Сага о Кае Безумце

* * *

Три дня. Столько мы шли от основного лагеря, прежде чем остановиться.

Сначала мы пробирались вдоль берега, натыкаясь то на отвесные скалы, то на крошечные бухточки, то на утыканные камнями заливы. В одном месте нам пришлось сильно углубиться на сушу, чтобы обойти бурную речушку, водопадом падающую в море.

Все же остров был красив. Красив, как дикое животное. Надо поделиться с Хвитом этим сравнением. Ему понравится. Точнее, понравилось бы…

Я ни разу не приметил возделанных земель или домов, даже с вершин холмов. Если бы ульверы нашли этот остров, то могли бы прожить тут год, так и не узнав о присутствии других людях. Каменистые склоны, на которых так любят гнездиться тупики. Песчаные пляжи, где собирались плотными стадами тюлени или моржи. Мшистые равнины, где могли пастись олени. В реках полно рыбы. Мы даже не охотились. Плели ловушки для рыб, ставили их на ночь, а утром ели жареную форель или лосося.

Если бы я был богом, то поселился бы в похожем месте. С морями, горами, реками и огнем. С частыми густыми туманами. С жарким солнцем и холодными ветрами. С радугами над водопадами. И чтобы никаких тварей — нечего всякую погань в своем доме привечать! А приблудших людей выгонял бы, уж больно они беспокойны.

И сделал бы ночи покороче. Вот как тут. Чтобы темнело лишь ненадолго, а так — всё время светло. Даже когда становилось темно, на небе появлялись зеленоватые полосы света. Как будто туманы заблудились и поднялись наверх. Что бы это могло быть? Хвит наверняка знал. О богах он знал почти всё. А я не мог припомнить ни одной похожей истории. Тулле тоже. Сварт из-за нерадостного отрочества вообще знал только имена богов и главные праздники. Мать ему историй на ночь не сказывала.

Тулле смотрел больше на землю. То и дело наклонялся, разгребал траву или мох, брал кусок, разминал его, порой пробовал на язык.

— Странная тут почва. Вроде бы и расти должно много всего, а дерн не толст. И холодно. Успеет ли что вызреть за лето? Тут лучше скот выпасать. Вон какие пастбища пропадают. Овцы будут на таком корме хорошую шерсть давать, а холод подможет.

Вот кто о чем…

Сварт же до сих пор радовался третьей руне. И всё проверял, сколько ему прибыло сил. То схватится за камень, чтобы поднять, то полезет по скале, чтоб набрать птичьи яйца. Один раз полез в ледяные морские воды. Сказал, что хочет проверить, как долго сможет плыть по эдаким волнам. И тогда я понял, что чувствовал Альрик из-за моих выходок. И впрямь как с безрунным малышом возишься.

А еще Сварт попросил разрешения добивать зверей на охоте. Мол, хочет скорее догнать Тулле по рунам. И мы до упаду смеялись, глядя, как Безоружный пытался задушить тюленя. Тот вертелся, хлопал ластами, рычал, кусался и раз за разом выкручивался из захвата благодаря мокрой шкуре. В конце концов Сварту это надоело, и он одним ударом кулака добил измученного зверя.

— Вона чего! — сказал Сварт. И с того дня каждый раз во время привалов усердно избивал подобранную на берегу деревяшку. — Раз уж я не могу брать в руки оружие, значит, мои руки должны стать оружием.

Даже мое условие казалось не таким жестоким, как у него. Впрочем, боги никогда и не были добряками.

А на четвертый день зарядил дождь. Серый, противный, он проникал под волчьи шкуры и пропитывал рубаху до последней нитки. Головная повязка также напиталась влагой, потяжелела, так и норовила сползти мне на нос, потому я снял ее. Поди, зажила рана-то? Тулле же, глянув на меня, расхохотался.

Я посмотрел на Сварта, но тот лишь пожал плечами. Ему смешно не было.

Когда друг отсмеялся, то пояснил:

— Тебе только сисек не хватает, а так — ну вылитая Дагна Сильная. У нее ж тоже полголовы выбрито.

Кто другой бы сравнил меня с женщиной — убил бы на месте. Или с какой-то другой женщиной. Но Тулле Дагну я простил. Я был не прочь заполучить частичку ее силы или ума. Или ее саму целиком.

Дождь все лил и лил, порой даже сыпал мелкими ледяными шариками. И, изрядно продрогнув, мы отправились на поиски хоть какого-то убежища. Ушли довольно далеко от берега и набрели на каменный разлом. Он выглядел так, будто великан захотел разрубить землю секирой, пропорол длинную рану, устал и забросил это дело. Там Сварт углядел дыру и заполз внутрь. Мы с Тулле переглянулись и полезли следом.

Едва не скатившись по камням, я застыл рядом с ребятами. Перед нами едва поблескивала вода. Подземная вода. И я чувствовал, как она исходит теплом особенно по сравнению с ледяными каплями снаружи.

— Вы как хотите, а я попробую, — не выдержал Сварт и как был, в одежде, плюхнулся в воду.

Мы смотрели на едва заметное черное пятно и ждали. Безоружный почти сразу вынырнул и поднялся выше пояса.

— Тут мелко. Внизу камни. И горячо как в бане. Наконец смою с себя всю соль!

Я тут же скинул плащ, снял башмаки и полез в воду вместе с топором. Мало ли! Вдруг тут водятся змеи или зубастые рыбы. Или из глубины пещеры выползет какая-нибудь чешуйчатая тварь.

И едва не застонал от удовольствия. Горячая вода согрела мою застывшую кровь. Я впервые за этот день почувствовал пальцы на ногах. Да и просто смыть соль и пот было приятно. Кровь мы худо-бедно оттерли в морской воде, но потом рубаха и штаны едва ли не скрипели от соленой корки. Хорошо, хоть не натер ничего.

— Останемся тут? — с надеждой спросил Сварт.

— Ага. До конца жизни, — выдохнул я.