В тени королевы

– Не могу, фиал разбился. И ты сам прекрасно знаешь, что подобные сувениры мне не по вкусу.

– Я же не слепой, Китти, – говорит он хмуро. – Знаю, что кое-кто спит и видит, как бы выдать тебя замуж за испанца!

– Не нужен мне никакой испанец. Хочу только Хертфорда! – отвечаю я и вижу, как смягчаются его черты.

– Иди-ка сюда, – говорит он хрипловато. – Цвет этой амазонки тебе не идет; по-моему, ее пора снять!

Просыпаюсь я от тревожного стука в дверь, и в первый миг не могу сообразить, что происходит. За окном ярко светит послеполуденное солнце. Где я? Стук повторяется. Сажусь в постели, протирая глаза – и невольно улыбаюсь, заметив рядом обнаженного, крепко спящего Хертфорда.

– Это Джуно! Впустите меня!

Я сползаю с кровати, завернувшись в одеяло, шлепаю босиком к двери и отодвигаю засов.

– Я смотрю, вы тут зря время не теряли! – говорит Джуно, проскользнув в спальню. – Прикройся, Нед!

Он нашаривает возле кровати штаны, натягивает их и садится на край постели, протирая кулаками глаза. Я пристраиваюсь рядом, уткнувшись носом ему в плечо, вдыхаю запах – от него пахнет мною – и вспоминаю, чем мы тут занимались всего час назад.

– Что такое, сестренка? Что-то стряслось?

Только сейчас я замечаю, что в глазах у Джуно плещется страх.

– Да, кое-что случилось, – отвечает она. Оба мы смотрим на нее, ожидая продолжения. – Умерла жена Дадли.

– Этого можно было ожидать, у Эми Дадли была опухоль в груди, – говорит Хертфорд.

– Нет. То есть да, но… – Она останавливается, видимо подбирая слова. – Ее убили и обставили это как несчастный случай.

– Ох! – вырывается у меня.

Страшно жаль бедную Эми Дадли, которую я никогда не видела, однако столько о ней слышала. Муж ее с утра до ночи обхаживает королеву, а она и не появляется на людях, но все шепчутся о ней.

– И люди думают, что это сделано по приказу Дадли? – спрашивает Хертфорд.

– Большинство – да. Уже началось расследование. Дадли покинул дворец, а королева заперлась у себя и никого не принимает, кроме леди Ноллис, Кэт Астли – и, конечно, Сесила.

– Как она умерла? – спрашиваю я.

– Я знаю только то, что слышала. Но об этом все говорят. Сегодня утром Эми Дадли разрешила прислуге пойти на деревенскую ярмарку в Камнор-Плейс. Слуги ушли – а когда вернулись, нашли ее со сломанной шеей внизу лестницы.

– Так, может, она и вправду случайно упала? – говорит Хертфорд.

– Там лестница всего в пару ступеней! Упав с такой, никак не сломаешь шею.

– И то верно, – соглашается он.

А я все думаю о бедной женщине и ее несчастной жизни. Может быть, для нее это к лучшему? Каково жить, зная, что королева ждет твоей смерти, чтобы заполучить твоего мужа? Но еще, как обычно, думаю о себе – и понимаю, что подозрительная смерть Эми Дадли ломает мои планы. Подойти к королеве и попросить разрешения на брак в ближайшее время не удастся.

– Вы не думаете, что она могла наложить на себя руки? – спрашиваю я.

– Некоторые говорят и так. Но большинство считает, что ее убили.

– Теперь королева не сможет выйти за Дадли, – говорю я. – Если его будут считать убийцей…

– Ты права, Китти, – отвечает Хертфорд. – Когда они поженятся, тень падет и на нее: она будет выглядеть соучастницей. А больше всех выиграет от этого Сесил. Он на все готов, лишь бы не дать королеве выйти за Дадли.

– Ты считаешь, это дело рук Сесила? – спрашивает Джуно и тут же испуганно прикрывает рот рукой.

– Я ничего такого не говорю, и ты помалкивай, – предупреждает он. – С Сесилом лучше не ссориться. – Он встает, торопливо одевается и покидает спальню, бросив на прощанье: – Будьте осмотрительны. Кто знает, чем все это кончится! Может статься, подобного скандала королева и не переживет.

Мы с Джуно тоже одеваемся и выходим в приемный покой, где уже накрыты столы к ужину. Здесь Мэри, белая, как простыня. Да что там – все напуганы до полусмерти! Ужин, за которым сидят лишь фрейлины королевы, проходит в напряженном молчании. Сама королева не появляется; но из ее покоев выходит Кэт Астли, осунувшаяся, разом постаревшая, – сейчас ей меньше шестидесяти не дашь. Просит кого-то из слуг приготовить блюдо с едой, сама, без всяких церемоний, уносит его во внутренние покои. Некоторое время спустя появляется снова, берет флягу эля и снова исчезает в покоях королевы.

Мне вспоминаются утренние перчатки. Все эти страхи, что кто-то отравит Елизавету… а в результате безвременная смерть настигла бедную Эми Дадли. Говорят, Дадли на ней женился по любви, против воли отца. И что поначалу они очень любили друг друга. Наверное, так и было: надо очень любить, чтобы нарушить волю родителей. Тут я вспоминаю Гарри Герберта, и мне становится грустно. Я ведь его любила – или воображала, что люблю; затем все лопнуло, как мыльный пузырь. Должно быть, и у Дадли с Эми вышло так же: была любовь – а потом не стало. И я говорю себе, что никогда, никогда не разлюблю Хертфорда, что наш мыльный пузырь никогда не лопнет; тошно делается от одной мысли, что когда-нибудь могу разлюбить его – или, и того хуже, он меня.

У Мэри вокруг глаз черные круги, она выглядит совсем измученной, и мистрис Сент-Лоу предлагает мне отвести ее в спальню младших фрейлин. По дороге туда, вдоль по длинному коридору, Мэри молчит, и только когда я открываю дверь, говорит:

– Слава богу, здесь пусто! Хотя бы несколько минут я смогу побыть одна.

Я помогаю сестре раздеться и забраться в постель, сама ложусь рядом, и мы сплетаем мизинчики.

– Хотела бы я, чтобы Ви́на была здесь! – говорит она.

– Она скоро вернется.

– Интересно, какой у нее дом?

– Она ведь в Ладгейте живет, верно? – Я вдруг понимаю, что мне ничего не известно о настоящей жизни Левины за пределами двора.

– У нее муж и сын, – говорит Мэри.

– Вот как?

– Да, сын Маркус. Сейчас он на континенте. А ее муж, Георг, служит в королевской гвардии.

Я мысленно браню себя за то, что не знала этого, да и никогда не интересовалась. Левина – подруга нашей семьи, а мне неизвестно о ней самое важное! Вечно у меня так: совсем не думаю о других.

– Ты скучаешь по maman? – спрашиваю я.

– Конечно, скучаю.

– И я, – говорю я.

Пока не произнесла этих слов, кажется, даже не представляла, как мне ее не хватает. Словно мы плывем по океану на крошечном плотике, двое на всем белом свете. Ни отца, ни матери, ни брата или сестры, носящих то же имя.

– Слава богу, что есть Ви́на! – говорю я.

– Если ты выйдешь за Хертфорда, – тихо говорит Мэри, – и вы заживете своим домом, как ты думаешь, Киска, можно мне будет жить с вами? С тобой, и собаками, и с Геркулесом. И Ви́на будет приезжать в гости. Потом у тебя родятся маленькие, а я буду помогать их растить. У нас снова будет настоящая семья. Я соберу для вас прекрасную библиотеку; люди будут приезжать издалека полюбоваться нашими редкими книгами…

Она говорит негромко, мечтательно, словно рассказывает сказку.

– Когда я выйду за Хертфорда, – поправляю я.

Но этот брак кажется далекой, почти недостижимой мечтой. Мы не властны над собою. Здесь, при дворе, под властью королевы, мы словно в тюрьме. А теперь еще этот скандал – и наша с Хертфордом свадьба снова откладывается бог знает на сколько, и уже кажется, что нам до нее не дожить…

– Мышка, я все сделаю, чтобы вышло так, как ты хочешь!

Часть пятая Лорд Бошан