Закрывая двери

Мила все еще стоит у двери, обняв себя за талию, и внимательно осматривается. Я прислоняюсь боком к барной стойке и жду, пока ее взгляд достигнет меня. Один миг, и наши взгляды встречаются.

В ее глазах больше нет страха. Только… любопытство. А я? Я теряю дар речи. Приходится прочистить горло, прежде чем заговорить.

— Воды?

Мила качает головой.

— Почему я здесь?

Если бы я знал ответ на этот вопрос. Если бы знал…

— Останешься. На сегодня. Завтра подумаем вместе, как помочь твоему брату.

Что, твою мать, я несу?! Откуда, черт возьми, во мне появился альтруизм?

Видимо, Мила тоже охренела, потому что замирает и хлопает своими большими глазами. Ее рот приоткрывается, а руки повисают вдоль тела.

Шок, который завладел моим разумом, быстро сменяется чем-то другим, чем-то хорошо мне знакомым, называемым химией.

Дыхание учащается. Руки чешутся от желания почувствовать тепло ее тела. Такое хрупкое, что даже страшно было бы его держать. Такое нежное, что хотелось бы прикасаться, прикасаться, прикасаться…

Я отворачиваюсь. На секунду прикрываю глаза и обхожу барную стойку. Открываю дверцу холодильника и проклинаю себя за пустоту полок. Вытаскиваю из кармана телефон. Экран загорается — круглосуточная доставка всегда спасает.

— Иди в душ, — я махаю головой на дверь рядом с кухней. — А я придумаю, что нам поесть.

Тихие шаги сменяются хлопком двери, только после этого я отрываюсь от телефона, где до сих пор ничего не набрал, и закрываю дверцу холодильника.

Шум душа сотрясает тишину квартиры, и я не вовремя вспоминаю, что у Милы нет запасной одежды. Пересекаю гостиную и открываю рядом с плазмой дверь, которая ведет в спальню. Свет не включаю. Он не нужен. Шкаф с одеждой стоит прямо у двери.

Я беру ближайшую футболку и шорты на завязках и иду к ванной. Шум воды стихает. Мысль о том, что нужно постучаться, посещает меня только после того, как я распахиваю дверь и вхожу в ванную. Дверь за мой захлопывается. Приходит моя очередь замирать на пороге.

Мила стоит спиной ко мне, обнаженная, с влажными волосами. Ее тело, покрыто стекающими каплями. Я слежу за ними. Они катятся от плеч, по изгибу спины, опускаются к ягодицам.

Одежда выскальзывает из пальцев и падает на плитку.

Наши взгляды встречаются в запотевшем зеркале, и это служит спусковым крючком.

Я не думаю, когда пересекаю ванную, хватаю Милу за запястье и разворачиваю к себе. Мне не нужны слова. Я вижу ответ в затуманенных глазах. Губы Милы приоткрываются, и я не могу удержаться, провожу по ним большим пальцем. Нежные, пухлые, желанные. Теплый выдох, слетевших с ее губ и смешанный с полустоном, отдается в моем члене, который и без того колом стоит.

Приподнимаю Милу. Сажаю на тумбу со встроенной раковиной. Мила обхватывает меня ногами и притягивает ближе. Меня окутывает тепло ее тела. Ладонями сжимаю влажную кожу. Свежий аромат, смешанный с чем-то сладким, кружит голову. А взгляд не отрывается от зеленых глаз, в которых таится вожделение. То самое, которое заставляет терять чертово здравомыслие.

Губы покалывает от желания. Дыхание Милы учащается. Жилка трепыхается на ее шее. Сердце бьется так сильно, что я чувствую его своей грудью.

Скольжу кончиками пальцев по спине вверх, обвожу лопатку, останавливаюсь на шее и касаюсь той самой жилки. Нежно, едва ощутимо. Кожа Милы покрывается мурашками. Розовый язычок появляется между ее губ, и срывает последнюю нить моего самоконтроля.

Я хватаю Милу за шею. Впиваюсь в теплые сладкие губы. Кусаю нижнюю, и слышу стон. Больше не соображаю. Едва улавливаю треск рубашки и стук пуговиц по плитке. Теплые ладони скользят по моей груди. Острые ноготки легко царапают кожу.

Чувствую робкое касание языка на своих губах. И все!

Я так сильно прижимаю Милу к себе, что слышу ее писк. Немного ослабляю хватку, но при этом целую Милу жарче, сильнее, крепче. Наше дыхание смешивается. Влага на ее теле впитывается в остатки моей рубашки, прилепляя ткань к разгоряченному телу. Зарываюсь пальцами во влажные волосы и целую Милу еще сильнее. Мозг отшибает мгновенно, и я тянусь к ремню на брюках. Дергаю его, но он не поддается. Отрываюсь от Милы, дергаю еще раз. Черт!

Теплые дрожащие пальчики касаются моей руки и отводят ее в сторону. Пряжка ремня звякает и повисает вдоль ног, но ненадолго. Мила расстегивает ширинку, брюки падают к лодыжкам, а тонкие пальчики забираются под резинку боксеров. Я втягиваю в себя воздух через плотно стиснутые зубы и отвожу руку.

— Нет, моя хорошая. Власть тут у меня.

Тяну Милу за волосы, она откидывает голову, освобождаю тонкую шею. Провожу носом по коже, втягивая легкий сладкий аромат. Хочется попробовать, съесть или хотя бы укусить. А почему, собственно, я себе отказываю? Впиваюсь зубами в трепыхающуюся жилку, которая все это время соблазняла меня.

Стон вырывается из Милы. Она выгибается у меня в руках, подставляя мне шею. Я зализываю оставленный на коже след. Спускаюсь поцелуями вниз. Прикусываю ключицу. Провожу губами ниже и ниже. Беру сосок в рот. Кончиком языка перекатываю горошину и прикусываю ее. Мила трепещет у меня в руках, из нее вырываются порывистые вздохи. Такие короткие и страстные. Член чуть ли не прорывает ткань боксеров. Но я сдерживаюсь, перехожу к другому соску. Облизываю его и втягиваю в рот. Мила вскрикивает и ногтями впивается мне в плечи.

Боль срывает все цепи, которые помогали меня сдерживаться. Выпрямляюсь, стягиваю боксеры и врываюсь в горячую плоть. Мне не нужно больше ничего, только чувствовать удовольствие, которое разливается жаром по телу.

Наши стоны звучат в унисон.

Я прижимаю к себе Милу и чувствую, как бьется ее сердце. Громко, сильно. Маленькие ручки скользят по моей спине и ложатся на мою задницу. Она тянет меня к себе. Но я тянусь за ее руками, беру за запястья, поднимаю их, прижимаю к зеркалу и нависаю над ней.

— Ты забываешься, — я провожу носом по щеке Милы. — Здесь главный я!

— Тогда двигайся, — голос Милы хрипит, она смотрит на меня своими затуманенными глазами и ухмыляется.

Из меня вырывается смешок.

— Сучка.

Я отодвигаюсь, почти выхожу из нее. Вхожу. Резко, сильно, грубо. Еще раз и еще.

Грудь Милы подпрыгивает. Толчок.

Я захватываю ее запястья одной рукой. Толчок.

Сжимаю грудь. Толчок.

Тяну сосок и кручу его между пальцами. Толчок.

Отпускаю грудь и кончиками пальцами провожу по животу. Толчок.

Поднимаю взгляд. Толчок.

Глаза Милы закрыты. Она кусает нижнюю губу. Ее тело потряхивает. Но… Она сдерживает себя! Толчок.

Нет, дорогая, так не пойдет. Толчок.

Я касаюсь кончиками пальцев ее клитора. Толчок.

Стон вырывается из Милы. Ее глаза распахиваются. Надавливаю на клитор. Толчок.

Мила задыхается. Я ухмыляюсь. Толчок.

Начинаю кружить пальцами по клитору. Толчок. Толчок. Толчок.

Мила выгибается. Она делает судорожные вдохи и задерживает дыхание.

Я еще сильнее нажимаю на клитор, и чувствую, как мышцы влагалища сжимают меня. Легкая дрожь окутывает ее тело. А я сильнее втягиваю в себя воздух. Врезаюсь в Милу со всей силы, чувствуя, как темнеет перед глазами. Вытаскиваю член и кончаю так мощно, как давно не кончал. Силы покидают меня. Колени подгибаются, и я отпускаю руки Милы. Упираясь в столешницу по бокам от девушки. Она обнимает меня за шею и прижимается ко мне.

Тишина прерывается только нашим дыханием. По телу растекается блаженство, а в голове пустота, которая прерывается всего одной мыслью. Я ухмыляюсь, когда озвучиваю ее:

— Я помогу тебе. Но, есть одно условие: как только за нами закрывается дверь, ты — моя!