Конан и Дух Огня

Испротил Конан при этом ещё всего две лопаты. И одну кирку.

Рэско-Альфэдр, успевший после обеда пошарить в фургоне, и явно убедившийся в неисправности арбалета, починить который не помогло бы никакое волшебство, своим мрачным видом лишний раз доказал, как опасно поворачиваться к нему спиной, и вообще, недооценивать или доверять. Впрочем, Конан и виду не подал, что это заметил.

Когда чародей убедился в полной готовности канала к пуску воды, они с вымывшимся напоследок в речке Конаном вернулись в лагерь. Здесь маг попросил варвара подождать, занявшись ужином, пока он, то есть Рэско, сходит в пещеру за платой.

Конан, полный дурных предчувствий, внешне, тем не менее, проявил полную беззаботность, и даже позволил себе пошутить, спросив, не помочь ли магу в таком трудном деле - считать его научили ещё в детстве! Да и носить тяжести он мастак! Маг, насупясь, попросил киммерийца не затрудняться, обещав справиться самостоятельно, и гордо удалился, погоняя лошадей, которых вновь запряг в фургон.

Конан, разумеется, был не настолько наивен, чтоб действительно заниматься ужином.

Осторожная слежка помогла выяснить, где находится берлога мага - оказалось, всего в пятнадцати минутах ходьбы - пещера, в которой тот держал, очевидно весьма давно, золото, и все свои наиболее ценные и нужные причиндалы. И хотя тьма, царившая внутри, скрывала мага и всё остальное, звуки позволяли варвару безошибочно определять, что происходит в логове коварного нанимателя.

С полчаса Конан терпеливо ждал, когда маг вдоволь набурчится, отсчитает, и снова набурчится, а затем волоком дотащит тяжёлый мешок до фургона. По прикидкам киммерийца, две тысячи должны были весить не меньше пятидесяти фунтов, но желания выйти и помочь обливающемуся потом стигийцу у него даже на минуту не возќникло, впрочем, как - отдадим ему должное - и мысли пристукнуть чародея и ещё пошарить в его пещере.

Он предпочёл бегом вернуться в лагерь, и поужинать, от души приложившись к очередному бурдюку (справедливости ради надо сказать, что практически всё "выпитое" варвар, опасаясь яда, попросту вылил в реку, компенсировав недостачу жидкости в организме и бурдюке чистой водой).

Появление фургона с мешком, и запыхавшегося Рэско полупьяный киммериец приветствовал весело и бурно. Монеты он, однако, тщательно пересчитал, не постеснявшись особо стёртые или подозрительные попробовать "на зуб".

Прощание не было ни тёплым, ни дружеским.

Уже в сумерках, нагрузив на свою лошадь мешок с продуктами и золотом, бурдюки с вином и водой, и отказавшись "в последний раз переночевать", Конан отбыл в обратном направлении, ещё раз заверив Рэско, что тому не о чем беспокоиться - слово Конана твёрдо, как скала!

Чародей, провожая варвара, с явным нетерпением поглядывал на дамбу, тоже уверяя, что не вскроет перемычку, пока варвар не отъедет на "безопасные миль десять!", то есть, не раньше, чем утром. Оба друг другу не верили. И оба имели на то основания.

К счастью, лощина, по которой они прибыли, была вполне извилистой. Отъехав от перевала мили на две, Конан убедился, что маг не может больше его видеть или слышать, после чего, сбросив прямо среди дороги мешок с продуктами, и бурдюки, пустил свою вначале попротестовавшую было лошадь (вот наивная - упрямство, конечно ей не помогло!) в бешенный галоп, понукая её и нещадно нахлёстывая, словно за ним черти гнались.

Проскакав мили три, он решил не рисковать больше, и остановившись, забросил мешок с золотом на какой-то камень. После чего... Не менее быстро погнал лошадь обратно!

Он даже оглядываться опасался - чтобы не ослепнуть!

Отъехав не меньше, чем на полмили от мешка, он заехал за большую скалу и приготовился терпеливо ждать, спешившись, и успокаивая опасливо косящую и тяжко дышащую лошадь.

Но ждать пришлось не больше двух минут.

Теперь Конан точно знал две вещи: оставлять в живых такого свидетеля маг не собирался ни при каких условиях. И - заклинания, подслушанные варваром у пещеры действительно сродни тем, что чародей творил при установлении защитного круга для ночёвок. Только посильнее.

Во всяком случае, полыхало здорово: можно было с уверенностью сказать, что и из долины, где остался маг, багровое зарево было отлично видно.

Доехав уже не торопясь до мешка с едой и бурдюков - в обеих тоже была вода, самолично набранная Конаном из реки! - варвар спрятал их за большим камнем, стреножил лошадь, и пустил её пастись туда, где ещё была какая-то чахлая травка.

Он искренне надеялся, что бедному животному не придётся ждать его больше двух-трёх дней. Сам же варвар налегке, но в полном боекомплекте, отправился закончить кое-какие дела в долине, и вернуть кое-какие долги...

Маг был настолько уверен в жадности и глупости дикаря-варвара и силе своих заклинаний, что даже не дал себе труда съездить убедиться, сожгли ли заговорённые монеты его беспечного и "варварски-примитивного" высокооплачиваемого землекопа.

От всё ещё стоящего на том же месте фургона Конану с его кошачьим зрением была прекрасно видна вся долина и направляющаяся к отвалам земли в её центре фигура на лошади милях в четырёх: очевидно, чародей выехал сразу же, как только увидел зарево там, где и ожидал его увидеть. В гибели горе-наёмника он явно не сомневался... Ну-ну.

Взошла луна. Конана она застала на скалах, выше невскрытой ещё дамбы футов на триста, в непосредственной близости от пещеры "Духа орлов-беркутов".

Варвар действовал в духе мудрой поговорки древних: в том смысле, что "враг моего врага - мой друг", проворно махая любимой киркой, выколупывая слой глины и щебня, маскирующий жерло. Но убить он хотел двух зайцев сразу: освободить возможного союзника, и, главное - подготовить себе хороший и надёжный наблюдательный пункт.

Рука была набита, и дело шло споро. Вскоре пошли крупные камни. Конан смело выкатывал их и отпускал кувыркаться, подскакивая, вниз по склону: он знал, что от поселения луэков маг ничего не услышит, а если и услышит - не придаст значения. Ведь единственный свидетель, который мог бы как-то помешать теперь осуществлению его планов, уже - как наверняка думал маг - мёртв, сожжён и развеян по ветру!

Конан работал так, как не работал даже при прокладке траншеи, не обращая внимания на заливавший глаза и тело едкий пот, и хлопающие по спине ножны, всей силой титанических мускулов ворочая огромные камни, завалившие десятифутовое круглое отверстие пещеры явно искусственного происхождения. Самые крупные валуны даже он мог убрать лишь с помощью предусмотрительно захваченного новёхонького шестифутового лома.

Одновременно он ломал голову над вопросом - то ли чародей вовсе не так хрупок, как прикидывался, то ли для этой работы он нанимал ещё каких-то дурачков, падких на золото. В последнем случае можно было не сомневаться в том, какая судьба их постигла...

Свидетелей Рэско явно очень не любил.

На расчистку ушло около часа. Вся пробка оказалась глубиной футов в десять.

В открывшемся отверстии даже Конан ничего разглядеть не мог. Непроглядный мрак скрывал таинственные недра пещеры, не позволяя определить её глубину и форму. Дух, если он и был ещё здесь, никак своё присутствие не обозначил, зажигать же огонь, и рассматривать местные достопримечательности варвар уж точно не собирался - зная, что уж свет-то наверняка выдаст его - пещера высоко, и маг его увидит и издали.

С другой стороны, рассматривать сейчас древние алтари и прочие детали Конану было и ни к чему. Он и так получил то, к чему стремился: вид на реку, дамбу и всю долину был великолепен. Пещеру явно соорудили там, где надо. Этот Дух, или его почитатели знали, что делали.

Хотя хозяин, как упоминалось, никак не отреагировал на появление запыхавшегося и пропотевшего Конана, тот посчитал невежливым не поздороваться на всякий случай с возможным будущим союзником:

- Приветствую тебя, о почтенный Дух этой пещеры!

Прости меня за незваное вторжение, но клянусь бородой Крома, я не желаю тебе зла! Я лишь хочу кое за кем и кое за чем понаблюдать из твоего убежища. Обещаю уйти отсюда сразу, как увижу и узнаю то, зачем сюда пришёл! Ты не возражаешь?

Ответа он, разумеется, не получил.

Да и очень удивился бы, если б получил! Брехун Рэско.

Хотя, если хорошо подумать, для чего-то же он эту пещеру заделывал! А стигийский маг просто так никогда ничего не сделает.

Ладно, может, днём станет видно, что внутри, тогда и выяснится всё.

А сейчас надо быть повнимательней - похоже, представление началось!

Вначале возник на пределе слышимости странный звук, постепенно усиливающийся. Такой Конан слышал лишь однажды - когда в Зембабве встретился с тучами кочующей саранчи, степным пожаром выедавшей всю зелень, встретившуюся на пуки...

Затем, казалось, вся заливаемая призрачным пепельно-молочным светом луны долина, пришла в движение.

Волна за волной словно пробегали по ней по направлению к Конану. И вдруг он понял, что это за море возникло и бушует там, у раскопов, и несётся неудержимым потоком сюда, с рёвом и грохотом приближающейся лавины.

Это поистине неисчислимым воинством бежали миллионы и миллионы...

Сусликов!

Такое зрелище вряд ли когда-нибудь сможет он увидеть ещё раз! Да и вообще - кто-нибудь! Ну и силищу собрал здесь Рэско!..

Крохотные отсюда тельца, сливаясь на большом расстоянии в единую живую массу, могучими потоками накатывали на перевал, и здесь, распадаясь на отдельных зверьков, стремительно покидали долину. Звук их передвижения больше всего походил на топот табуна диких коней, хотя, конечно, суслики не обладали ни их скоростью, ни твёрдыми копытами. Поэтому и не нависало над их стадом туч пыли, и ничто не мешало варвару наблюдать грандиозное зрелище.

Захлёстывающее перевал серо-стальное море казалось живым и разумным. Впрочем - ведь так оно и было!

Великий исход продолжался часа полтора.

Напуганные шумом и таинственным движением, две оставшиеся у фургона лошади, которых маг даже не потрудился распрячь, сорвались с упряжи, и ускакали в долину в самом его начале, быстро обогнав армию зверьков, так что теперь никакие другие звуки не мешали слушать мерный дробный гул тысяч и миллионов лапок.

Но вот наконец последние серо-серебристые в свете поднявшейся вертикально луны, словно живые капли ртути, шкурки, скрылись за перевалом.

Конан подумал, что зря он стреножил свою несчастную лошадь. Вряд ли её обрадуют орды грызунов, наводнившие сейчас лощину и дорогу. Ведь мечущееся в панике животное может запросто сломать свои хрупкие ноги. Придётся тогда его прирезать, чтоб не мучилось, и до Сараканды добираться пешком. Ну и ладно. Всё равно за четыре дня он туда доберётся, как бы там ни было.

От мрачных мыслей, и воспоминаний о благах цивилизации Конана отвлёк чародей.

Рэско-Альфэдр прискакал галопом. Видать, осмотр катакомб полностью его удовлетворил, и ему не терпелось начать.