Мажор. Игра в любовь

35. Вадим

Устал дико. А теперь еще приходится и показания давать. И всё из-за несносного бывшего Киры. И было бы из-за чего переживать. Для мужчин такие драки вообще обычное дело, но девушки любят преувеличивать.

— Боже мой, Матвей! — кричит женщина, залетая в полицейский участок. — Что вы сделали с лицом моего сыночка?!

У меня стоит звон в ушах от писка этой тётки. Она подлетает к побитому Матвею и начинает его рассматривать.

Отдубасил я его, конечно, знатно. Но так он сам виноват. Как только он посмел поднимать руку на мою Киру. Хорошо хоть я вовремя остановился. Его лицо покорежено, скорее всего, сломан нос, но жить он точно будет. Я бы даже сказал, отделался малой кровью.

— Да как вы посмели! — всё никак не угомонится женщина, хорошо хоть полицейские ее сдерживают. — Кто ты черт возьми такой?

Смотрю на эту ненормальную и удивляюсь, откуда столько наглости берется.

Кира стоит молча за моей спиной и под взглядом ненормальной женщины немеет. Нервно потирает свою руку.

Несложно догадаться, в какой обстановке жила Кира в этой семейке. Но я если честно не ожидал, что она будет настолько подавлена. Ни одного слова от нее не услышал, как только мы ушли с этой стоянки, хотя я ведь знаю, насколько она может колко ответить.

Мне начинает надоедать выслушивать истерики женщины.

— Как и ваш драгоценный сын — говорю с издевкой, — Кира тоже чья-то дочь, не стоило поднимать на нее руку.

— Мой сын для меня важнее всего, — снова кричит в гневе женщина. Весь полицейский участок уже стоит на дыбах, но ей кажется этого мало и она продолжает: — Как вы посмели превратить моё дитя в кровавое месиво?! Вам это с рук не сойдет!

Ну тут, возможно, она права. Есть вероятность того, что я немного переборщил, хотя с другой стороны, надо было его добить окончательно, что бы такие твари не ходили по этой земле.

— Думаете, ему сойдет его мерзкое отношение к моей жене? — тычу в них пальцем, но остаюсь на месте.

Не хватало только загреметь за решетку из-за этой ненормальной семейки. Кира стоит грустная и даже голову поднять не может, хотя она как раз здесь единственная кто пострадала на самом деле. Злость пробирает меня до кончиков каждого моего пальца. Срываюсь и говорю так громко и уверенно, чтобы ни у кого не возникло сомнений:

— Вы дорожите своим сыном больше всех. Точно так же для меня нет никого важнее моей жены. Предупреждаю, чтобы я вас больше не видел рядом с Кирой. Если вы еще раз появитесь на ее пути… — говорю ледяным голосом и смотрю зловеще в их сторону. — Я обещаю, что пойду до самого конца.

Мамаша замолкает и начинает судорожно осматривать потрепанное лицо своего сынка неудачника. Хотел было еще кинуть им пару угроз, но чувствую, как Кира позади нежно тянет меня за рукав.

Оборачиваюсь и вглядываюсь в ее бледное и уставшее лицо.

Да как они только посмели довести мою кошечку до такого ужасного состояния? Никогда им этого не прощу…

— Пойдем домой… — шепчет она и опускает свои глаза, опухшие от пролитых слез.

Я подписываю все необходимые бумажки, получаю предостережение не пропадать с радаров, пока ситуация не проясниться и мы выходим из этого гадюшника под негласным названием ментовка.

Понимаю, что влип по полной и сам, скорее всего, не вытяну эту ситуацию. Но обращаться к отцу не хочу, начнет опять упрекать меня не в способности постоять за себя и справится с мелкими проблемами.

Садимся в машину и краем глаза вижу, как Кира пытается незаметно прикрыть свои проступающие слезы. Сдерживается, но, кажется, у нее это плохо получается.

Ее можно понять. Я и сам еще ни разу не был так зол.

Когда увидел, как Матвей замахивается на мою Киру, у меня снесло башню. Смутно помню, как подбежал и начал колотить его со всей дури. Злость сочилась в каждой моей клетке, а я был лишь безвольным исполнителем в этой истории. У меня не было такого состояния, даже когда подобное происходило со мной в детстве.

Заходим обессиленные домой, и Кира замечает мой подранный кулак. Хватает за руку осматривает и спрашивает:

— Как ты?

Слезы снова накрывают ее красивые глаза, и внутри меня всё сжимается. Да к черту мой кулак, просто царапина, которая заживет за пару дней, а вот раны внутри нее кровоточат, и вряд ли я смогу их залечить.

— Ну что ты… — шепчу в тишине нашей квартиры. — Не плачь. Всё позади уже.

Нежно прикасаюсь к ее лицу и смахиваю скатившеюся слезинку по щеке.

Кира не смотрит на меня, она сейчас не здесь, а где-то там далеко в своих мыслях и меня это тревожит не на шутку.

Стоим с ней так минуту, просто пытаемся прийти в себя от пережитого. Наконец, она приходит в себя и начинает суетиться.

— Я сейчас принесу аптечку, — шмыгает носом Кира и снова поглядывает на мою окровавленную руку. — Нужно продезинфицировать и обработать раны.

— Я в порядке не стоит так беспокоиться, — устало выдыхаю и пытаюсь уйти в свою комнату.

— Нет, стоит! — гневно кричит Кира и все ее слезы улетучиваются разом. Смотрит на меня вызывающим взглядом, отчего в моем сердце становится теплее. Моя кошка возвращается! — Это случилось по моей вине! Жди меня на диване!

Приказывает жестко и с топотом идет на поиски аптечки в этом доме.

Послушно жду ее и пока она не видит, улыбаюсь как дурак какой то.

Она быстро возвращается и начинает обрабатывать раны. Старается, дует когда щиплет. Проходит каждую царапину с такой заботой.

Хочу, чтобы этот момент длился вечно, никогда не заканчивался. Только я и она в тусклом свете, в тишине, в покое и заботе.

Только моя Кира никто больше, чтобы не смел на нее даже смотреть. Хочу запереть ее в этом доме…

— Ты разочарована во мне? — спрашиваю с опаской.

Я показал ей одну из своих самых ужасных сторон. У нас осталось мало времени до истечения контракта, а потом она сможет уйти в любую минуту, а я не смогу ее остановить.

— Почему это я должна быть разочарована? — фыркает Кира, но не смотрит на меня, а сосредоточенно продолжает обрабатывать мои мелкие царапины.

— Я был жесток с ним… — нервно сглатываю, боясь услышать правду от нее.

— Это было ради самозащиты, — спокойно отвечает Кира.

— Я зашел слишком далеко. Это была уже не самозащита, превышение…

— Но ведь это было ради меня! — Кира пристально смотрит мне в глаза. Сложно устоять перед ее натиском. — Так что теперь позволь мне защитить тебя…

Смотрю на свою залеченную рану и невольно улыбаюсь, потому что на месте разбитых костяшек красуются разноцветные пластыри в цветочек. Кира умеет разрядить обстановку.

— Других не нашла, — сердито ворчит Кира в ответ. — На счет Матвея не волнуйся! — говорит твердо и захлопывает аптечку. — Этот ублюдок ни за что не подаст на тебя в суд. Если тебе предъявят какие-то обвинения, я позабочусь о том, чтобы они прошли все круги ада.

А это что-то новенькое: Кира защитница? И кажется, Новицкая не шутит. Она уверенно смотрит на меня и стучит себя в грудь. Не смею ее перебивать.

— Просто поверь мне! Еще когда мы были вместе с тем ублюдком, я собрала достаточно доказательств его выходок. Я не позволю засудить ему тебя.

Слегка смеюсь в ответ.

— Это обнадеживает, — улыбаюсь, но Кира остается серьезной.

— Даже если все будут против тебя, — серьёзно говорит Новицкая, отчего я напрягаюсь снова. — Знай, я всегда буду на твоей стороне.

Бьёт прям по больному.

Никто и никогда не был на моей стороне.

Все только против.

Я всегда сам заботился о себе, сам защищался, сам сделал себя тем, кто я есть.

Как она может так безрассудно относиться к таким серьезным вещам.

До какого момента? Как долго ты будешь со мной?..

Месяц-два, а потом твоя долгожданная свобода?

Апатия накрывает с головой. Зачем только составили мы этот контракт. Надо было забирать ее навсегда.

— С завтрашнего дня я буду забирать тебя с работы, — грубо отвечаю на ее слова. Это было приятно услышать, но не могу просить нечто подобного у той, что лишь исполняет свою роль в моей игре.

— Но ты же часто остаёшься сверхурочно…

— Буду часть работы брать домой, — спокойно пожимаю плечами.

— А что насчет твоих командировок? — неуверенно спрашивает Кира, но не сопротивляется.

— Ты можешь поехать со мной. А если не получится, то попрошу нашего семейного водителя приглядеть за тобой, помочь если надо. Главное, чтобы ты не оставалась одна ни на минуту.

— Что с тобой? — Кира смеется в ответ и машет руками, видимо, не веря моим словам. — Неужели ты будешь просить его делать это каждый раз?

Смотрю на нее не моргая, так чтобы ни один нерв на моем лице не дрогнул. Она должна понять всю серьезность моих намерений. Больше никому не позволю ее обидеть, чего бы мне это не стоило.

— Прям долго и до гробовой доски? — хохот Киры разносится по квартире, но я остаюсь непоколебим.

Еле сдерживаю улыбку и говорю:

— Только ты можешь так испортить атмосферу.

Кира заливается вовсю, и я вместе с ней начинаю немного оттаивать. Если бы только она могла радоваться вечно…

— Ох, точно, — вспоминаю я и начинаю рыться в кармане пиджака.

Я ведь не просто так опоздал сегодня, а выбирал нечто особенное для своей кошки. Протягиваю Кире черную бархатную коробку.

— Что это? — с подозрением смотрит на мой сюрприз.

— Твой подарок на день рождения, с опозданием, конечно…

Мнусь от неуверенности в последний момент. Кира открывает коробку и внимательно изучает золотую подвеску с кулоном в виде маленькой кошки в оправе из бриллиантов. Когда увидел, сразу понял, что это сделано специально для нее одной.

Кира вскрикивает и хватается за свой рот. Моментально напрягаюсь.

— Тебе не нравится? — спрашиваю и хмурю брови.

— Мне очень нравится! — тут же выкрикивает Кира и достает подвеску. — Она очень красивая. Но почему именно кошка?

Потому что ты такая же нежная, такая же гибкая, ласковая. Хочется защищать тебя, но в то же время ты сама можешь постоять за себя. У тебя есть коготки, которые ты готова использовать. Но если тебя погладить, то ты будешь также мило мурлыкать рядом.

То, что я подумал и то, что я никогда не произнесу.

— Потому что ты такая же упрямая, — говорю деловито. — И линяешь, повсюду твои волосы.

Кира смеется, разглядывает свой подарок. Такое ощущение, что она прекрасно понимает где я вру и что именно думаю.

Пару минут Новицкая пытается застегнуть мой подарок на своей тонкой шеи, но ее руки немного дрожат, из-за пережитого сегодня. Подхожу к ней сзади и аккуратно забираю цепочку.

— Я рад, что тебе нравится… — шепчу ей в ухо и застегиваю цепочку.

Затем как будто случайно наклоняюсь к ее оголенной шеи и прикасаюсь к нежной коже своими губами. Кира покрывается мурашками, а ее щеки краснеют от смущения. Кидает мне невнятное спасибо и убегает в свою комнату.

Глупо уже отрицать очевидное. Я вляпался по полной. Захвачен и пленен. И пора бы уже взять ответственность за свои поступки, вот только как? Со мной ни разу не происходило такого и как себя теперь вести?

Я просто хочу, чтобы она была счастлива…

Устало падаю на диван и достаю свой телефон. Недолго думая, набираю номер отца.