным посредником и всегда выходил сух из воды.

Пока золото шло хорошо, Тарас не нуждался в сбыте его на сторону. Пятачок одобрял придуманную Тарасом систему не вырабатывать всей жилки зараз.

– Все равно деньги пропьете, – уговаривал он Тараса. – Успеете. Помаленьку-то года два пьяны будете, а зараз-то и на полгода не хватит.

– Обыкновенно, где хватит, – соглашался Тарас. – Известно, какая наша жисть. Вот лошадь завел, ворота поставили. Как же, нельзя, надо все, как у добрых людей.

– Ты избу-то выправляй, Тарас.

– Изба от нас не уйдет.

Так шло дело целую зиму. Тарас совсем опух от водки и начал даже заговариваться – «играли хмельники». Теперь он сам не ездил на свою дудку, а возила его жена в новеньких пошевнях. Подъедет Тарас к работе, вылезет из саней и подойдет.

– Окся, ты тут? – крикнет он в дудку.

– Здесь, тятенька, – из-под земли донесется знакомый голос.

– Идет жилка?

– Идет, тятенька.

– Ну, старайся, милая.

Иногда на Тараса нападало что-то вроде сомнения: зачем они, в самом-то деле, морят в забое девку? В кабаке проходу не дают Оксиной работой. Тарас пробовал даже принимать энергичные меры и накидывался на Вахрушку.

– Ты чего, лодырь, у воротка торчишь? – ругался Тарас. – Полезай в дудку!

– Полезай сам, коли охота, – грубил Вахрушка.

– Да ведь мы измаем Оксю-то! Не ровен час, еще придавит землей. Кто ее знает, как она там копается.

– Коли она дура, так я не виноват тому делу.

Однажды под пьяную руку Тарас даже подрался с Вахрушкой, но толку из этого все-таки не вышло. Окся продолжала оставаться в забое и работала там до тех пор, пока сверху ей не крикнут: «Шабаш, Окся!». Она даже позеленела от подземной работы и начала кашлять.

– Вы бы хоть работника прихватили, – советовали жалостные бабы-соседки. – Измывается девка на вашем золоте.

– Работник, – удивлялся Тарас. – А Вахрушка на что? Слава богу, свой работник в дому. Да я и сам, ежели касаемо што, так могу вполне соответствовать… Сам в забой пойду.

– Так и пошел! – корили бабенки. – Один у вас, у мужичков, забой: в кабаке у Пятачка проклажаться.

К весне Тарас стал замечать, что жила «изубожилась». Кварц все самый форменный, а золота прежнего не стало. Конечно, виновата глупая Окся, которая непременно упустила настоящую линию и работает в дудке черт знает как. Тарас даже решился сам спуститься и прополз по узкой норе до того места где, лежа на животе, работала Окся.

– Куда ты, дура, золото наше девала? – ругался Тарас, толкая Оксю кайлом в бок, – Понадейся на чужую работу.

– Девятая сажень, тятенька, подходит.

– Молчи, дура. Не твоего ума дело.

Золота стало попадать все меньше, а потом Вахрушка совсем замотался: пирует в кабаке и на работу нейдет. Пришлось Тарасу самому стать к вороту и «выхаживать» деревянную бадью с землей. Работа хоть и не тяжелая, но после целого года безделья она казалась Тарасу очень горькой. Хорошо еще, что Пятачок научил: половину золота сдавай в контору, а другую половину скупщикам – вот опять и будет та же цена. Не хотелось Тарасу вожжаться со скупщиками, но делать нечего. Старуха Акулина, и та ворчит, что денег стали мало приносить домой.

Ввиду таких стесненных обстоятельств Тарас решился поставить хоть новую избу, а то и в самом деле безо всего останешься. Сказано – сделано. Ворота уже есть. Заказал Тарас бревен мужикам, а сам принялся разворачивать свою избушку. Окся по-прежнему работала в забое, а у ворота стояла жена Вахрушки. Тарас, под предлогом постройки, являлся на дудку только поругаться с бабами. Раз, когда он приехал верхом на работу, сноха сидела без всякого дела.

– Ты это што лодырничаешь? – обругался Тарас.

– Да чего мне делать-то, коли Окси нет…

– Как нет?

– Да так… Видно, домой пошла, а я вот и сижу одна.

– Врешь что-нибудь…

Наклонившись к дудке, Тарас крикнул:

– Окся, куда ты запропастилась?.. Эй, Окся…

Ответа не последовало.

– Спит, видно, подлая… – решил Тарас. – На этих баб только надейся!

Он спустился в дудку, чтобы отлупить Оксю на все корки, но там никого не было, дудка стояла пустая.

– Ну и дура же! – удивлялся Тарас, вылезая на свет божий.

Окси и след простыл, точно она в воду канула. Пока Тарас ее разыскивал, какой-то штегерь успел донести, что дудка уже на девятой сажени и пора ставить компанейские работы. Таким образом Тарас разом лишился всего: ни дудки, ни Окси, ни избушки. Оставался один кабак Пятачка.

– Куда Оксю-то дели, анафемы? – приставал целовальник, не отпускавший теперь в долг ни на грош.

– Отстань…

Но раз Пятачок расщедрился и сам предложил Тарасу стаканчик, – счет шел под новые ворота.

– Поздравить тебя надо, Тарас, – ухмылялся Пятачок.

– С чем это?

– Окся-то закон приняла…

– Н-но-о?..

– Верно тебе говорю… В Карягиной и свадьба была. Форменное приданое себе справила да еще деньгами рублев сорок принесла. Этак-то хошь кто женится… Я бы женился, кабы знал.

– А где она деньги-то взяла, дура?

– А в ноздре, говорит, все из дудки носила… ну, и натаскала. Вот тебе и глупая Окся!..

Таинственный незнакомец

Очерк