Брак с другими видами
- Автор: Юкико Мотоя
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 2021
Читать книгу "Брак с другими видами"
— Ну, ты как? Готова сегодня к шопингу?
— О да! — бодро киваю я. Еще выходя из дому, я задумывалась, что бы приготовить на ужин…
— Тогда прогуляйся немного со мной!
— Куда? — удивляюсь я. — По кварталу?
— Я познакомлю тебя со своим зеленщиком, мясником и хозяином рыбной лавки.
Сказав так, она аккуратно складывает платок и шагает вперед так стремительно, что даже обгоняет какого-то юношу на велосипеде.
— …И в конце концов они все-таки решили отвезти его в горы.
То ли слушая меня, то ли нет, Сэнта набивает рот ломтиками ветчины, постанывая от нетерпения. Я не раз уже повторяла ему, что время подхода к блюдам не ограничено, но он все равно торопится опустошить свою тарелку, чтобы сбегать набрать еще. Хаконэ-тян возвращается к нашему столику с тарелочкой, на которой разложено по кусочку от десятка разных блюд, садится рядом с Сэнтой и решительно заносит вилку над едой.
— А здесь совсем не так, как в обычном «ешь-сколько-влезет»! — говорит она и, подперев ладонью щеку, принимается за морских гадов в маринаде. — В той обжираловке, куда мы ходим с Сэнтой, выбор блюд куда больше, но… Я-то думала, главная фишка all-you-can-eat именно в разнообразии блюд! А выходит, все наоборот: вкуснее там, где и блюд-то немного, зато предлагают то, в чем они мастера…
Дежурный официант зависает у нашего столика, и я жестом прошу его подлить в мой стакан минералки.
— Ты нас так балуешь, прямо неловко! — говорит Хаконэ-тян. — Недавно меня бэнто угощала. Теперь привела нас в элитную обжираловку…
— Это называется «буфет», — вставляет сбоку Сэнта. — Бу-фет!
— Расслабьтесь! — усмехаюсь я. — Вы нам холодильник продали аж за семьдесят тысяч! Позвольте уж потратить тысячу на ваше бэнто… Да и Сэнте, я знала, понравится. Должна же я вас как-то отблагодарить!
Хаконэ-тян нырнула уточкой в очередном поклоне и придвинула к себе холодный овощной потаж в суповнице с филигранным орнаментом.
— Зацени, сестрица: чтобы сегодня ты откормила нас как следует, мы голодали со вчерашнего вечера!
— Да ладно вам! — отмахиваюсь я, отхлебывая свеженькой минералки. Пригласить эту сладкую парочку на ланч в ресторане большого отеля я решила, вспомнив, как Сэнта ворчал, что никогда не наедается досыта «во всех этих кабаках».
В отличие от меня, каждый месяц получающей на расходы круглую сумму от мужа, эти двое пока еще неженатики, но уже складывают свои доходы в один котел. Управляет всей бухгалтерией Хаконэ-тян. С экономикой у нее в голове порядок, и обычно перед каждым походом в ресторан она заставляет Сэнту съесть плошку риса. И пока ее доля в домашнем бюджете и больше, и стабильнее, Сэнте возражать не приходится.
— Ну так что? Где-нибудь есть приличные горы? Вы не в курсе?
Душистым карри из серебристой соусницы я поливаю белоснежный рис-шафран. Сначала думала, не взять ли бефстроганов, но перед темным и смачным карри все же не устояла.
— Горы — какие? — уточняет Хаконэ-тян. — Для вашего кемпинга?
— Хм-м… Нет уж, лучше другие.
— Ей нужно от кошки избавиться, — поясняет Сэнта.
— Что-о? — вскидывается Хаконэ-тян. — Ты решила выгнать Дзороми?!
— Да нет, конечно! — утешаю я. — Не Дзороми. Речь о коте моей… хорошей знакомой, скажем так.
— Ах вот оно что… Я уже испугалась!
— Дзороми никто не тронет, не дрейфь. Но у моей знакомой кот зассал уже всю квартиру. Лечила его, лечила — все без толку. И вот они с мужем промаялись так больше года и решили… отпустить его в горы, — объясняю я, подкладывая соусной ложкой еще карри себе на рис.
— То есть просто изгнать? — тихонько поправляет меня Сэнта. — А сказать им правду в лицо ты не хочешь?
— Зачем? Они и так ее знают.
Так вот почему Китаэ-сан все лето не отпускала от себя Сансё ни на шаг? — осеняет меня.
— Она пообещала мужу, что они сделают это, как только спадет жара…
Сказав это, я вспоминаю, как после нашего шопинга в частных японских лавочках, уже по дороге домой, Китаэ-сан вдруг согнулась в поклоне и попросила меня свозить их с мужем в какие-нибудь подходящие горы.
Я вздыхаю.
— Терпеть не могу вопросы без ответов!
Чтобы сбежать от таких вопросов, муж и залипает на игре, проносится в голове.
— Схожу-ка за жареной уткой! — говорит Сэнта, вставая. Тарелка в его руках разве что не вылизана языком. Хаконэ-тян, пытаясь намотать на одну вилку сразу и карбонаре, и пескаторе, даже не глядит на него.
— Ну и ну… Он что, и дома такой же? — спрашиваю я, пытаясь вспомнить, каким Сэнта был дома в наши с ним детские годы.
— Какой? Ах да… Наверно, такой же!
Будто не поняв моего вопроса, она склоняет голову вбок. Интересно, расползается ли ее лицо так же, как у моего мужа? — думаю я про себя. А вслух добавляю:
— Наверно, он просто не берет дурного в голову?
— Это да… — Хаконэ-тян задумчиво кивает. — Зато у него в сценариях сплошные страдальцы. Все время над ним смеюсь! Дома он вечно голоден, так что я набиваю ему брюхо капустой. В любые блюда, какие бы ни готовила, добавляю побольше капусты, чтобы у него живот не пустовал. И всегда думаю: вот бы взял и сочинил кино про капусту! Было бы куда интересней, скажи?
— Да уж, — отзываюсь я, наблюдая, как Сэнта мечется у раздачи между серебряными подносами с едой. — Может, так оно и правда было бы интересней…
После этого Сэнта убегает и возвращается еще дважды.
— Бефстроганов и карри в одной тарелке — это гораздо вкусней, чем вы думаете! — заявляет он, уплетая свое открытие за обе щеки.
Из кондитерской секции Хаконэ-тян приносит целую гору пирожных, но съедает меньше половины и с явным сожалением отодвигает тарелку в сторону. Я ухожу расплатиться, а затем встречаю обоих уже на выходе из отеля.
— Спасибо за угощение! — кричат они хором и, согнувшись в поклоне, замирают, точно пара местных швейцаров.
На прощание я машу им рукой, разворачиваюсь и шагаю своей дорогой, когда Сэнта вдруг догоняет меня.
— Сестрица! Ты спрашивала про горы… Может, Гу́мма подойдет?
— Префектура Гумма?
— Ну да. Я туда ездил недавно, помогал природу снимать. Там все такое дремучее и нетронутое! Наверняка и звери живут!
— Ого, не знала…
— Если хочешь, пришлю координаты.
— Давай, спасибо! — говорю я.
И Сэнта, опять развернувшись, убегает на станцию.
Когда, прогулявшись немного по улицам, я закупила продуктов и вернулась домой, в прихожей меня встретили туфли мужа.
Уже с работы? — изумилась я. В пятом часу дня?
— Я пришла! — закричала я на всю квартиру. Но никто не ответил.
Опустив покупки на пол в коридоре, я прошла в гостиную. На стеклянном столике маячили опустевший бокал и открытый пластиковый контейнер с остатками соте из сладких перчиков, что я приготовила впрок еще вчера и убрала в холодильник. Отправив все это в мойку вместе с сиротливо забытыми палочками, я вышла опять в коридор.
— Ты вернулся? — снова крикнула я. И еще через пару шагов наткнулась на брюки и мужскую сорочку, разметавшиеся по полу так, будто в них еще сохранялись очертания чьей-то фигуры.
Подобрав одежду с пола, я постучала в дверь его комнаты. А едва открыла ее, как тут же поймала на себе взгляд Дзороми, свернувшейся клубочком на мужнем столе. Насмотревшись на меня, она встала и потянулась всем телом. Так ты, подруга, сидела тут взаперти? Ласково мяукнув, Дзороми потерлась о мою голень. Наступив на брошенный тут же пиджак, я повесила его на плечики и прошла вслед за кошкой в спальню.
Мой муж — в майке и домашних штанах — сидел, откинувшись на спинку кровати, и как ни в чем не бывало резался дальше в свою игру. Невзирая на ясный день за окном, шторы задернуты наглухо.
— Что с работой?! — спросила я со сдавленной яростью. — Если ты здесь, почему не ответил?
— Странно я себя чувствую в последние дни… — забормотал он, не поднимая глаз от айфона. Истощенный голос почти не слышен за монотонным звяканьем монет.
— Может, сходишь к врачу? — предложила я, подбирая разбросанные у кровати носки. Но тут же подумала, что никакой доктор тут, скорее всего, не поможет.
— Сан-тян! А что ты почувствуешь, если я умру?
Потянувшись к окну, чтобы раздвинуть шторы, я на секунду застыла и повернулась к нему.
— Ты чего это вдруг?
— Да Увано тут рассказал… У его жены заболел любимый пес. Потребовалась операция. И жена сказала, что если тот умрет, то она, жена, будет убиваться сильнее, чем если бы умер Увано.
Я вспомнила красное, как у макаки, лицо Увано. Наверно, для него это очень болезненный удар.
— Признайся, Сан-тян. Тебя бы моя смерть тоже не особенно огорчила?
Ничего не ответив, я со всей силы раздвинула шторы. Солнце, прорвавшись через оконные стекла, затопило всю спальню. Мой муж обернулся ко мне лишь на миг, но за постельной пылью и столбами яркого света я так и не разглядела толком его лица.
— Это все от жары… — пробубнил он, опуская лицо к экрану.
— Это все от жары, — повторила я.
— Надо что-нибудь съесть, и все пройдет…
— Надо что-нибудь съесть, и все пройдет, — опять повторила я и ушла вон из спальни, пропахшей его потом насквозь.
Но лучше ему не стало. Наоборот, день ото дня он выглядел все ужаснее. На работу еще как-то ходил, но почти не спал по ночам, потерял свой некогда звериный аппетит и худел на глазах. Врач, к которому он все-таки обратился, долго бубнил что-то невнятное про тепловой удар, да на том его диагностика и завершилась.
Уговорить мужа бросить игру у меня не вышло. Всякий раз, когда я пыталась, он заявлял, что от этого ему станет только хуже, и продолжал коллекционировать свои дзынькающие монеты как одержимый.
— Это мантра, — сказала Китаэ-сан, откупоривая кофейную банку.
— Что именно? Сама игра? — спросила я, пытаясь устроиться поудобнее, но лавочка подо мной была скользкой — видимо, со вчерашнего дождя.
— Да. Похоже, твой муж просто хочет выгнать из своей головы все, что связано с болью, страданием, все, что ему не по нраву. А чтобы это у него получилось, он должен сидеть как прикленный и постоянно тюкать в экранчик — тюк-тюк-тюк, тюк-тюк-тюк…
— Как безухий Хоити?[11] — вспомнила я.
Китаэ-сан на секунду задумалась, затем кивнула.
— Вообще-то я не о том, но, возможно, да. Так или иначе, похоже, твой муж убегает, себя не помня, от какого-то искушения.
— Искушения? — удивилась я.
— Искушения, соблазна… Ничего не напоминает?
Если что и напоминает мне об «искушении и соблазне», подумала я, так это странные письма от его бывшей. После того разговора муж больше не заговаривал о ней, и мне уже стало казаться, что нелепая ситуация рассосалась сама собой. Но так ли это на самом деле?
Собаки в вольере забегали наперегонки. Оглянувшись на них, Китаэ-сан глубоко вздохнула.
— Ох, хотела бы я помочь, не будь я в таком раздрае. Тебе и самой сейчас не позавидуешь, как я погляжу… Ты уж меня прости! — извинилась она уже в четвертый раз.
Пора было решить, в какой день лучше бросить Сансё.
Этот призрачный день воскресенье за воскресеньем Китаэ-сан все оттягивала — дескать, станет чуть прохладней, тогда и съездим. Но жизнь с Сансё завела их в такой тупик, что ждать было больше нельзя. В их доме стало уже совсем невозможно дышать, а ближайшие соседи подали на них жалобу.