Крылья за моей спиной

Настя дёрнула подругу за руку, когда та приостановилась, чтобы кинуть ещё один взгляд на официанта Максима, прежде чем они из кафе вышли. В спортклубе весь обслуживающий персонал был в прекрасной форме, им позволялось пользоваться спортзалами для поддержания идеальной физической формы, Настя подозревала, что это было записано в их трудовом договоре. Девушки все с идеальными фигурами, молодые люди накаченные, с кубиками на прессе. К тому же, все улыбались, а отвечали неизменно вежливо. Всё это создавало настолько идеальную картинку, как в рекламе, что поневоле возникало чувство недоверия ко всему происходящему, но спортклуб этот всё равно был любимым, особенно потому, что находился он недалеко от их дома, что было весьма удобно. И Маркеловы, и Григорьевы имели здесь постоянный абонемент, да и просто с детьми по выходным частенько приходили, девочки обожали аква-парк, расположенный на первом этаже.

Родители, никогда не жившие в Москве, иногда ещё напоминали им с Серёжей, что не нужно приучать ребёнка к излишествам и привилегиям, и Насте, хоть и неохотно, но приходилось мысленно с ними соглашаться. Да, их с Серёжкой жизнь в последние годы настолько вошла в накатанную колею, без всяких эксцессов, что можно было не думать о лишних тратах и об этих самых излишествах, и о том, как это отражается на их жизни. Возможно, это и не слишком хорошо, но она привыкла к столичной жизни, привыкла к тому, что, благодаря мужу, может многое себе позволить, в пределах разумного конечно, он ведь не Абрамович, но всё-таки. Частная школа для Вики, новая машина каждые два-три года, хорошая квартира, отдых за границей дважды в год — всё это стало нормой. К тому же, необходимо было держать себя в форме, ухаживать за собой, успевать за веяниями моды — это не просто каприз, без этого никуда. В голове прояснялось только когда приезжали к её родителям в деревню, окунались в обычную жизнь, выныривали из московской суеты, и оказывалось, что существует другая жизнь, именно без привилегий. Мама очень любила об этом говорить, рассказывая ей о соседях, знакомых, о своих учениках, об их проблемах, таких не похожих на проблемы самой Насти. Иногда она задумывалась: а что бы с ней было, если бы жизнь её сложилась по-другому, в её родном городе. Она уже не представляла себя в другой обстановке, не вращающейся в определённых кругах, не гордящейся своим мужем, не будь она Анастасией Маркеловой. Мама говорила, что ей стоит об этом вспоминать почаще, чтобы быть ближе к реальности, а то живёт она, переложив всю ответственность на Серёжу. Эти слова казались Насте не совсем справедливыми, она не считала, что они настолько оторваны от реальности, живя в Москве. Просто реальность у всех своя, и кто-то другой не смог бы освоиться в их жизни, также как и они уже не помнят, как по-другому. Кто же виноват, что им повезло? Но ведь везение не случается просто так, чтобы поймать птицу-удачу за хвост, пришлось постараться, в первую очередь Сергею, за что Настя им и гордилась, за что его уважала. Но об этом родителям говорить было не нужно, они Серёжу любили, причём всегда, даже когда они с ним на гране развода были и ругались без конца. Настя вообще считала, что им очень повезло с родственниками — что с её родителями, что с Серёжиными. Как бы они все не относились к их спорной и скорой женитьбе, никогда не лезли с советами, наоборот всегда старались поддержать, но в то же время не навредить. Настя отдавала себе отчёт в том, что без поддержки родственников, им было бы намного труднее. Даже без советов свекрови она не смогла бы найти ответы на многие вопросы. Хоть и побаивалась Ларису Евгеньевну в начале семейной жизни, да и сейчас относилась к ней с большим уважением и некоторой долей осторожности, характер у свекрови был железный, но за прошедшие годы прониклась искренней признательностью и уважением. Особенно, после того, как они с Серёжкой наконец начали жить своим домом. Не зря же народная мудрость говорит — чем дальше родственники, тем больше их любишь.

Иногда, правда, стыдно за такие мысли.

— Чего ты добиваешься? — смеясь, поинтересовалась Настя у Лиды, когда они всё же вышли из кафе. — Ему лет двадцать, не больше.

— И что? Я же просто смотрю. Получаю, так сказать, эстетическое удовольствие.

— Вот заметит Григорьев твой, будет тебе удовольствие.

— Да брось. — Лида одёрнула яркую футболку спортивного костюма и вприпрыжку начала спускаться по широкой лестнице. — Фёдька у меня не ревнивый, не твой Маркелов.

Настя моргнула.

— Серёжа тоже не такой уж ревнивый.

— Ну, конечно. Он просто старается этого не показать, да и поводов нет. Но ты замечала, что он глаз с тебя не спускает, когда ты с кем-нибудь разговариваешь? Прислушивается, приглядывается…

Настя подругу легко стукнула по плечу.

— Замолчи, это неправда.

— Ну да. Кстати, я его вижу.

— Серёжу? — Настя заглянула в открытые двери спортзала, мимо которого они проходили. Глазами пробежала, и заметила мужа на беговой дорожке. Видимо, Маркелов уже довольно давно занимался, футболка на груди была мокрая от пота, он сам запыхавшийся, но темп держал. Серёжка любил бегать, даже как-то пытался бегать по утрам в сквере неподалёку от дома, но свободное утро у него выдавалось нечасто, а вставать рано он не любил. Поэтому его частенько можно было увидеть вечерами на беговой дорожке здесь, в спортклубе. К тому же, после аварии и серьёзного повреждения плечевого сустава, силовые тренажёры ему были недоступны, но Настя не думала, что мужа это сильно расстраивало, плавание и бег — вот это были его виды спорта.

Она вошла в зал, улыбнулась знакомым, и прошла к ряду беговых дорожек, на одной из которых муж занимался. Серёжа её не сразу увидел, был сосредоточен, старался правильно дышать, а потом улыбнулся ей, и даже подмигнул, выдернул из ушей наушники. А Настя рукой на стойку беговой дорожки облокотилась.

— Ты же вечером хотел?

— У меня встреча отменилась.

— Тебе долго ещё?

Маркелов глянул на дисплей.

— Десять минут.

— Умница моя. — Настя поставила перед ним бутылку с минералкой, а пустую забрала. Серёжка всегда много пил во время занятий.

— Маркелов, привет, — бодро поздоровалась Лида, подходя. — Бежишь?

— Ага. Твой-то где?

— Да кто его знает? Он себя не так любит, как ты.

— И как ты, — подсказал Серёжа.

— Точно. Я себя люблю.

— Ладно, не разговаривай, дыхание сбиваешь, — посоветовала Настя мужу. — Воду я тебе оставила.

— Ты меня подождёшь, Насть?

— Да. Мы переоденемся, и в кафе будем.

Серёжа кивнул и снова наушники в уши вставил.

— Серёга, кажется, в хорошем настроении, — заметила Лида, когда они из зала вышли. — Как годовщину отпраздновали?

Настя улыбнулась, прекрасно уловив намёк в словах подруги, но решила так сразу не признаваться.

— Ещё не отпраздновали.

— Да ладно тебе.

Настя рассмеялась, сдаваясь.

— Всё отлично. И вы с Фёдором очень кстати уехали.

— А мы-то здесь при чём?

— Ну, вы уехали, Юлька ваша позвонила ни свет ни заря, и Вика к ней убежала мультфильмы смотреть. — Она хмыкнула, вспоминая. — Хорошее было утро.

— Да? На нашу годовщину я вас тоже куда-нибудь отправлю. Может и у меня быть хорошее утро? Хотя нет, у меня не может. У Федьки привычка вскакивать чуть свет. Когда я просыпаюсь — его уже нет. До сих пор удивляюсь, как он может спать пять часов в сутки, и прекрасно себя чувствовать. Я вот не могу.

— Я тоже не могу. От этого тёмные круги…

— …под глазами появляются, — закончила Лида и согласно кивнула. — Но когда муж всем доволен, в доме покой и порядок. А твой вон сияет, как тульский пряник.

— Самовар, Лид.

— Да какая разница? Кстати, ты платье под подарок купила?

— Конечно. Я его заранее присмотрела.

— С тобой неинтересно.

— Но я всё равно хочу, чтобы пятница поскорее прошла. Я почему-то нервничаю.

Лида взглянула с интересом.

— Из-за кого?

— Не из-за кого, а из-за чего. Я не ожидала, что столько гостей будет. Мы как будто женимся заново, честное слово.

— Второй медовый месяц будет.

— Я не помню, чтобы и первый-то был.

— Тем более. Слушай, а может вам съездить куда-нибудь?

Настя лишь неопределённо пожала плечами. Но когда Маркелов появился в кафе, уже успев сменить спортивную одежду на привычный костюм, предложила:

— Может, нам и правда куда-нибудь съездить?

— В отпуск?

Она кивнула. Потом обернулась на Лиду, которая отошла к стойке бара, чтобы заказать себе чай.

— Хочешь, в отпуск?

— Хочу с тобой уехать куда-нибудь. И чтобы у тебя телефон постоянно не звонил.

Маркелов улыбнулся, наклонился к ней, и Настя сама его поцеловала. А потом оттолкнула его от себя.

— Ну тебя, так и скажи, что не можешь.

— Не могу. Но как только смогу, так и поедем, хорошо? Или ты устала?

— Не в этом дело, Серёжа.

Он коснулся ладонью её щеки, пальцем провёл, а Настя вдруг поймала себя на мысли, что Сергей в последнее время на самом деле в благодушном настроении. Что довольно странно, в преддверии намечающегося банкета, Маркелов никогда не любил шумные празднования, к нему относящиеся. Чужие — ради бога, придёт, поздравит, будет душой компании, а вот когда он виновник торжества, напрягался.

— Где у нас ребёнок? — поинтересовался Сергей тем временем.

— У твоих родителей, они забрали её из школы. А ты к ним так и не ездил?

— Из-за завещания? Настён…

— Нет, а что ты на меня так смотришь? Это твоя бабушка. Вот и поговори с ней.

— Шутишь, что ли?

— Какой ты бываешь противный, просто до ужаса.

Маркелов рассмеялся и ничего не ответил. Выйдя из клуба, пару минут спорили, на чьей машине ехать. В принципе, стоянка спортклуба была недалеко от дома, и посетителям с постоянным абонементом можно было оставить автомобиль, но никому не хотелось оставаться без колёс. Но, в конце концов, Настя свои позиции сдала и согласилась оставить свой «Фольксваген», даже ручкой ему сделала, за что удостоилась выразительного смешка от мужа. Серёжка столь сентиментальным по отношению к своему автомобилю не был. Считал, что машина — это лишь машина, средство передвижения, и не более того. А вот Настя свой «жук» последней модели обожала — за форму, за цвет и за характер.

Подбросили Лиду до дома, а потом поехали к родителям Сергея, дочку забирать. Конечно, остались на ужин, Настя помогала свекрови накрывать на стол, пока Серёжа в соседней комнате с бабушкой разговаривал, обсуждая очередной вариант завещания. После смерти Ивана Павловича, Аркадия Львовна только и делала, что беспокоилась о том, что после своей смерти оставит все свои дела в беспорядке. Прошло уже четыре года, а она каждый день готовилась умереть. Не слишком страдала из-за приближающейся кончины, но приготовления велись не шуточные. В первые месяцы после смерти отца, Маркеловы-старшие беспокоились из-за перемен в настроении Аркадии Львовны, но потом просто приняли всё, как данность. Аркадия Львовна разобрала все бумаги покойного мужа, навела порядок в его кабинете, целый список имущества составила и принялась раздумывать о том, как всем этим распорядиться. За последние четыре года она переписывала своё завещание раз десять, в зависимости от настроения и своего самочувствия. У Маркеловых для этих целей даже семейный нотариус появился. Но прежде Аркадия Львовна всё обсуждала с Серёжей, и лишь после этого всё официально документировала. Никто уже не спорил с её решениями, понимая, что лучше согласиться, чем расстраивать пожилого человека, который нашёл единственный для себя способ смириться с потерей мужа.