Мой идеальный Шторм

ГЛАВА 9

На последнем слове подруги Горина принялась судорожно кашлять, делая вид, что подавилась яблоком, которое с таким аппетитом ела.

— Не в то горло пошло, — сдавленно пояснила она, красноречиво посмотрев на Лютикову. Ностальгия той чуть не стала финальной сценой их представления.

— Бывает, — хмыкнул Ден и приложился своей огромной лапищей по спине несчастной, грозя переломить тонкий хребет.

— Порядок, — отстраняясь всем телом, поблагодарила Саша, решив, что теперь на ней появятся синяки.

— Ну, у нас все было не так интересно, если не считать паука, которого он съел в малине, — быстро подытожила свой рассказ Аня и виновато пожала плечами.

При всем своем веселом нраве и беззаботности, Сашка до ужаса была брезгливой и боялась насекомых. Подруга знала об этом, но, видимо, решив сгладить свою оплошность, задела самый страшный момент в жизни Гориной. Тогда, два года назад, она неделю ходила зеленая, потому что паук был не маленький, которого можно не заметить в ягодах. Черт, да кто не ел червивых яблок — тот не пробовал настоящих яблок! Но с малиной вышло просто кошмарно: паук был большой, а одна из его мохнатых лап осталась тогда у нее на губе.

Память быстро подкинула картинки прошлого и Сашка, закрыв глаза, старалась унять подступающую тошноту. Тщетно. Побледнев, она прикрыла рот рукой и рванула в дом. Приятный вечер превращался в очередные спазмы, выворачивающие желудок наизнанку.

— Саш! — крикнула ей вслед подруга, но она лишь махнула рукой. — Блин, прости!

— Пойду принесу еще пива, заодно присмотрю за твоим влюбленным придурком, — вздохнул Макар, взял бутылку минералки и направился следом за Гориной.

В туалете на первом этаже Сашку полоскало до слез. Ненавистная картинка никак не выходила из головы, а мерзкий вкус фантомно прошелся по рецепторам. Сидя у унитаза, девушка крыла на чем свет стоит Аньку, Пашу и всех вокруг. И проклятого паука, который навсегда отбил любовь к малине. И снова ее вырвало… Чудесное начало и без того нежеланного отдыха за городом.

— Ты как, мелкий? — в дверях, которые не удосужилась закрыть Саша, появился Шторм.

Ей сейчас было не до стыдливых мыслей, потому она просто подняла вверх большой палец.

— Попей, — парень протянул ей бутылку воды и привалился задницей на край раковины. — Подумаешь, паук… Я как-то гонял без шлема ночью и попробовал куда больше местной фауны.

Стоило ему договорить, как Горину снова вывернуло.

— Свали, а… — простонала она, утирая слезы. Теперь стало унизительно и паршиво. Мальчик из нее рисовался все хуже и хуже.

— Что ж ты такой изнеженный? — хмыкнул Макар, но с места не сдвинулся. — Прополоскай рот и выпей.

— Уйди, Шторм.

Кто бы знал, какая мешанина мыслей и чувств сейчас в ней творилась. Она уже не понимала, от чего ее больше скручивает: от близости этого поганца или от бессилия что-то изменить в своих воспоминаниях.

— Пей, я сказал! — жестко приказал Макар и, открутив крышку, почти влил в нее жидкость.

Прополоскав рот и сделав несколько глотков, она действительно почувствовала себя лучше. Только приготовилась поблагодарить молодого человека за помощь, как тот дернул ее за локоть, поднимая с пола, включил воду и стал умывать как ребенка.

— Ты… че ты творишь? — фыркала Саша, пытаясь выбраться из захвата его пальцев на ее тонкой шее.

— А на что похоже? — иронично спросил Макар.

— Ты вроде говорил, держаться от тебя подальше, а сам лезешь! — обиженно выпалила Горина, вытирая лицо брошенным ей полотенцем.

— Я и сейчас тебе это повторю.

— Тогда зачем помогаешь? Кто я для тебя, а? — она сама не знала, зачем провоцирует его и выпрашивает каких-то непонятных признаний. То ли уличить его в чем-то хотела, то ли нравилось его бесить.

— Долбоеб малолетний, — пояснил Шторм и ушел.

— А ты мутный псих! — выпалила ему в спину девушка, но он даже плечом не повел.

К ребятам, которые все еще непринужденно общались во дворе, Саша не пошла. Закрылась в комнате, которую ей выделил Денис, распеленала свое измученное тело и легла спать. Утро вечера мудренее. А впереди ее ожидало еще пять, а то и шесть дней ада.

Утро для Гориной началось не с доброты. Разбудил ее командный голос Макара.

— Подъем, мелкий, — громко выпалил нарушитель ее личного пространства. — Утренняя пробежка тебе не повредит.

— Как ты сюда попал? — спросонья хрипло пробурчала Саша, быстро втягивая под одеяло предательски изящную для неё, парня, ступню.

Сильно испугаться она пока не успела, но ужас ситуации уже начинал свои козни, рисуя в воображении, как сейчас Шторм сдернет с нее укрытие, и она предстанет во всей своей девичьей красе. Второго размера.

— Через дверь, — съязвил парень. — Вытряхивайся резче с койки и пошли.

— Я спать хочу. Отстань, — натягивая на грудь одеяло, попыталась настоять на своем Саша. — Терпеть не могу бегать, да еще по утрам.

— Вот поэтому у тебя жопа, как у Кардашьян, — с издевкой высказался Макар.

— Лучше зад, как у Ким, чем мозги, как у рыбки.

— Огорчу тебя, но умом ты от рыбки не отличаешься, — парировал собеседник, нахально привалившись плечом к стене. — Все, хорош базарить, вставай. Демьянов внизу ждет.

— А я тут с какого бока?! — праведно возмутилась девушка, кутаясь в одеяло сильнее.

— Разговор у него есть к тебе, пока девчонки свалили на шопинг.

— Чего? — вот теперь ужас ситуации стал набирать обороты мощно, заставляя моментально прогнать остатки сна и бледнеть. — Как это… свалили?

— Дрюс их повез.

— А Лютик? — с надеждой спросила Горина, готовая прыгать в окно и бежать зайцем через поля, леса и огороды. Главное подальше.

— А она что, не девушка? — усмехнулся Шторм. — Поехала со всеми, конечно.

— Выйди. Мне надо одеться, — сглотнув ком страха, попросила Саша.

— И чем я мешаю?

— Шторм, своим присутствием мешаешь. Мы с тобой не друзья, чтоб я тут перед тобой в чем мать родила шастал.

— Даже если бы мы были друзьями, это был бы не повод, — отрезал парень, брезгливо поморщившись, и наконец отлип от косяка. — У тебя десять минут.

Как только он скрылся, Сашка соскочила с кровати, закрыла дверь на замок и подперла стулом. На всякий случай. Лишь с его уходом она поняла, что не дышала нормально все время, пока гость был рядом. Судорожно обматывая себя тканью, она то и дело причитала и ругалась как сапожник, руки не слушались, затянуться потуже не получалось и проходилось все переделывать.