Жизнь как квест

И я решила Миле испортить настроение.

— Мила, ты думаешь, что Алексей, получив десять миллионов, уедет из страны, забрав тебя с собой? Ошибаешься. Он тебя бросит, — стираю с лица Милы наглую ухмылку.

— Не бросит, — парирует Мила. — Он меня любит, и у нас будет сын, я беременна.

Мила смотрит на меня взглядом победительницы.

— Мила, а знаешь, какими были условия Алексея, когда мы с ним стали вместе жить? — говорю тихо, заговорщицки.

— Ну и какие? — Мила снисходительно смотри, а потом меняется в лице.

— Алексей терпеть не может детей, поэтому первым условием его было, что я пью таблетки и даже не думаю о беременности.

— Это от тебя он не хотел детей, а моего он будет любить.

— А ты ему о беременности сказала? — теперь ехидно спрашиваю уже я.

— Нет, но это ничего не значит, — парирует Мила.

— Дура ты набитая, он отправит тебя на аборт, — говорю ей в ответ.

— Нет, вот увидишь, он будет любить моего ребенка, своего сына.

О чем говорить с тупой девицей? Ей что в лоб, что по лбу. Время нас рассудит.

И тут я вижу, что из здания выходит адвокат, тот, который сопровождал Кирилла. Кажется, его зовут Александр Васильевич. И я бросаюсь к нему.

Бегу со всех ног. И успеваю ухватить его за рукав, когда он уже почти закрыл дверку авто.

Сбивчиво рассказываю ему. Пытаюсь что-то доказать.

— Садитесь в машину, Светлана Валерьевна, — сухо бросает он мне.

— Нет, надо идти к следователю, надо доказать, я свидетель…

— Садитесь в машину, — приказывает мне адвокат, а водитель открывает мне дверцу с другой стороны.

Глава тридцать пятая

Меня под конвоем привезли домой. И строго настрого запретили выходить за пределы ограждения.

И я мечусь по дому, с ужасом думая о Кирилле. Как он там?

Как так получилось, что у Милы оказалось орудие преступления с отпечатками Кирилла, которого не могло быть? Ничего пока не понимаю.

Даже Полина меня не может успокоить. Катька достает из коробки и подает мне очередную салфетку, в которую я сморкаюсь, а второй вытираю слезы.

И тут мы замолкаем, потому что слышим шум, это открываются откатные ворота, и во двор въезжает целая вереница черных машин. Из первой машины выходит Кирилл!

— Кирилл, — бросаюсь ему на шею. Он подхватывает меня и приподнимает, его огромная ручища поддерживает меня под попу. Так и несет меня домой, держа одной рукой. Он, наверное, штангу жмет больше весом, чем я.

Я рыдаю, обнимая его за шею.

— Ну, все, все, ты мне слезами всю рубашку промочила. Я дома, все хорошо, — бурчит мой медведище. Мой! Я присваиваю его и мечу своими слезами.

— Я так переживала, это все из-за меня, из-за меня тебя чуть не посадили, — рыдаю.

Кирилл вдруг резко опускает меня на пол, поворачивает к себе лицом и, держа за плечи, говорит уверенно и с нажимом: Запомни, здесь нет твоей вины, ни в чем нет! Это моральные уроды! И они за все ответят!

Я только киваю головой. Главное, что он сейчас дома, его отпустили.

В дверях появляется адвокат и Вячеслав.

Мы проходим на кухню, а Полина и Катя мечут на стол. Вот уже расставлены тарелки, разложены приборы, на стол водрузили салатники и тарелки с легкими закусками.

— Пол дня не жравши, Полин, давай сразу горячее, — Кирилл пододвигает к себе супницу и наливает горячего борща.

Все едят. Разливают по бокалам кто пиво, кто вино. Адвокат смакует коньяк.

— Светочка, а ты что не ешь? — Кирилл смотрит на меня так ласково, что опять хочется заплакать.

— Кусок в рот не лезет, перенервничала, — бурчу я.

Вячеслав что-то читает в своем смартфоне.

— Завтра прилетает Амир, — вдруг говорит он.

— Ну, вот и молодоженом их медовый месяц испортили, — вновь бурчу, убила бы Алексея с Милой.

Наконец ужин заканчивается, и мы перебираемся в гостиную. Полина готовит девочкам чай, а мужчины налегают на спиртное.

— Александр Васильевич, а вы можете немного о деле рассказать, — во мне опять просыпается юрист.

Адвокат смотрит на меня поверх очков, крякает, но видимо решив, что ничего страшного не случится, начинает говорить.

— В двадцать три часа поступил звонок в службу 112, Людмила Васильевна Иванова сообщила о нападении на нее и ее жениха Алексея Александровича Вольных. На место прибыла скорая и полиция. Медики констатировали у пострадавшего три ножевых ранения. Все неглубокие, но у него была повреждена артерия, поэтому он потерял много крови. Ему сделали операцию, успели спасти.

При опросе Людмилы Васильевны выяснили, что нападавшего она хорошо знает. И это Кирилл Дмитриевич Соболев…

— А откуда она хорошо его знает? — удивленно спросил Вячеслав. — Пару дней назад она зашла к нам, мы сидели на кухне, и она ко мне обращалась «Кирилл».

У адвоката засияли глаза, как будто он поймал золотую рыбку.

— То есть она точно не сможет определить при опознании кто из вас кто?

— Не знаю, но меня она с Кирюхой перепутала, — Вячеслав качает головой, — я ее не стал переубеждать.

— Это хорошо, это очень хорошо, — бормочет адвокат и делает себе пометку в ежедневнике.

— Вы сказали, что раны не глубокие? — мне вновь не дает сидеть спокойно юрист, что засел в моей голове. Жаль, это не я первая догадалась, что Мила перепутала братьев, значит, доверия к ее показаниям нет.

— Да, очень странные раны, но тут должны сказать свое слово эксперты. Правда, я поговорил с хирургом, он сказал, что раны не глубже трех сантиметров. И артерия была задета случайно, все раны нанесены в места, где не лежат органы, нет крупных сосудов, как будто в него просто тыкали ножом. Это не похоже на удар ножом, который бы нанес здоровый мужчина. — адвокат крутит в руке бокал, разглядывая на свет ароматную напиток.

— Значит, мы сможем оправдать Кирилла, тем более, что в это время мы уже садились в машину и собирались уехать домой?

— Тут сложно, с одной стороны и пострадавший и Людмила Иванова в один голос утверждают, что у вас был конфликт. Есть видеозапись с одной камеры, хотя там ничего такого нет. Вы расходитесь спокойно. С другой стороны у Кирилла алиби, вы были вдвоем, — задумчиво выдает адвокат.

— Мила сегодня меня встретила у здания Следственного комитета и потребовала денег. Она хочет десять миллионов, — вот теперь я говорю ту новость, которую поначалу скрыла. Все замерли и уставились на меня.

Адвокат вдруг закашлялся, у Кирилла рот открыт от удивления, Полина стоит соляным столбом с чайником в руках.

— Кмхе, кхе, ммм, и как она это объяснила, — адвокат задумчиво трет пальцем переносицу.

— Она сказала, что у нее есть орудие преступление с отпечатками пальцев Кирилла, — вываливаю информацию я.

Шок у публики не проходит, по-моему, все впадают еще в больший ступор.

— Откуда у нее нож, какой нож? — подает голос Кирилл.

— У тебя есть запись разговора? — перебивает его адвокат.

— Нет, я не успела с ориентироваться, она выскочила на меня слишком внезапно, — растерянно говорю, сама понимая, что лоханулась по полной.

— Плохо, но не смертельно. И так! Откуда у нее может быть нож? — спрашивает адвокат, обводя всех присутствующих взглядом. — Вы говорили, что накануне она была здесь?

— Да, но дома был только Вячеслав, Полина и я, — удивляюсь я.

— Но девушка то не знала, что это был не Кирилл? — адвокат зрит в корень.

— Да, — киваю я за всех.

— А что вы в этот момент делали? — опять задает вопрос адвокат, он сейчас похож на следователя.

— Мы резали овощи на салат…

Меня накрывает, в голове мелькают картинки того самого вечера. И этот странный полуобморок у Милы, ее истерика и слезы. Как мы крутились на кухне.

Что потом?

— Полина, — обращаюсь я к ней севшим от напряжения голосом, — проверь, все ли ножи на месте.

Полина, как кукла марионетка, дергается, кивает головой и бежит на кухню.

Возвращается она белее снега: Одного ножа нет…

Вот вам и разгадка тайны.

— Вячеслав, у тебя есть алиби на вчерашний вечер? — теперь уже севшим голосом говорит адвокат.

— Вчера у нас Димка приболел, мы целый вечер возле него крутились, — Вячеслав отвечает спокойно, и я выдыхаю, хоть тут можно не ждать подвоха. — Если смотреть по камерам, что мы никуда не выходили из дома.

На всякий случай сохраните запись, — адвокат выдыхает. — Света, ты Миле при следующей встрече скажи, чтобы она выдала орудие убийства. Если отпечатки не Кирилла, нам это даже на руку.

Я киваю. Вот будет шок у Милы.

— И так подведем итоги, У Кирилла есть алиби, он был не один, нож, скорее всего, с отпечатками не его, ждем экспертизу ножевых ранений пострадавшего. Думаю, недельки через две с тебя снимут все обвинения, Кирилл.

— А, совсем забыл, — Кирилл бьет себе по лбу. — У меня ведь видеорегистратор запись делает постоянно, там должно быть точное время, когда мы сели в машину и поехали домой.

— Ну, вот, совсем все хорошо, так что снимем мы с тебя обвинения, а эта парочка еще за фальсификацию сядет, — адвокат потирает руки.

Для него это плевое дело с хорошим доходом.

— Главное сейчас за прессой следить, чтобы желтые газетенки ничего не пронюхали, на кону контракт на много миллионов, у нас все должно быть чисто, — добавляет Вячеслав. — Завтра я буду с тобой проводить переговоры.

И он кивает Кириллу.

Вечером мне звонит мама.

— Доченька, мне звонила тетя Зоя, говорит, что в нашем городке слух прошёл, что ты связалась с уголовником, — шепчет мама в трубку.

Вот как! Как? Черт побери Аню! Вот ведь стерва. Никто не знает, никто. И только она видела, как забрали Кирилла.

— Мама, это глупость, не с кем я не связалась, и нет у меня никаких уголовников, — рычу я на маму. — А, тете Зое скажи, чтобы рот с мылом прополоскала.

Жаль, что у меня нет телефона моего бывшего и его Анечки, а то бы оторвалась я по полной программе. Мало бы им не показалось.

Такое страшное явление — сплетни. На одном конце страны пукнули, на другом рассказывают, что обоср…сь.

А через час мне звонит моя бывшая подруга Соня.

— Ой, Светик, как твои дела? — я то понимаю, что ее совсем другое интересует, она хочет свежих сплетен, мало ей желтой прессы.

— Хорошо, Соня, работаю. Вот недавно у подруги на свадьбе была.

— Ой, говорят, у тебя тоже свадьба скоро будет? — вдруг вываливает новость Соня.

— Соня, у меня пока и парня нет, какая свадьба, откуда такие новости? — удивляюсь я.

— Так это, так…

— Соня, заканчивайте придумывать фигню, надоели вы мне, — ору я на Соньку, хотя она тут и не виноватая.

— Свет, прости, просто Аня звонила…говорила, что у тебя парень уголовник…

— Аня? А! Проститутка московская! Так и передай Анечке в следующий раз, что если еще раз свой рот накаченный силиконом откроет, я ее историю в интернете с фотографиями выложу.

— А чего там интересного в Москве…

Но я обрываю связь, я злая, очень злая. Если бы Аня сейчас мне под горячую руку попалась, то точно бы проткнула ее силиконовые бидоны …

Глава тридцать шестая