Сросшиеся с ним

— Итак, Брэйдон получил огнестрельное ранение в живот. Пуля пробила тонкий кишечник. Нам пришлось удалить часть кишечника. Кроме того, у него была опасная кровопотеря. На данный момент его состояние стабильно, и он находится в отделении интенсивной терапии. Пока что он в искусственной коме, вызванной медицинским вмешательством. Я могу отвести вас двоих к нему на несколько минут, но для более длительных посещений вам придется подождать, пока мы не переведем его в отдельную палату.

Все, что я услышала, это то, что состояние его стабильно. Он в порядке… с ним все будет хорошо. Я еще не потеряла его. Моя надежда хочет восстать из пепла, но сначала мне нужно увидеть его.

Зак хватает меня за руку и крепко прижимает к себе.

— Спасибо, — говорит он доктору. Мы идем по длинным коридорам, пока наконец не доходим до палаты с надписью «Интенсивная терапия» на дверях. Зак крепче сжимает мою руку. — С ним все будет хорошо, — шепчет он. Я не уверена, кого из нас он пытается успокоить.

Когда мы заходим в палату, доктор останавливается у огороженной занавеской секции. Там медсестра что-то делает с кнопками на аппаратах, которые настойчиво пищат. Я прислушиваюсь к звуковым сигналам, успокаиваясь тем, что через аппарат слышно биение его сердца. Отпустив руку Зака, я медленно пробираюсь к Брэю. Он выглядит спокойным, даже со всеми трубками и шнурами, прикрепленными к нему повсюду, он выглядит спокойным.

Я осторожно беру его за руку.

— Брэй, мне нужно, чтобы ты продолжал бороться за нас. Просто продержись еще немного и вернись ко мне. Пожалуйста, не смей оставлять меня, — шепчу я ему.

Зак обхватывает меня за плечи.

— Он боец, Райли, и еще не было случая, чтобы он не победил. Поверь мне, он не сдастся, — Зак отпускает меня, поворачивается к врачу и спрашивает: — Когда его переведут в отдельную палату? И когда он очнется?

— Его переведут через несколько часов. Что касается пробуждения, то мы будем медленно выводить его из искусственной комы, начиная с завтрашнего дня. Иногда это занимает несколько часов, иногда день. Все зависит от состояния его организма. Он еще не выкарабкался. Следующие двадцать четыре часа будут решающими для того, чтобы понять, как пройдет его восстановление, — отвечает доктор.

— Хорошо, я хочу, чтобы он лежал в лучшей палате, которая у вас есть. Деньги — не проблема, — заявляет Зак, как будто это решение, как будто деньги все исправят.

Сейчас деньги ничего не решают. Деньги не смогли спасти моего брата. Деньги не смогли уберечь моего отца от тюрьмы. И никакие деньги не спасут Брэя. Я знаю это, и в глубине души Зак тоже это знает. Выздоровление Брэя не в наших руках, все, что мы можем сделать, — это ждать и надеяться. Но надежда еще никогда не была на моей стороне.

— Прошло уже два гребаных дня. Какого хрена он не просыпается? — Зак рычит на доктора, который в данный момент пытается провести осмотр.

— Это требуют времени. Лекарства вышли из его организма. Единственное, что удерживает его в коме, — это то, что его собственное тело не готово очнуться. Сканирование его мозговой активности в норме, и нет никаких признаков повреждения. Нам остается только ждать, — спокойно отвечает доктор.

— Подождите, сколько нам еще ждать?

— Зак, милый. Врачи не могут ответить на этот вопрос, и ты это знаешь. Мы просто должны набраться терпения и позволить им делать свою работу. Он очнется. Он должен, — говорит Алисса, оттаскивая Зака с дороги доктора.

Зак ничего не отвечает. Он обхватывает Алиссу руками и смотрит на то, что делают врачи, следит за каждым их движением, как будто ждет, чтобы наброситься на кого-то.

А я? Я сижу там же, где и последние два дня, на неудобном стуле у кровати Брэя. Холли приносит мне смену одежды. Я пользуюсь отдельной ванной комнатой, которая есть у Брэя, и у меня уходит меньше пяти минут на то, чтобы принять душ и переодеться. Я не могу рисковать тем, что он очнется, а меня не будет рядом. Я должна быть рядом, когда он придет в себя. Пару раз, когда я принимала душ, я следила за тем, чтобы Холли занимала мое место. По крайней мере, если он проснется, то увидит меня или очень похожего на меня человека.

Глава двадцатая

Брэй

Я чувствую вокруг себя фруктовый аромат. Я улыбаюсь — это Райли. Это чертовски вкусный запах моей девочки. Я не знаю, где нахожусь. Мне кажется, что я парю, но я ничего не вижу вокруг, меня окружает только белизна. Я все время нахожусь в этом месте. Я слышу голоса. Я чувствую запахи, но больше ничего не могу разобрать, как ни стараюсь.

Но она здесь. Я чувствую ее присутствие, окружающее меня. Райли здесь, со мной. Мне нужно только найти ее. Я слышу ее голос, как музыкальную мелодию, которая зовет меня, тянется ко мне, но я заперт в этой белизне.

— Брэй, ты можешь проснуться. Прошла уже неделя. Перестань быть ленивой задницей и вставай. Что скажет твой тренер, когда узнает, что ты проспал целую неделю?

Тренер разорвал бы меня на куски, хочу ответить я, но она меня не слышит.

— Брэй, пожалуйста, ты обещал мне. Ты обещал, что всегда будешь бороться за нас. Я умоляю тебя вернуться ради нас.

Ее слова разрывают мне сердце. Я хочу обнять ее, сказать ей, что я сражаюсь. Я сражаюсь, чтобы вернуться к ней. Мне просто нужно найти ее. Где ты, детка?

Я чувствую, как снова погружаюсь в темноту, в небытие. Звуки вокруг меня, гудки, разговоры — все это исчезает.

Я снова в белизне. Я вдыхаю, надеясь уловить фруктовый аромат. Но его нет. Ее здесь нет. Я готов позволить себе снова погрузиться в темноту, но тут слышу Эллу.

— Брэй, я переехала в общежитие в университете. Ты должен был помочь мне, знаешь. Ты должен был сделать за меня всю тяжелую работу. Мне пришлось взять с собой Зака и Дина — угадай, чем это обернулось? Зак решил, что комната в общежитии — это неприемлемое жилье. Его точные слова. Я и не подозревала, каким снобом стал наш старший брат. Дин согласился, сказав, что там недостаточно безопасно. Это чертова комната в женском общежитии, Брэй. На кой черт мне там нужна охрана?

Я надеюсь, что Зак в итоге отказал ей в переезде в общежитие. Как и я в свое время. Я знал, что общежитие будет отстойным. Может, я и не учился в университете, но в молодости я много времени проводил в девчачьих общежитиях.

— Ты знаешь, что Зак сделал дальше? Нет, ты не знаешь, потому что не просыпаешься. Он купил квартиру рядом с университетом и сказал, что если мне придется съехать, то это единственный вариант. Так что теперь у меня не такая уж маленькая трехкомнатная квартира в пяти минутах ходьбы от университета. Никаких крошечных комнат в общежитии с незнакомыми людьми. Хотя я устроила ему ад за это. Я ни за что не признаюсь, что мне нравится эта квартира гораздо больше, чем комната в общежитии. И если ты проснешься и расскажешь ему, я стукну тебя по голове и уложу обратно спать.

Слава Богу, что она не будет жить в этих комнатах общежития. Не могу поверить, что Заку пришлось выделываться и покупать ей квартиру. Я бы уговорил ее переехать ко мне, если она не хотела продолжать жить с Заком.

— Брэй, проснись, бл*дь, уже. Прошло уже три недели, — это Зак; он звучит раздраженно, в чем нет ничего нового. Я привык, что он злится на меня.

— Брэй, я не могу делать все сам. Тебе нужно проснуться. Если не ради меня, то ради Райли. Эта бедная девочка уже несколько недель не выходит из больницы. Она не выходит из твоей палаты дольше, чем на пять минут. Ты не можешь так с ней поступать. Ты не можешь так поступать со мной, ублюдок. Ты не можешь просто спать, пока все остальные здесь страдают и переживают.

Я, бл*дь, пытаюсь. Я хочу вернуться к Райли. Больше всего на свете я хочу заключить ее в свои объятия. Если только я смогу найти дорогу. Как, бл*дь, мне проснуться?

— Брэй, ты обещал мне, что ты будешь отличным дядей. Спать — это не значит быть отличным дядей. Проснись. Твоему племяннику нужен дядя, который научит его драться и добиваться всех женщин. Именно так. Я сказала «племянник»; мы выяснили, что у нас будет мальчик. Хотя, если он будет брать пример с отца, помощь ему не понадобится. Этот мужчина просто профи. Сколько историй я могла бы тебе рассказать. И если ты не проснешься в ближайшее время, я могу начать изливать душу и мучить тебя ужасными подробностями сексуальной жизни твоего брата и моей, потрясающей, черт возьми, сексуальной жизни. Я знаю, что ты меня слышишь, Брэйдон Уильямсон. Проснись, черт возьми.

Черт, беременность сделала Алиссу ворчливой. Где, бл*дь, Райли? Я не чувствую ее аромата. Все, чего я хочу, это Райли.

— Брэй, мне так плохо. Я не знаю, что делать.

Ммм, я чувствую этот фруктовый аромат. Райли здесь. Но ее голос такой чертовски грустный. Как я могу уверить ее, что я все еще здесь? Что бы я ни делал, я не могу вырваться из этого, что бы это ни было, черт возьми.

— Ты сказал, что будешь бороться. Ты обещал, что я больше никогда не буду одна. Ну, сейчас мне чертовски одиноко, Брэй. Пожалуйста, очнись. Я сделаю все, что угодно. Хочешь сбежать в Вегас и пожениться? Давай сделаем это. Только очнись, пожалуйста.

Пожалуйста, Боже, дай мне вспомнить об этом, когда я в конце концов выберусь из этого тумана. Дай мне сдержать обещание жениться на ней.

— Пожалуйста, — всхлипывает она. Я слышу ее рыдания и ничего не могу с этим поделать. Как бы я ни пытался сказать своему телу, что готов вернуться, ничего не происходит. Темнота снова и снова овладевает мной.

Глава двадцать первая

Райли

Я снова наблюдаю за тем, как бесполезные чертовы врачи осматривают Брэя. Они делают одно и то же, изо дня в день, на протяжении последних пятидесяти девяти дней. Они не могут найти никаких повреждений в его мозге; и они не знают, почему он не приходит в себя.

Зак обратился к лучшим неврологам, которых только смог найти. Он привозил врачей отовсюду. Все они не могут дать нам никаких ответов. Какой бы крошечной не стала моя надежда, я не могу сдаться. Он дал мне обещание всегда бороться за нас, и я решила сделать то же. Бороться за себя, за него, за нас.

Я провожу дни, сидя рядом с ним и изучая истории пациентов, страдающих от комы. Я перепробовала все чертовы методы, которые только можно найти в интернете, чтобы разбудить пациентов, находящихся в коме. Я включала его любимые песни. Пересматривала видео с его боями. Я даже заставила его тренера прийти и накричать на него, чтобы он очнулся. Как он не сопротивлялся, я не собиралась принимать отказ.

Но это не сработало — ничего не сработало. У меня заканчиваются идеи. Я не хочу сдаваться, я не могу сдаться, но я действительно не знаю, что делать. Зак и Элла тоже проводят здесь по несколько часов в день. Я оставляла их наедине с Брэем.

Я хотела быть уверенной, что именно меня он увидит, когда проснется. Однажды он сказал мне, что первое, что он хочет видеть по утрам, — это мое лицо, а второе — мою дружелюбную киску, потому что это лучший способ начать день. Я ответила, что лучшее начало дня — это кофе. Жаль, что я не сказала ему, что это неправда. Я должна была сказать ему, что он — лучшее начало каждого дня… и лучшее завершение каждого дня.