Песнь одного дня. Петля

* * *

И наконец последний автобус вырывается из объятий улицы. О-хо-о! — вздыхает улица вслед. Но автобус делает вид, что не слышит. Он устал и радуется, что наступила ночь. Он откашливается по пути и сворачивает за угол. Улица не горюет, у нее хватает друзей. Поднимается ветер. По-настоящему так и не стемнело. Уличные фонари застенчиво мигают белесыми глазами, словно пытаются понять, не заблудились ли они. Дом спокойно вздыхает в этой сумеречной прохладе. Его глаза начинают закрываться один за другим. Сперва свет зажгли. Потом погасили. На крыше спят голуби. Дрозды угомонились, лишь когда на сад надвинулась тень. Но их отдых недолог. Крыса снова заглядывает под крышку помойки. Другая крыса незаметно крадется за ней. У них свои дела.

Дом не обращает на них внимания. А также на дождевых червей, беззвучно скользящих по мокрой траве. Это все недолговечные создания. Он не без надменности поднимает крышу к обещающему дождь небу. Ведь он знает, что соседние дома наблюдают за ним. Через несколько дней из одной комнаты отправится к месту последнего покоя тело старика. Его путь закончен.

А в то же время в другой комнате, захлебываясь от слез, начнет свой жизненный путь новый человек. Крохотное существо, которое, несмотря на бессилие и беспомощность, день и ночь будет повелевать отцом и матерью.

А пока сад цветет и зеленеет, дрозды поют: «Жизнь! Жизнь!» — и ждут, чтобы маленькие, неоперившиеся птенцы разбили тонкую скорлупку яиц, которые в скором времени их мать снесет в своем гнезде. Ждут и распевают. Распевают, будто только для них цветет сад, светит солнце и воздвигнут дом. А если солнце сверкает особенно щедро, как, например, сегодня, все вокруг бывает зачаровано их песней, которую даже трудно назвать песней. Ах как поют эти недолговечные создания! Как они заливаются: «Жизнь! Жизнь!»

Пусть поют, пока они уважают законы дома. Но они так мало знают. И почти ничего не значат.

Шум отдаленного движения еще трепещет в воздухе. Но дом это не волнует, хотя некоторые из его обитателей еще не вернулись под его крышу. Не вернулась дочка портнихи, засидевшись с подружкой в дешевом кафе, она совсем забыла, что давно пора спать. Но она уже бежит домой. Нет еще юноши с верхнего этажа, он танцует со своей девушкой, позабыв о недавнем гневе. Нет влюбленных. Нет старика.

Но все они еще вернутся домой. Люди, живущие в таком доме, всегда возвращаются домой. И никого не касается то, что происходит внутри его стен. Дом клюет носом, он не спит и не бодрствует, обычный дом, белый с красной крышей, всего два этажа да подвал.

День кончен, близок ночной покой. Но улица еще не спит, хотя порой и ее одолевает дремота. Начинается дождь. Дрозды смолкли. Но их молчание продлится недолго. Когда прояснится, и даже еще до того, они снова начнут распевать свою песню, которую вряд ли можно назвать песней, одна и та же нота, повторяющаяся бесконечно: «Жизнь!.. Жизнь!..»