Хозяин Запретного леса

Вместо ответа тяжесть его руки на макушке. Касание пальцами щеки. Теплое дыхание около уха.

– Куда я теперь от тебя денусь, ведьма? – обнял, зарывшись лицом в ее волосы. – Я теперь твой навеки. И захочу, не брошу.

– Можно я здесь останусь, с тобой? – замерла в ожидании ответа.

– Нельзя.

– Почему? Я лес знаю, смогу здесь жить. Хлопот от меня не будет. Честно!

– Ты – человек. Твое место среди людей. – уложил ее к себе на колени, по волосам гладит ласково. – Даже если тебе кажется, что это не так. Здесь тебе не место.

– Тогда пойдем со мной. – просто так сказала, сама понимая, насколько глупо это звучит.

– Даже если бы хотел, не смог бы. Нельзя мне из лесу выходить. Мы с ним накрепко связано. Намертво, я бы сказал.

– Расскажи мне, – голос сонный, мурлыкающий.

– Это долгая история. И страшная.

– А я люблю страшные сказки.

– Сказки, говоришь? – едва заметная грусть в голосе. – Ладно, будет тебе сказка. Слушай.

Жили-были на свете два брата, хранителя лесных. Следили за порядком в лесу. Чтобы все жили в мире. И все у них шло складно и ладно, пока не пришли в лес люди. Стали деревья рубить, избы строить. Пни корчевать и поля засевать. Зверей убивать почем зря, грибы и ягоды собирать, топтать травы. Разоряли лес, будто они в нем хозяева.

Прознали про это хранители. Старший брат разозлился. Хотел обернуться зверем лютым и прогнать людей прочь. Порушить их дома, потоптать поля, детей задрать. Чтобы ушли из этих мест. И больше не возвращались. Но младший его остановил. Сказал, что людей нужно научить жить в мире с лесом. Вызвался пойти к ним в деревню и всему обучить. Старший брат дал ему на это одно лето. И стал ждать.

Прошло лето. Младший брат не вернулся. А люди как разоряли лес, так и продолжали. Разгневался тогда старший брат, обернулся свирепым медведем и пришел в деревню. стал рвать людей, рушить их дома.

Но тут вышел ему навстречу младший брат. Человек человеком. По всему видно, что в деревне его уважали и почитали. Как мудрого наставника и важного человека. И велел он брату в лес возвращаться и оставить людей в покое. Гордо так велел, с вызовом. Будто впервые видел.

Но старший брат отказался. И тогда младший силой его прогнал и проклял. Проклятие изменило хранителя. Превратило его в чудище лесное, жаждущее человеческой крови. И заперло в заповедном лесу. Стоит ему покинуть зачарованную чащу, он умрет мучительной смертью.

Но не стал старший брат терпеть вероломство младшего. Проклял его в ответ. Проклял жизнью человеческой. Человеческой старостью. И бессмертием. Покуда жив старший брат, жив и младший. И вечно прозябать ему в дряхлом человеческом теле среди столь любимых им людей.

– Такая вот сказочка, – в голосе послышалась ненависть. – Много веков с тех пор прошло. А братья так и не помирились. Один в лесу сидит безвылазно и губит любого, кто посмеет в его чащу сунуться. Другой пытается его убить, чтобы самому упокоиться с миром. Лета не проходит, чтобы не забрел в лес нанятый им охотник на нечисть с железом наперевес. Еще ни один живым не вышел. Теперь понимаешь, с кем связалась?

– Друид, – голос дрожал и срывался. – Старый друид твой младший брат! Он этот лес ненавидит. Пуще других деревенских стращает. Не позволяет даже близко к опушке подходить. И на меня каждый раз волком смотрит. Будто чует что-то. Да только доказать ничего не может. Бабка сказывала, что он был древним старцем когда она еще в девках ходила. Он и мать мою не любил. Деревенских против нее настраивал. А ведь она просто пришлая была. Просто лес любила и всякую живность.

– Так и есть. Потому и нельзя тебе здесь бывать слишком часто. Этому стервятнику только повод дай. Погубит тебя. Или против меня будет использовать. Нельзя мне было тебя к себе подпускать. Да только поздно после драки кулаками махать. Что сделано, то сделано. Сам дурак.

– Ты и правда умрешь, если из лесу выйдешь? – Лесе так хотелось взглянуть ему в глаза, но она не решалась больше нарушать запрет.

– Не знаю, не проверял, – горький смешок. – И как-то не хочется. Ты уж извини.

– Что же нам теперь делать?

– Иди домой, – нежно поцеловал ее в макушку. – И постарайся хотя бы пару лун сюда не ходить. Даже близко к лесу не подходи. И от друида подальше держись, пока мой дух не выветрится. Водой ты его не смоешь, так что просто потерпи.

Шла домой, будто в воду опущенная. Он, как обычно, проводил ее до опушки. А у околицы ей встретился старый друид. Посмотрел недобрым взглядом, но говорить ничего не стал. Деревенские после праздника домой возвращались. Кто с речки, кто из лесу. И она среди них затесалась, будто и не уходила. Поздоровалась вежливо и дальше пошла. Он только вслед ей злобно смотрел.

Цок-цок. Цокают друг о дружку спицы. Тянется из клубка шерстяная нитка. Сидит в его объятиях, как в колыбели, и есть из его рук бруснику. По пальцам стекает алый сок. Словно кровь.

Две луны она в лесу не появлялась. На третью не выдержала, сбежала при первой возможности. Прихватила с собой работу. Чтобы вопросов лишних не задавали. Работы в поле уже закончились. Все по домам сидят, запасы на зиму заготавливают. Она, вот, носки вяжет.

Осенью дни коротки. Только проснулся, а уже и закат. По ночам бродит по земле Дикая охота. Ищет заблудшие души. После заката лучше из дома не выходить. Окна и двери закрыть на железные щеколды. Чтобы нечисть не пробралась.

– Тебе пора, – целует в макушку. – Идём, провожу.

Мягколапой рысью ступает рядом. Игриво бодает лобастой головой. Позволяет гладить пушистый мех. Он всегда провожает ее до опушки. И всегда в зверином обличье. То медведем обернется, то волком, то оленем. И долго смотрит ей вслед. До крови кусая покрытые брусничным соком пальцы, пытаясь унять свою жажду.

Зимой сложнее себя сдерживать. Чем длиннее ночи, тем сильнее его звериная сущность. И тем слабее странный внутренний запрет. Потому и гонит ее раньше срока. Не за диких зверей опасается и не за Дикую охоту. Те ее не тронут. Признают своей. За себя боится. Что однажды не сдержится и вцепится ей в горло.

Как бы отвадить ее до весны? Может не выходить на зов? Не показываться. Глядишь, тогда перестанет в лес ходить. Зимой долго на пеньке в ожидании не просидишь. Главное, чтобы опять глупость какую не выкинула. Как тогда, с порезанными руками. Она ведь упрямая.

Прошлая зима далась ему нелегко. Но тогда можно было держаться подальше. Или велеть не приходить несколько дней. Теперь так не получится. Замучает вопросами.

– Знал ведь, что горя с ней хлебнешь, – укоряет сам себя тихонько. – Теперь не жалуйся. Головой нужно было думать, а не сердцу волю давать.

Леся брела по пустой улице, размазывая по лицу слезы горькие. Уже седмицу он не показывался. Не выходил на зов, даже издали с ней не заговаривал. Неужто разлюбил ее? Или она его чем обидела по глупости? А ну как больше не появится? Как ей дальше жить?

– Здравствуй, девица-красавица! – на дороге возник добрый молодец, ученик отцовский в окружении друзей. – Чего закручинилась? Али обидел кто? Так ты только скажи, я ему мигом тумаков отвешу!

– Здравствуй, Радомир! – выдавила натужную улыбку. – Спасибо за заботу, но без твоей помощи обойдусь. Не сахарная поди, от слез не растаю.

Дружки Радомира дружно заржали. Парень глянул на них зло. Потом посмотрел на Лесю:

– Знаю я, чья помощь тебе нужна. Хозяина запретного леса. С нечистью связалась. Чем же он лучше нормальных мужиков? Или правду говорят, что в мать пошла? Та тоже с нечистью якшалась и чаровницей была.

Радомир давно на нее глаз положил. Да только безответно.

– Ты бы не артачилась, нечистивое отродье, – подошел вплотную, дыхнув в лицо жареным луком, ухватил пальцами за подбородок. – Может я и сохраню твою тайну. Коли порадуешь меня. Видать, миленку твоему ты больше не нужна. Нашел себе волчицу. Или медведицу.

С перепугу влепила ему пощечину. А потом коленом между ног двинула. И припустила к дому со всех ног. Не станет же он за ней гнаться через всю деревню? Не стал. На следующий день у околицы подкараулил и следом в лес пошел.

Тихо крался следом по тайной тропке. Вошел вместе с ней на полянку заветную. Слушал, как зовет она Хозяина лесного. А когда тот не явился на зов, вышел из тени.

– Я ж говорил, что не нужна ты ему больше. Нечисти верить нельзя. А вот мне вполне сгодишься. Я не привередливый, – надвигался на нее, заставляя пятиться к деревьям. – Где вы с ним любились? Что, прямо тут, как дикие звери?

Леся отступила к краю поляны. Уперлась спиной в дерево. Бежать было некуда. Звать лес на помощь нельзя. Это бы подтвердило слова Радомира. И он бы об этом всей деревне разболтал. Люди в деревне доверчивые. Да и Лесю не очень-то жалуют. Любой байке поверят.

Попыталась ударить, но на этот раз он перехватил ее руку. Сгреб медвежьей хваткой и повалил на землю. Сам сверху залез. Одной рукой к земле прижал, другой задрал юбку. Потом стал штаны развязывать. Коленом ей ноги раздвинул. Навалился всем телом, прижимая к земле. Пыхтит и хрюкает от нетерпения, словно хряк у кормушки. Леся и пошевелиться не в силах. Только кричать и может. Да зажмуриться от страха.

Сила неведомая оторвала от нее Радомира, подняла в воздух и швырнула об дерево. Тот со стоном упал на землю, тряся головой. Между ними стоял здоровенный разъяренный медведь. Шерсть дыбом, с клыков пена хлопьями свисает. Рык глухой над лесом раскатами грома разносится. Бросил взгляд на Лесю да и прыгнул на Радомира всей тушей.

Жуткий крик сменился булькающим хрипом. Летели во все стороны брызги крови и куски мяса. Парень дергался в предсмертных конвульсиях. А медведь все рвал и рвал свою жертву. Будто хотел, чтобы и клочка от него не осталось.

– Не надо, – голос не слушался, получился хриплый шепот. – Пожалуйста, не надо. Остановись. Стой! Не убивай!!!

Медведь замер. Обернулся на голос. Глаза дикие, ни капли разума. Морда в крови, шерсть слиплась. Зарычал, обнажая клыки. Того и гляди бросится на нее. Потом застыл, тряхнул башкой, будто отгоняя наваждение. И ломанулся в лес через кусты. Оставляя на острых сучьях клочья шерсти.

Леся села. Оправила одежду и застыла, словно изваяние. Боялась шевельнуться. Боялась даже посмотреть в сторону кучи кровавых ошметков, что еще пару ударов сердца назад была человеком.

Тень возникла среди деревьев, на самом краю света. Он замер, глядя на нее из тьмы лесной чащи. Уже не свирепый зверь. А ее любимый мужчина. Сердце болезненно сжалось в груди. На глазах выступили слезы. Захотелось броситься к нему, обнять. Но перед глазами возник образ свирепого медведя и дыхание перехватило.

– Зачем ты его убил? – она с трудом переборола страх и вернула голосу силу.

– Он хотел сделать то, чего ты не хотела, – голос, больше похожий на рычание. – Я не мог ему позволить.

– Ты мог остановиться. Напугать, покалечить на худой конец. Но не убивать.

– Не мог. Прости, – тень отодвинулась вглубь леса. – Уходи. И больше не возвращайся. Ты сама все видела.

Он не сказал больше ни слова. Она звала. Плакала, умоляла. Клялась, что не испугалась и что ни в чем его не винит. Грозилась остаться в лесу и замерзнуть насмерть. Снова плакала. Но он не отозвался. Леся посидела еще немного и бросилась к выходу из леса. Когда Радомира хватятся, станут искать. И лучше бы ей быть отсюда подальше.