На крючке

Мужчина хмурится, скрестив руки, на его запястье поблескивали большие часы.

— У некоторых из нас есть дела. Я стою здесь уже пять минут.

Раздражение пронзает мое нутро. Я бросаю тряпку на стойку, вода капает с ткани на пол, и иду к входу.

— Извините за ожидание, сэр.

Он хрипит, его рука постукивает по прилавку в неровном ритме. Мне не чужды грубые клиенты — к сожалению, в сфере обслуживания они случаются чаще всего, но сегодня мои нервы расшатаны, и я чувствую, как в центре моего желудка зарождается огненный шар, вращается и растет, пламя лижет мои внутренности.

Я наклеиваю на лицо улыбку.

— Что вам принести?

— Большой горячий кофе, черный.

Я киваю, с облегчением выдыхая, что его напиток — это что-то простое. Он расплачивается, а я кручусь на месте, наблюдая за небольшой лужицей, которая собралась на полу в том месте, где с тряпки постоянно капало. Я наливаю ему кофе как раз в тот момент, когда раздается звонок над входной дверью, и этот звук заставляет меня дернуться. Прежде чем я успеваю повернуть голову, моя нога поскальзывается на воде, в результате чего я опрокидываюсь назад, и ожог от пролитого кофе обжигает мою кожу. Мой копчик пульсирует острой болью, я лежу на холодной земле с закрытыми глазами, пытаясь собраться с силами, чтобы встать и закончить заказ этого парня.

— Господи Иисусе, есть ли здесь кто-нибудь достаточно компетентный, чтобы приготовить мой напиток?

Жжение от кофе смешивается со слезами, собирающимися за моими веками.

К черту этого парня.

Я осторожно опускаюсь на колени, делая медленные и ровные вдохи, чтобы успокоить свое колотящееся сердце. Сегодня определенно не мой день.

— А я-то думал, что мужчины должны знать, как обращаться с леди.

Мое тело замирает, мокрая рубашка, пропитанная кофе, прилипает к коже, а руки замирают на кафельном полу. Этот акцент.

Сердитый покупатель насмехается, шлепая рукой по стойке, чтобы подкрепить свои слова, его безвкусные часы звучно отсчитывают секунды.

— А я-то думал, что смогу выпить чашечку кофе без задержки в производстве.

На моих щеках появляется румянец, и я медленно встаю, морщась от боли, пульсирующей в пояснице. Мои глаза встречаются с голубым океаном, таинственный мужчина, которого я встретила прошлой ночью, стоит так, словно его выдернули прямо из моих снов и поставили передо мной.

Отлично. Он появится именно во время моего унижения.

Я сужаю глаза на другого клиента, стараясь держать дыхание ровным, а самообладание под контролем, и улыбка на моем лице растянулась от уха до уха.

— Мне очень жаль. Я сделаю вам еще один, за счет заведения.

Его губы опускаются вниз, когда он смотрит на меня.

— Я уже заплатил. Просто сделай этот чертов напиток!

Мои желудок скручивается сам по себе, видение того, как я делаю ему еще одну чашку и потом швыряю ее ему прямо в лицо, атакует мой разум.

— Остановись.

Голос моего таинственного мужчины заставляет меня замешкаться.

Я бы солгала, если бы сказала, что не думала о нем в течение последних двух дней, но я ни за что на свете не ожидала, что он появится здесь.

Он прислонился к стеклянной витрине, его костюм-тройка идеально отглажен, придавая ему атмосферу изысканности, которая поглощает парня рядом целиком.

— У тебя есть склонность позволять маленьким мужчинам разговаривать с тобой таким образом, дорогая?(на англ.Darling – фамилия героини Венди в Питер Пэне)

Стыд скручивает мои внутренности.

— Нет, я... — я прочищаю горло. — Он клиент, вот и все.

— Нет, мужик, эта сучка просто не знает, как сделать простую работу.

Низкий смешок вырывается из груди моего таинственного мужчины, звук вибрирует по всему кафе. Его фигура и так возвышается над другим парнем, но он, как оборотень, превращается, высасывая всю энергию из окружающего мира и используя ее для увеличения своего роста. Я никогда не видел ничего подобного, и мой взгляд прикован к этому видению.

Он наклоняется к уху клиента.

— У вас довольно громкие часы.

Парень нахмуривает брови.

— А?

Мой таинственный человек кивает в сторону запястья этого засранца, инкрустированные бриллиантами часы сверкают, как маяк.

— Ваши часы. Они... тикают.

— Хорошо, и?

Он вздыхает, его рука потирает нижнюю часть челюсти. Мои глаза следят за этим движением, отмечая, насколько он невероятно привлекателен, еще более привлекателен при свете дня.

Придурок поворачивается ко мне, глаза расширяются, когда он снова шлепает ладонью по стойке, звук ударяет по моим внутренностям, как гвозди по меловой доске.

— Наслаждаешься шоу? Сделай мне кофе.

Я стискиваю зубы. Если бы я не была на работе, я бы не пыталась так сильно прикусить язык, но мне нравится эта работа. Она первая в моей жизни, и хотя я ни в коем случае не нуждаюсь в ней, мне приятно иметь что-то, чего я достигла сама. То, что не было дано мне в руки из-за моей фамилии и крови, которая течет в моих жилах.

Как бы я ни любила своего отца, иногда мне становится тяжело жить в его тени.

— Не делай ему кофе, дорогая.

От этого прозвища у меня сводит живот, и мой взгляд мечется между двумя мужчинами.

Лицо клиента краснеет, но он молчит. Не спорит. Предположительно потому, что даже он чувствует силу, исходящую от человека, стоящего рядом с ним.

Язык моего незнакомца проводит по его нижней губе, вызывая резкую боль между ног.

— Это грациозно, — говорит он, встретившись с моими глазами. — То, как ты себя ведешь. Это больше говорит о твоем характере, чем о его.

Тепло приливает к моим щекам, благодарность зажигает меня, как рождественские огни. Как это возможно, что этот человек смог забрать мое унижение и превратить его в нечто прекрасное с помощью нескольких простых слов?

— Пошел ты, — выплевывает придурок.

Голубые глаза таинственного мужчины становятся суровыми, его губы кривит натянутая улыбка. Он сует руку в карман, наклоняется к парню и что-то бормочет ему на ухо.

Я напрягаю уши, не в силах удержаться от желания подслушать, но он говорит так тихо, что невозможно расслышать. Что бы он ни сказал, глаза мужчины увеличиваются, он поворачивается и выбегает за дверь, не сказав больше ни слова.

Я застываю на месте, сердце быстро бьется в груди, пока я оглядываюсь по сторонам. И только тогда я понимаю, что в магазине есть и другие люди. Два молодых человека, стоящие в стороне, оба в черных костюмах, и у обоих одинаковые лица. Близнецы(потерянные мальчики капитана Крюка в Питере Пэне).

Я была настолько погружена в происходящее, что даже не заметила их. Глаза таинственного человек скользят по ним, и он коротко кивает. Не глядя больше, они выходят из кафе на улицу.

Странно.

Он возвращает свое внимание ко мне, и, как мотылек на пламя, я втягиваюсь в его взгляд, вопросы уходят на задворки моего сознания.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Мое сердце замирает.

— Да, я в порядке. Спасибо, что заступился за меня.

— Он был хам, дорогая, — глаза сверкают. — Не достойный вкушать воздух, которым ты дышишь.

Мои щеки пылают. Я и забыла, какой он прямолинейный, как поглощает своим присутствием.

— Если ты так говоришь, — я улыбаюсь, глядя на свои розовые ногти, прежде чем снова поднять глаза на него. — Чего бы ты хотел?

— Свидание.

Мое дыхание сбивается, мой желудок подпрыгивает.

— Эээ... что?

Он ухмыляется, одна сторона его рта приподнята.

— Я думаю, ты меня расслышала.

Моя бровь поднимается, тот же огонь, который я чувствовала два дня назад, снова разгорается.

— Услышала.

— Фантастично, — он оглядывает пустые столики. — Когда ты заканчиваешь работу?

Я кладу пальцы на стойку.

— Я ценю этот жест, но... у меня есть планы на вечер.

— Верно, — говорит он. — Со мной.

Раздражение закипает в моем желудке.

— Не с тобой. Боже, ты наглый, как черт, не так ли?

Его глаза вспыхивают.

— Опять этот твой рот.

Я ухмыляюсь, мое сердце дергается, когда оно ударяется о мою грудь.

Он наклоняется вперед к стойке.

— Скажи мне свое имя.

— Ты не мог узнать это, когда каким-то образом выяснил, где я работаю? — я наклоняю голову.

Он усмехается, встает прямо, его глаза пронзают меня насквозь.

— Счастливое совпадение, уверяю тебя.

— Как тебя зовут? — отвечаю я.

— Джеймс.

Его рука протягивается через стойку.

Мой желудок сжимается, а зубы впиваются в нижнюю губу. Медленно я поднимаю руку и кладу свою ладонь на его, тепло его кожи пробегает по моей руке.

— Венди.

— Венди, — он поворачивает мою руку, поднося ее к своим губам. — Мне очень приятно познакомится.

Тепло разливается по моей середине.

Звонок над дверью дергается, входит молодая женщина с детьми, и я выдергиваю свои пальцы из его пальцев, поправляя фартук.

Левая сторона его рта приподнимается, его глаза не покидают моего тела.

— Мы увидимся, Венди, дорогая.

И затем он поворачивается и выходит за дверь, а женщина, которая только что вошла, смотрит ему вслед с открытым ртом.

Не могу сказать, что я ее виню.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, я не обращаю внимания на то, как вспыхивают мои внутренности. Я никогда не получала такое внимания, какое даёт мне он, и я не могу не задаться вопросом, может, он так относится ко всем — как будто его мир перестает вращаться, его ось наклоняется только для тебя.

В любом случае, мне это нравится.

Только спустя несколько часов, когда я закрыла магазин и устроилась на ночь просмотра фильма с Джоном, я понимаю, что он так и не заказал ничего. Улыбка озаряет мое лицо, в животе порхают бабочки при мысли о том, что, возможно, он все-таки пришёл туда ради меня.

Это должно насторожить меня, но вместо этого волнение захлестывает меня изнутри.

И этой ночью, когда я ложусь спать, мне снится лазурно-голубой цвет.

Джеймс.

6.ДЖЕЙМС

Мой ботинок стучит по каменной плитке пола в подвале ВР. Я улыбаюсь, вспоминая, как Ру боролся со мной за ее установку, желая вместо нее использовать бетон. Но я настоял. Бетон пористый, его труднее чистить. Он был благодарен мне за это, когда понял, что цементная темница в подвале бара выглядела бы гораздо более подозрительно, когда федералы рыскали бы вокруг.

Что они и делают каждые несколько лет.

Тем более после того, как Ру стал небрежен — застрелил человека средь бела дня и рассчитывал на отсутствие ответного удара.

Если бы это был кто-то другой, я бы дал ему сгнить. В конце концов, единственный способ вырасти из ошибок — это пережить последствия. Но это Руфус. И если Ру — песок, то я — волна, смывающая следы.

Так что я справился с ситуацией. И теперь у нас на жалованье федералы, которые следят за нашими конкурентами, следят, чтобы ничего не прошло мимо их столов с нашими именами. Свобода действий до тех пор, пока это набивает их карманы и сохраняет их семьи.