Наташа, не реви! Мы всё починим

Глава 39 - “Ревнивые деспоты”

Александр

Время идёт. Меня нихера не отпускает. Гадко, тоскливо, пусто.

Не то, чтобы я не понимаю, что в паре моментов переборщил... Я понимаю. И не то, чтобы я не понимаю, что Наташа явно не лёгкого поведения девица, чтобы вот так на два фронта...

Презервативы эти ещё... Какого, нахуй - "другого"?!

Вот этого? Или этого? Или этого?

Швыряю фотки одну на другую. Собираю их обратно в конверт. Это с наружного наблюдения.

И не надо мне говорить, что у меня профдеформация! Я просто хочу зафиналить эту историю у себя внутри. Мне для этого нужно что-то однозначное.

Достаточно однозначное для тебя, майор?

Да. Но - нет. Все так очевидно, если бы не одно "но". Ее образ внутри меня не перестраивается под это другое. Мои "розовые очки" вросли и хер отдерешь.

Но, если уж я такой кретин и не правильно что-то понимаю, и она хотела бы мне что-то объяснить и сохранить отношения, она бы это давно уже сделала. После того, как мы оба остыли.

Ну я, допустим, остыл.

Но она ничего не делает. А значит, не хочет.

Почему?

Просто потому что не хочет, Иштаров. Чем-то ты не вышел.

Она молодая, красивая женщина... Выбор у неё есть. Он просто не в твою пользу.

Так, стоп.

Я обычно не позволяю себе на работе ни одной мысли в сторону Наташи. Иначе, я не функционален.

Единственное, что я могу - это как-то изолировать этот ком неконтролируемых эмоций.

И он превратился в многоразовую бомбу с часовым механизмом в моей груди.

Он тикает, тикает, тикает... И в какой-то момент - хуяк, и взрывается. Я выдаю неадекват, спуская немного оттуда пар. И снова слушаю, как он тикает...

И отдел мой ходит на цыпочках, уже уловив, что под эти взрывы лучше не попадать.

Я и в лучшие свои времена человек тяжёлый, а в эпоху пиздецов...

И вот она, сука, опять тикает, эта бомба, очень громко - пульсом в уши.

Слушаю, как опера проводят допрос в соседнем кабинете одной мрази. В другом соседнем кабинете - жертвы его издевательств. У меня, блять, стерео! И бомба внутри.

Мразь выебывается...

- Да за меня завтра серьёзные люди позвонят, весь отдел ваш мусорской выебут!

И бомба моя взрывается в очередной раз.

Залетаю в кабинет, хватая за волосы мудака. Пинком выбиваю из под него стул, обеспечивая ему встречу в полете подбородка со столешницей.

С воплем падает на пол.

- Ты до завтра доживи у меня сначала!

- Михалыч... Михалыч... - оттаскивают опера. - Ты поезжал бы, отоспался, мы сами тут...

Толкаю стонущую мразь в бедро ботинком.

- Мои сотрудники хотят спать. За час не отдуплишься, утром приеду сам тебя... допрашивать. Всё, я уехал!

Хватаю со стола пакет с фотографиями.

- И это еще... завтра пацанов мне Семена и Федора на дачу показаний...

Домой еду с сосущим чувством под ложечкой. В пустоту.

Ни Наташи, ни невротика.

Может, кота завести?

Хоть одна живая душа...

На перекрестке - толпа подростков. Стоят кружком на тротуаре. Девочка какая-то - на корточках... И меня дёргает эта картина. Что-то не то...

Торможу рядом.

- Так, от девочки отошли! Вы чего тут, м? - строго рычу на них я.

Обрачиваются.

Девочка поднимается с щенком на руках.

- Здравствуйте... Тут щенка сбили. Вы не могли бы его увезти в ветеринарную клинику.

Ну вот... Инициатива имеет инициатора, да?

Щенок - ещё маленький колобок.

Устало вздыхаю. Заказывал живую душу, майор? Вот, бери.

- Пожалуйста! - упрашивает девчонка, сводя жалобно брови. На глазах слезы. На Лизу мою похожа...

- Ладно, давай его сюда, - ворчу недовольно.

Забираю через окно.

Поднимаю перед глазами, разглядывая ущерб. Контуженный косит обоими глазами и неуверенно виляет обрубышем хвоста.

Наташа была бы в восторге! - скептически дёргаю бровями.

- Контузом будешь, короче.

Везу его на рентген, его отмывают, ставят прививки. Врач накладывает ему корсет. Два ребра сломано...

- Но заживёт как на собаке, - обещает она.

Засунув трясущегося Контуза под куртку, приезжаю домой. Он спит...

Швыряю конверт на кухонный стол. Фотки веером вылетают из него, белой стороной вверх.

Кормлю Контуза кошачьим кормом с кроликом, оставшимся от Невротика. Отпускаю побегать во двор и освоиться. Уношу его спать, в коробку к батарее.

Ромка завозит кусок пирога от Лизы.

Лиза уже в курсе, что с Наташей у нас не срослось. Попробовала засунуть свой любопытный нос в это. Я, конечно, по нему щёлкнул.

- Заходи... - пропускаю Шмеля.

Ромка ставит на стол пирог и бутылку коньяка.

- Чего это ты? - подозрительно кошусь на бутылку.

- Лиза к подружкам укатила... Скучно. Холодно. Может, приговорим её? - с треском скручивает крышку.

Пожав плечами, достаю хрустальные граненые стаканы. Собрав фотки в конверт одним движением, убираю со стола.

- Наливай. Высплюсь, хотя бы...

Варганим закуску, распивая коньяк. Обсуждаем всякое...

Ромка, заметив что-то на полу со своей стороны, наклоняется, поднимает.

Фотка...

Видимо, слетела со стола одна, когда я бросил конверт.

Разглядывает. Дёргает бровью.

- А это чо за мужик с Натальей Антоновной?

Хороший вопрос!

- Давай сюда, - забираю у него.

Разглядываю фото. Она на крыльце. С каким-то мужиком в белом халате. Счастливая такая... аж тошно!

- Это врач ее?

- Не думаю.

- Почему?

- Когда, Ромка, женщина болеет, она так своим врачам счастливо не сияет. Даже симпатичным... Поверь, я точно знаю.

- Хм, - чешет он репу.

Убираю фотку в конверт к остальным.

- Один раз, когда мы уже встречались с Лизой, я увидел, как она выходит из дорогой тачки. И ее за талию обнимает какой-то мудило...

- Да ладно, не трынди.

- Да!.. Мало того, она меня потом обманула. Сказав, что была одна в этот момент.

- Значит, она чего-то испугалась. Я знаю свою дочь.

- Да. Так и оказалось в итоге. За меня испугалась.

- Ну вот. А чего ты мне это вдруг рассказал?

- Не знаю. Чего-то навеяло. Но я что хочу сказать, во-первых, мы часто неправильно интерпретируем.

- Кто это - мы?

- "Ревнивые деспоты".

Лиза нас так обзывает.

- Ааа... Ну да.

- А во-вторых, женщину надо "хвалить и гладить", как учит нас мудрейшая Алена Максимовна. Иначе, женщина стрессует и начинает врать, скрывать, избегать.

- Понятно. Лиза тебя подослала, да?

- Ага!..

Разливаю последний коньяк по стаканам.

- Ну, давай, за нас "ревнивых деспотов" и дуй к Лизе. Поздно уже для психоанализа.

Проводив его, ещё раз пересматриваю фотки с наружки.

Мужик типажа ее мужа. Интеллигент, лет тридцати пяти, очечки, вся хуйня...

- Ну, блять, не знаю... Мне так откровенно счастливо она не светила...

Швыряю на подоконник. Иду в холодную постель.

Засыпаю.

"Хвалить и гладить"...