Медвежий фрагментариум. Записки метазоолога

12 февраля (там же)

К сожалению, медведей нельзя изменить, исправить их во многом негодную программу. Иногда они напоминают мне лошадок в юле, вечно скачущих по кругу, с повторяющимися спотыканиями и задержками в прыжке. Их судьбу написали за них. Как зоолог я вижу, что даже специализированные и нишевые млекопитающие сами в какой-то момент выбирали свой путь и свое предназначение, приложили к этому свою лапу. Но не медведи, которым строго указали, куда идти. И они ни разу не пробовали взбунтоваться. Но, как существа пограничной природы, они давно бы могли свернуть навязанный сценарий. Пожалуй, именно с целью развития покорности их интеллект был сильно урезан. Студенты приходят в недоумение, когда впервые знакомятся с медвежьими мозгами. Обычно это мозги дегенерата. Отсюда вся эта бурно расцветшая медвежья психопатология и представление об их врожденной дебильности. Но медведи, вопреки этому, крайне умны. Я знаю это по многолетнему личному общению. Думаю, большинству людей нужно подняться еще на ступень-другую, чтобы достичь сходного уровня разумения.

9 января (все еще здесь)

Общий масштаб медвежьего вторжения в общий ход естественной истории начинает мной осознаваться только теперь. Прежде я допускал лишь определенное региональное, ареальное влияние, ограниченное по времени, имеющее исчезающе слабый эффект в отдельных узлах причинно-следственной структуры. На самом деле медведи могут вторгаться в миропорядок, где захотят и когда захотят, добиваясь в отдельных процессах тотальной трансформации, и хотя их зона ответственности затрагивает в основном мир животных, они с легкостью меняют судьбы и порядок жизни людей, если увидят в этом необходимость. Вместе с тем их численность и территориальное присутствие определяется исключительно биологическими и зооэтологическими факторами. Они никогда не выходят за рамки предписанного им животного поведения, при этом одновременно функционируя в качестве произвольных акторов и строителей доступной реальности для объектов и процессов различной природы.

18 апреля (без изменений)

Если медведь уставился на тебя, то это значит только одно: он не в себе. Или он спит с открытыми глазами, или его зрение настолько ослабло, что он большую часть времени пребывает в состоянии созерцательного безразличия. Потому как подлинный пристальный взгляд медведя продолжается несколько мгновений, за которые всецело решается твоя судьба. Конечно, не всегда это вопрос жизни и смерти — совсем не обязательно. Но зацепившийся за тебя взглядом медведь уже может пригласить тебя в путь. «К тебе или ко мне?» — как бы вопрошает он. Путь в мою сторону — неосознанная внутренняя трансформация, после которой я могу себя не узнать, даже не вспомнить об этом моменте и начать жить дальше уже другим человеком, не имеющим ничего общего с собой прошлым. А откуда, вы думаете, столько потерявшихся людей, забывших, кто они? Каждый из них имел неосторожный контакт с хозяином леса. Официально они лишь затерявшиеся неудачники со стертой памятью. Остальные обрели другую жизнь на новом месте. Путешествие к медведю — это уже избранничество. Ты можешь быть допущен к святая святых медвежьего существа — к его командному пункту воплощений. Ты сразу поймешь, что пожаловал в медведя, когда начнешь преображать все вокруг, о чем только не подумаешь. Хотя последнее — пока лишь гипотеза, и мне нужно провести ряд экспериментов, чтобы окончательно ее подтвердить.

2 мая (без изменений)

Я заметил, среди медведей много хромых. Особенно среди самок. Не установил еще, с чем это связано. Возможно, их временные помутнения вызывают нарушение координации. Они часто довольно неумело преодолевают препятствия: поваленные деревья, разросшиеся пни и пересохшие ручьи. Возможны также увечья из-за нор на склонах оврагов и рек и прорытых кабанами геометрически неопределенных углублений. Хотя помутнения они как раз контролируют, дело, думаю, в другом. Их тела несбалансированны от природы. Только молодые медвежата карабкаются по деревьям, взрослые особи обычно даже не пытаются. Результатом будут вырванные когти и сломанный при падении позвоночник. Подстраивая их организм под новую сложную функцию, природа не довела до ума самого носителя. Поэтому все медведи — потенциальные инвалиды. Но из-за этого они не становятся менее кровожадными и ловкими убийцами, когда растительная кормовая база истощается.

3 июня (жду изменений)

Я бы хотел им помочь, как они пытались помочь мне. Я, конечно, отстреливался до последнего пневмопатрона, причинил максимальный урон, на какой был способен, но они меня почти не тронули. У меня были сломаны ключица и четыре ребра. Это пустяки по сравнению с тем, что они обычно делают с такими горе-зоологами. Но как я теперь понимаю, они пытались мне что-то сказать, передать мне свое сокровенное знание. А я так отчаянно сопротивлялся. Удивляюсь их терпению. Они снова и снова меня выслеживали в удаленных друг от друга местах, отсекали от основной экспедиционной группы и запирали в каком-нибудь урочище. Они всегда выбирали идеальное место для блокады, во всех трех случаях — ни в овраге, ни в яме, ни в пещере — не удавалось установить связь с лагерем. Это были три редкие слепые спутниковые зоны. Я словно бы исчезал из материального мира на эти часы. Не знаю, почему они так настаивали на нашем общении, я этого так до сих пор и не понял. Я просто предполагаю, что это уже у меня в голове. И все, что я придумаю, и будет их посланием. Такой способ коммуникации заметно бы все упростил.

8 марта (психиатрическая клиника в городе Камень-на-Оби)

Наконец до меня дошел смысл всех этих медвежьих синхронизаций, которые я так часто фиксировал раньше и которые мне больше не приходится наблюдать. Синхронизации были элементом сокрытия, способом изощренной медвежьей маскировки. Вот почему этот паттерн так понравился троице М., Ф. и Т. Это соответствует их принципам восприятия животного мира. Они целиком и полностью настроены на внешнюю подставную жизнь диких животных. И если в отношении видов других семейств этот научный подход приносит успех, то с медвежьими мы все оказываемся в дураках. Как только зоолог распознает что-то глубоко механическое, автоматизированное в животном поведении, он почему-то впадает в эйфорию. И медведи довольно правдоподобно ломают комедию на камеру и обвешанные сенсорами, изображая заедающие механизмы из научно-технического музея. Филисов даже написал по этому поводу ироничное эссе. Глупец не подозревает, в какой степени медведи щадят наше самолюбие.

Из дневника Павла С
Тетрадь № 82

Как хорошо дома. Никогда не думал, что такое напишу. Я думаю, с моей научной карьерой покончено. Надо было на это решиться раньше. В конце концов все эти исследования, все эти прозрения ничего не меняют в частной жизни человека. Если я завтра проснусь и не буду ничего помнить о своем открытии, то все вокруг меня останется прежним. Но от одной мысли о том, что я пережил и что мне открылось, — кровь стынет в жилах. Я был бы не против стереть все это из памяти, даже в ущерб тому уровню, тем вершинам териологии, которых эта дисциплина могла бы достигнуть благодаря моим откровениям. И это не новая глава или страница в науке, а ее полная переоценка, бесповоротное и всестороннее изменение ее базовых принципов. Я согласен этим пренебречь, если мне будет позволено об этом забыть. Но я не думал, что буду так блаженствовать. Пожалуй, главная цель моей жизни достигнута, дело в этом. Я, развалившись в кресле, вполуха слушаю, что говорит мне жена, и смотрю в окно и вдаль. И ведь ни слова не понимаю, как будто это не мой язык. Хорошо.

Я могу часами играть с детьми. Не замечал раньше за собой такой способности. И это оказалось не так утомительно, как я думал раньше. Старшая, ей, насколько помню, уже двенадцать, то и дело стоит на руках. Вот так пропускаешь все свои родительские победы — да она же у меня гимнастка. Младший все время что-то поет и все время что-то ест или просто жует. Они забавные. Прямо как медвежата. Но от этих ассоциаций мне пора отвыкать. Надо хоть раз выбраться к дочери в школу на родительское собрание, вот ее классная потеряет дар речи. Но никак ни от кого не могу добиться сведений о ее школе. Где она вообще находится? Семья решила, что я должен отдыхать после всего пережитого и безвылазно сидеть дома. Пока я не против. Все время или сплю, или бесцельно брожу по комнатам, что разумно после сотен и тысяч километров пешком по тайге, по глубокому снегу, по лавиноопасным склонам, после месяцев чуткого нервного полусна в палатке размером со спальный мешок. Я готов так отдыхать еще месяц, два, три и играть со своими непоседливыми детьми. Я это заслужил.

Я люблю наблюдать за женой, как она перебирает одежду, раскладывает белье по полкам и ящикам, сортирует по виду и принадлежности. Она так смешно сутулится, строит такие уморительные мордочки. Не знал, что она у меня комедиантка. А уж эти неуклюжие позы и эта невесть откуда взявшаяся косолапость. Не хочу, чтобы она заметила, как я над ней посмеиваюсь. А еще она почти не поднимает глаз, никак не могу поймать ее взгляд. И она почти со мной не разговаривает. Какие-то очень короткие обрывочные реплики и фразы: «Да? Нет? Будешь? Твое? Держи!» А раньше она любила поболтать. И голос у нее заметно сел. Думаю, дело в этом. Ей тяжело говорить из-за проблем со связками, но она не хочет со мной это обсуждать. Я не против. Зато теперь она меня по-настоящему веселит. Она не перестает хлопотать по хозяйству и с детьми не церемонится, они слушаются ее с одного рыка. Опять я за свое, никак не привыкну к человеческой компании, все мне чудятся медвежьи повадки.

Я очень-очень давно не чувствовал себя в таком заботливом окружении, в обстановке настоящего домашнего уюта, отчего по спине и голове бегут приятные мурашки. А ведь я мог все это потерять. Остаться в какой-нибудь канаве, уткнувшись лицом в снег, с раздробленным черепом и распоротым животом. Я несколько раз был на волоске от такого исхода. И та цель, к которой я так долго шел и которой я наконец достиг, кажется мне мучительным наваждением. Здесь, среди родных, мне кажется, что я прочитал эту историю в сомнительной околонаучной брошюре со спорным содержанием. Но что-то мне подсказывает, что правда, которую я обнаружил, скоро настигнет меня и всю эту уютную безопасную реальность, к которой мы так привыкли. И от сокрытия никто не выиграет, хотя и после того, как я открою людям глаза, вряд ли что-то можно будет предпринять и исправить. Наверняка, найдутся горячие головы, которые захотят истребить весь этот вид и все родственные виды медведей. Это действительно может помочь. Но и последствия… могут быть, оказаться самыми непредсказуемыми… Мишки заставляют эту планету вращаться, и если их не станет…

Нет, ну не могу без смеха смотреть на свою жену. Она делает вид, что с трудом стоит на ногах. Не представлял себе, что могу по ней так соскучиться.

Мне пора отсюда бежать. Как я сразу не понял, что это не моя семья. И это не мой дом.

Знаете, чего в медвежьей жизни я до сих пор не могу понять? Медведи оставляют тебе очень узкий выбор для реакций и вероятностей взаимодействия. Пока ты ничего не выбрал, они вполне благосклонны, но, как только начинаешь выбирать, они пристально за тобой наблюдают, их нервы обострены, хотя внешне они спокойны и безразличны. И надо понимать, что у тебя один или два верных варианта, которые сохранят их благосклонность (и твою целостность) на следующей стадии взаимодействия, то есть ближайшие 10–15 секунд. Узнать, что хотят медведи, можно только на практике. До того, как ты несколько раз чудом спасешься, проверяя альтернативные реакции, и разгадаешь нужный алгоритм, ты с дюжину раз пройдешь по краю, получишь нервный тик, несколько мутационных клоков седых волос посреди темной шевелюры и плотно сядешь на снотворное. И это не врожденная программа, когда они ставят тебя в узкие рамки, нет, это проявление видовой сиволапости и дрянного характера. Медведи любят, когда им угождают, когда угадываются их душевные движения, их капризы, скрытые течения их своеволия. Только я не понимаю, как при такой суровой жизни в них столько привередливости и сумасбродства. Их поведенческие ожидания явно завышены. Их внутренние настройки подразумевают более сложные социальные процессы, с которыми медведи имели дело раньше. Я не удивлюсь, если выяснится, что принципы человеческого общества полностью заимствованы у этих бесцеремонных и бесчувственных костоломов.