На грани измены

— Мое самочувствие в норме, — резко бросаю. — Ты ведь за этим пришел.

Он резко отталкивается от стены и медленно словно хищник приближается к кровати. Я смотрю на мужа в упор, пытаясь найти хоть каплю сожаления в его непроницаемом взгляде. Ничего. Еще вчера во время регистрации и после нее Миша казался мне совсем другим человеком — добрым, внимательным, заботливым.

— Почему ты не позвонила мне, когда тебе стало плохо? — ледяным тоном спрашивает он.

— Считаешь, должна была? — нервно усмехаюсь.

— Инга, я твой муж, — отрезает он.

— Что-то вчера вечером ты упустил этот факт, — не могу удержаться от колкости.

— Если бы ты задержалась на долю секунды, то увидела бы реальное положение дел, — меня даже пугает, с какой серьезностью он врет.

— Не верю ни единому твоему слову, — отрицательно качаю головой.

Он тяжело вздыхает и запускает пятерню в свои густые темные волосы. Как бы мне хотелось верить, что это не фарс, а Миша в нем не актер. Но ведь я все сидела собственными глазами. Что тут можно было понять иначе.

— Я хочу поговорить с врачом и забрать тебя под свою ответственность, — как ни в чем не бывало произносит он.

— Черт возьми, Королев, — бросаю насмешливо, — о какой ответственности ты говоришь? У тебя ее нет. Как и сердца.

— Я обеспечу тебе должный отдых…

— А сам поедешь отмечать продолжение нашей свадьбы? Ну нет. Уж лучше находиться здесь и плакать в казенную подушку, чем ехать с тобой домой или еще хуже — веселиться с тобой на продолжении нашей свадьбы. Мне совсем не до веселья, ясно?

— Я отменил второй день. В таком состоянии тебе не до праздника.

— Конечно. Меня ведь предал собственный муж и лучшая подруга. Какая банальщина! — со злостью выплевываю я.

— Инга, — предупреждающе, — я очень терпелив, но ты перегибаешь.

— После того, что произошло, у тебя еще хватает наглости издеваться? — сквозь зубы цежу я. — И что же ты сказал гостям?

— Что случился небольшой форс-мажор, и мы решили отменить второй день, — Королев быстро успокаивается.

— Небольшой форс-мажор, — насмешливо бросаю я, а затем говорю серьезно: — Я хочу аннулировать брак, Миша, или подать на развод.

В его глазах на мгновение мелькает сомнение. Неужели он думает, что я стану терпеть измену только потому, что люблю его.

— Ты серьезно?

— Более чем, — отрезаю.

— Я дал бы тебе развод, раз тебе так хочется избавиться от меня. Но если бы был виновен в том, в чем ты меня обвиняешь. Тем более, все совсем не так, как кажется. Следовательно, развод ты не получишь, Инга.

— И что ты сделаешь? Как ты этому помешаешь?

— Ты серьезно?

— Воспользуешься своим положением, связями и деньгами?

— Если понадобится, то да. Я не отпущу тебя. Ты моя, и всегда была моей, — упрямо повторяет мой супруг.

— До вчерашнего вечера.

— Вчера вечером ничего не изменилось.

— Уходи, Королев. Я не хочу тебя видеть, — я поворачиваю голову и смотрю в окно до тех пор, пока он не выходит из палаты.

Буквально через минуту дверь снова распахивается, и я открываю рот, что в очередной раз рявкнуть на Королева, но на пороге возникает Елена Андреевна. Она чем-то озадачена, и меня это несколько пугает.

— Я хотела сообщить о том, что сегодня ближе к вечеру мы переведем вас в другую палату?

— Почему меня положили сюда? — интересуюсь я.

— В гинекологическом ночью прорвало трубу с горячей водой. Когда вас привезли, последствия все еще устраняли, — хмурится мой лечащий врач.

— А как остальные пациенты?

— Никто не пострадал. Всех экстренно эвакуировали в соседние отделения, — поясняет она.

— Понятно, — киваю. — Елена Андреевна, а когда вы сможете меня выписать?

— Через неделю.

— Только через неделю?

— Если будете себя хорошо чувствовать, может, и раньше, — улыбаются она. — Отдыхайте пока.

— Благодарю.

Елена Андреевна не успевает закрыть за собой дверь, как на пороге палаты появляется мама. Я испуганно смотрю на нее, она с теми же эмоциями разглядывает меня в ответ.

— Если бы я знала, что тебе плохо до такой степени, то вызвала скорую еще вчера вечером, — хмурится она. — Как хорошо, что все обошлось.

— Да, все в порядке.

— Я внизу видела Мишу и Лару Они тебя навещали?

В висках резко начинает стучать, а я будто не до конца понимаю смысл маминых слов. Миша приехал сюда с Ларисой? Нет, этого не может быть. А у нее была кишка тонка подняться, так что ли? Мое сердце разрывается на мелкие осколки, ведь Королев только минут десять назад клялся мне в любви.

Я чувствую, как по телу пробегает дрожь волнения. Первый порыв — набрать номер и всё высказать, но в ответ я лишь получу оправдание, а не правду.

— Да, — не уточняю, кто из них.

— Они меня не видели. Я торопилась к тебе и не стала к ним подходить, — говорит мама.

Я больше не задаю никаких вопросов, касаемых моего мужа или подруги. Не хочу снова загонять себя в подавленное состояние, и, тем более, не хочу, чтобы мама знала. Она, кстати говоря, больше и не упоминает ни о Мише, ни о Ларисе, что дает мне переключиться на мамины цветы и новые шторы в ее гостиной.

После ухода мамы я прикрываю глаза и резко выдыхаю. Какой тяжелый и насыщенный получился день, который частично расставил все по своим местам. Но только я разбита. На мелкие осколки. И по-прежнему нахожусь на перепутье.

— Утро вечера мудреннее, — говорю самой себе.