Больше, чем друзья

— Привет, милая, — кричит папа в трубку, как будто пытается перекричать толпу. — В чем дело? Я выхожу в эфир примерно через тридцать минут.

— Мне нужно сказать вам всем кое-что важное. Вы сидите?

— Что ты сделала? — Дьюк рычит.

— С чего ты взял, что я сделала что-то не так, Дэнни?

Он дует в трубку, раздраженный, потому что ему не нравится, что я использую его ненастоящее имя:

— Прости.

— То, что я хочу сказать вам, ребят, мне трудно произнести. Можете просто позволить мне снять с себя это бремя, не перебивая меня?

Они все согласны.

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Нервная энергия волнами пробегает по моему телу, поджигая мою кожу. Бекка была права. Стресс вреден для ребенка. Чем больше я волнуюсь, тем чаще замечаю, что он пинает меня. Он как будто чувствует мое настроение и расстраивается вместе со мной.

— Я беременна, — выпаливаю я.

Теперь, когда я раскрыла свой секрет, меня охватывает облегчение.

— Ты что? — говорит папа. — Ты сказала, что беременна, Кэт?

— Да, папа. Я беременна. Я хотела сказать всем вам лично, но наши расписания никогда не совпадают.

— Ты уверена? Ты ходила к врачу? — спрашивает папа.

— Да, пап. У меня будет мальчик.

— Как давно ты знаешь?

— Семь месяцев, — признаюсь я.

— Милая, почему ты скрывала от нас что-то подобное? — он колеблется секунду, на этот раз с волнением в голосе. — У тебя будет мальчик? Я стану дедушкой.

Почему он на меня не сердится?

— Мне жаль, папа. Я должна была сказать тебе.

Он не отвечает, или, по крайней мере, я не могу расслышать из-за своих братьев.

— Я возвращаюсь домой, чтобы увидеть тебя, Кэт, — говорит Остин. — Я смогу возить тебя на приемы.

Это всегда было работой Остина. Чего бы я только не отдала, чтобы сейчас он был со мной дома. Всегда спокойный и уравновешенный, Остин — тот самый брат, которому я должна была рассказать еще летом. Но он никогда не стал бы хранить секрет от нашего отца. Это съело бы его заживо. Он всегда был ужасным лжецом.

— Кто отец ребенка? — говорит Дьюк со злостью в голосе. Он звучит как Брюс Бэннер, готовящийся превратиться в Халка.

— Да, а кто отец? — говорят близнецы в унисон.

— Ребят, обещаете, что не взбеситесь?

— Нет, — говорит Дьюк.

— Хорошо, — добавляют близнецы.

— Я ему еще не сказала.

— Кэт, кто отец ребенка? — говорит Остин. — Просто скажи нам. Мы не будем злиться.

— Дин, — говорю я. Мой голос звучит почти шепотом.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — голос Дьюка звучит так, словно он скрежещет зубами, когда говорит. — Все это время ты пыталась убедить меня, что не трахалась с этим мудаком, а потом он обрюхатил тебя и оставил одну разбираться с ребенком?

— Он не бросал меня, Дэнни. Дин даже не знает.

— Ты и Дин? — голос Тео звучит озадаченно.

— Серьезно? — добавляет Такер. — Итак, вы, ребята, были вместе все это время?

— Вы двое что, настолько, блядь, безмозглые? — Дьюк кричит так громко, что у меня болят барабанные перепонки.

— Прекрати, Дьюк, — теперь папа разозлился. — Не разговаривай так со своей сестрой и братьями.

— Прости, пап, но это просто бред.

— Кэт, я буду дома через несколько дней, — говорит папа.

— Я тоже, — говорит Остин. — Я могу остаться на ночь в субботу.

— Пожалуйста, ничего не говори Дину. Все вы. У меня еще не было возможности сказать ему об этом.

— Я даже не хочу с ним разговаривать, — говорит Такер со злостью в голосе.

— И я тоже, — говорит Тео. — Я не могу поверить, что он сделал это с тобой. С нами. Чертов мудак.

— Он ничего никому из вас не сделал. Это касается только нас с Дином. Ладно? Просто позвольте мне разобраться с этим.

— Когда я увижу его в следующий раз — он будет мертв, — говорит Дьюк.

— Дэнни, пожалуйста, ничего не делай.

— Не могу пообещать этого прямо сейчас, Кэт.

Я откидываю голову на стопку подушек на своей кровати и закрываю глаза. Может быть, им просто нужно время, чтобы все обдумать. Мне потребовались месяцы, чтобы смириться со своей новой жизнью. Теперь же я должна набраться смелости и рассказать Дину.