Причал моей осени. Балансируя на краю

Глава 16

Середина дня, кабинет, я полностью сосредоточен на решении поставленных рабочих задач, просматриваю доки по последним закупкам алкоголя и посуды, когда в кабинет влетает дерганая, эмоционально нестабильная Камила и швыряет мне на стол образец гламурной макулатуры. А ведь день так хорошо начинался.

— Это что?

— Ты ещё имеешь наглость спрашивать? Мало того, что ты относишься ко мне, как к пустому месту, так ты ещё и позоришь меня на глазах публики. Как ты посмел таскаться у всех на виду со своей шлюхой! — орет так, что уши закладывает. Вынужденно бросаю взгляд на обложку глянцевого ширпотреба и зубы рефлекторно стискиваются от едва сдерживаемой злости. — Пока мы женаты, ты не будешь блядовать у всех на виду! Понял?!

— А то что? Папочке нажалуешься? — ярость уже клокочет внутри, ибо на обложке наше с Лерой фото со вчерашнего вечера. Поднимаюсь, почти нависая над ней с ярым желанием сжать ее белоснежную шейку и пару раз повернуть до характерного хруста. — Так он поэтому вчера мне телефон обрывал? За свою ебанутую доченьку заступиться решил?

— Да как ты… — она вскидывает руку для пощечины, но я перехватываю запястье, сжимая до отразившиеся на ее лице гримасы боли.

— Как я могу? Очень просто милая. Я же не просто так столько раз просил о разводе? В ответ я слышал либо твои истерики, либо угрозы твоего отца оставить меня на улице побираться. Скажу лишь, что от решения в одностороннем порядке, меня удерживает только последнее. Да и то с каждым разом все меньше. Поэтому заткнись и иди дальше тратить бабки на силикон, шмотье и прочие прелести, ботекс закачивай там во все места тела, если ещё остались свободные, тряпье скупай, занимайся привычными бессмысленными, как и твое существование, делами и отъебись от меня.

— Урод, какой же ты урод, Дар! — она выдергивает из моего захвата свою руку, потирая запястье, — Как я могла тебя полюбить?

Нет, она реально актриса от Бога, ей надо было в театральный поступать, сейчас прям натурально вышло, это сожаление в глазах, эти слезы, почти искренняя боль. Станиславский бы поверил. Но я не он. У меня на плечах уже лежит пуд опыта из подобных сцен.

— Браво, — я показательно хлопаю в ладоши. — Я почти поверил. А теперь свободна.

— Я уничтожу тебя, Адашев! Я сделаю все, чтобы ты страдал и суку твою паршивую изведу. — Вот и слезки почти высохли, так увлечено шипит, что ещё немного и слюной стол забрызгает.

— Коготки только пообломаешь, милая, — отвечаю, не скрывая равнодушия и насмешки к ее угрозам и возвращаясь в кресло, откидываюсь на спинку. Наблюдая, как Камила дефилирует к двери.

— Я предупредила, Дар. Одумайся, пока не поздно, — конечно же обернулась, последняя угроза и театральный хлопок дверью. Все стандартно, хоть бы репертуар сменила.

Прикрыл глаза, проводя ладонями по лицу и шумно выдыхая, надо поторопить Алексея Семеновича с компроматом на Тагаева, а то у самого скоро крыша поедет от этого сюра. И за Лерой не мешало бы присмотреть, мало ли, у этой дуры мозгов ещё хватит к ней сунуться.